Под скорбной луной - Карен Одден

Я благодарно улыбнулся, оценив его такт.

— Как тетя Мэри и Элси? — поинтересовался он.

— Скорбят, но они справятся.

— Ты уже ужинал? — уточнила Белинда.

Я покачал головой, и она, поставив сумку на стол, вытащила хлеб.

— Мы с Гарри тоже не перекусывали. Сейчас заварю чайку.

— А я пока разведу огонь, — вставил Гарри. — Только отнесу чемоданы наверх.

Его ботинки затопали по лестнице, а я прошел за Белиндой на кухню.

— Как получилось, что вы прибыли вместе?

— Гарри сперва заехал ко мне, — объяснила Бел, поставив чайник на плиту. — Я забыла у сестры кое-какие вещи, вот и попросила Гарри их захватить.

— А, понятно.

Бел разобрала сумку и обернулась ко мне.

— Ты правда хорошо себя чувствуешь?

— Просто устал и проголодался, — сглотнул слюнки я. — Сейчас поем и приду в себя.

Она обхватила меня рукой за плечи и приложила ладошку к моей щеке. Я тоже ее обнял и крепко поцеловал. Тупая боль в сердце, преследовавшая меня последние две недели, начала стихать. Через некоторое время Белинда вывернулась из моих объятий и глянула мне в глаза.

— Я так тревожилась за тебя из-за Колина… — прошептала она. — А тут еще эти новости о лорде Бейнс-Хилле! А его жена, бедняжка… Какое отвратительное преступление! Ты уже знаешь, кто его убил?

— Хоутон, причем собственноручно.

— Господи Иисусе… — Бел содрогнулась. — Откуда в этом человеке столько злобы?

— Он фанатик. Ненависть в его душе кипела годами. — Вспомнив, что Бел не знает подробностей, я добавил: — Его жена в день смерти была в положении.

Бел только ахнула.

Сверху в гостиную спустился Гарри и начал выгребать из очага старую золу. Привычные звуки успокаивали. Я снова поцеловал Белинду и притянул ее к себе.

Любимая тепло задышала мне в ухо.

— Ну, иди, поговори с ним. Наверняка он хочет рассказать тебе о поездке, но будет молчать, пока сам не спросишь.

Я вернулся в гостиную и уселся в кресло.

— Как Эдинбург? Оно стоило того?

Повесив кочергу на крючок, Гарри устроился в кресле напротив. Откинул волосы с глаз и изучил меня внимательным взглядом, словно определяя, действительно ли мне интересно.

— Поездка была потрясающая! — пылко воскликнул он. — Самые прекрасные три недели в моей жизни!

— Да что ты? — Я откинулся на спинку кресла. — Чем там занимался?

— Мне дозволили наблюдать за всеми операциями, — начал Гарри, светясь от воодушевления. — Хирурги начинали прямо с утра, каждый день в восемь часов, и мне разрешали сидеть в амфитеатре до самого вечера. Заканчивали в половине седьмого. Никто против моего присутствия не возражал. Там девять врачей, работают они посменно, но за тремя я следил особенно — эти были самыми аккуратными, с научным подходом. Ни один из их пациентов не заразился инфекцией, ни один не умер после вмешательства. Я видел операции на легких, на сердце и на конечностях. Даже на аппендиксе!

— Звучит интересно, — поддакнул я, стараясь добавить в голос энтузиазма.

— Нет, правда, блестящие хирурги! Вчера доктор Финли оперировал женщину с опухолью — вот здесь, на шее. — Гарри хлопнул себя по затылку. — У нее уже начался тремор, бедняжка стала терять зрение. Мистер Финли убрал опухоль, и когда пациентка очнулась от хлороформа, ее зрение полностью восстановилось! И тремор прошел!

— Замечательно, — признал я. — Когда будешь готов поступать? Что говорит Джеймс?

Гарри слегка остыл.

— Через полтора года, — философски вздохнул он. — Младше студентов не берут. Но доктор Эверетт сказал, что даст мне до поступления столько знаний, сколько сможет. Кроме того, я привез домой несколько учебников, которые выдают на первом курсе — для них мне понадобился целый чемодан.

Вошла Белинда с подносом, на котором были разложены хлеб, сыр и ветчина. Каждому из нас она налила по чашке чая.

— Мисс Гейл мне немного рассказывала о последних событиях, — вновь заговорил Гарри. — О «Принцессе Алисе» и прочем. О том, как «Лига» пыталась все свалить на ирландцев. — Он отломил кусок хлеба и щедро намазал его маслом. — В госпитале был человек, который отказался от операции у доктора Макуинна из-за его ирландской фамилии. Вот ведь глупость! Родился-то доктор в Ливерпуле. Один из лучших хирургов в Эдинбурге, кстати. — Гарри скорчил рожицу. — Слава богу, что у папы фамилия была английская, а я сам родился в Лидсе!

Да, Гарри повезло, что, будучи наполовину ирландцем, он выглядел до последнего грамма англичанином. В ближайшем будущем это способно ему помочь…

Белинда свернулась калачиком в одном из кресел, укрывшись шалью.

— Как думаешь, переговоры о самоуправлении Ирландии теперь продолжатся? Ведь люди поймут, что ИРБ не участвовало ни в железнодорожной катастрофе, ни в крушении «Принцессы Алисы». Это была бы замечательная дань памяти лорда Бейнс-Хилла.

— Не исключено. — Взяв кочергу, я подгреб угли к середине очага. — Надеюсь, газеты сделают все, что в их силах, чтобы донести до людей правду.

— Прессу читают далеко не все, — вздохнул Гарри. — И не всегда правильно понимают.

— Согласен, — признал я.

— Прикроют ли «Лигу стюардов»? — спросила Белинда.

— Вряд ли, — ответил я. — В основном ее члены не связаны ни с катастрофами, ни с гибелью Бейнс-Хилла.

— Разве это нормально? — нахмурился Гарри. — Ведь они баламутили общественное мнение.

— Это еще не преступление. Однако полиция впредь будет внимательно следить за их движениями, а это уже результат.

Теплая еда, огонь в камине и приятная беседа убаюкали меня, и я едва не уснул. Ощутив на плече руку Белинды, сонно прищурился.

— Тебе пора ложиться, — сказала она. — А я поеду, мой экипаж ждет у дверей.

— Где Гарри? — огляделся я.

— Наверху, у себя.

Я кряхтя вылез из кресла и помог Белинде накинуть пальто.

— Забегу к тебе завтра, милая, как только проснусь.

Она глянула на меня, и ее губы сложились в улыбку. Любовь, которой в таких случаях светится ее взгляд, каждый раз сражает меня наповал. Воспользовавшись тем, что Гарри застрял наверху, я сжал ладонями прелестное лицо Бел и пылко поцеловал на прощание. Оторвался от нее не сразу, рассчитывая поцелуем передать все то, что не прозвучало на словах: благодарность и восхищение. А еще сожаление о том, что из-за усталости не смог сегодня составить Белинде приятную компанию.

В конце концов я разжал объятия, и лицо Белинды осветилось нежностью.

— Постарайся немного отдохнуть, — прошептала она.

Я кивнул, открыл дверь и проводил ее до экипажа. Еще на секунду задержал тонкие пальчики в своей руке, зная, что после ее ухода душу заполнит холодная пустота. Терпеть не мог минуту