Дмитрий Леонтьев - Петербуржская баллада

— По поводу этих пяти часов можете не обнадеживаться. У вас их не будет. Минут через пятнадцать-двадцать можно смело начинать штурм. Я рекомендую обратить ситуацию с журналистами и зеваками себе на благо. Устроить этакое эффективное шоу с криками: «Ура! В атаку! За Родину!», выбиванием головой оконных рам. А можно и просто подойти, открыть двери и выпустить заложников. Это смотря, что вам больше по душе.

Полковник пожевал губами, в задумчивости глядя на собеседницу, и вздохнул:

— Вы явно что-то знаете, но поймите меня правильно: я хоть и руковожу операцией, но даже я… Представляете, на каком уровне решаются такие вопросы? И что будет, если с их стороны прозвучит хоть один выстрел? А если — не дай бог! — они действительно психи и все-таки решат взорвать имеющиеся у них боеприпасы? При всем уважении к вам, я должен сначала услышать… и обдумать имеющуюся у вас информацию.

— Законное требование, — согласилась Екатерина Юрьевна. — Это займет совсем немного времени… Мы тут проводим операцию по выявлению одного высокопоставленного педофила, по слухам, снимающего для своих целей квартиру как раз в доме по соседству. И я уже две недели изображаю бабушку, приехавшую посидеть с внуком, пока родители отдыхают на курорте. И если б не эта легенда, давно бы уже надрала задницу нескольким грубиянам, снявшим гараж во дворе этого дома. Три месяца назад хозяина гаража сбила машина, и он попал в больницу. Жена у него сидит без работы, вот они и согласились на лето сдать гараж в аренду. Может быть, я и не обратила бы на них внимания, если б не это вызывающее хамство, но, видимо, ребятам надо было срывать на ком-то свое нервное напряжение. А нервничать было отчего. Я обратила внимание, что проводят они в этом гараже буквально дни и ночи, едва ли не живут там, а машина, которую они там держат, в хорошем состоянии. Во всяком случае, каждый вечер они выезжали на ней, увозя ка-кие-то мешки, перепачканные землей. Возвращались без них, а на следующий день все повторялось сначала. Не склад же у них там, правильно? Только сегодня я поняла, что они там делали. Поняла и попросила одну свою знакомую одолжить мне огромный амбарный замок, который и навесила на дверь гаража, а ключ от него с превеликим удовольствием передаю вам. Забирайте этих грубиянов, Иннокентий Семенович, они мне порядком надоели. Не слишком приятно каждый день выходить во двор, ожидая очередной грубости в свой адрес. К тому же, леший из раздери, я все же на работе, а не на старушечьих посиделках… Так что забирайте. Отправьте пяток-другой солдат за этот дом. Там они увидят пожилую женщину в светло-синем платье, она стоит возле гаража. Как только она подаст сигнал — можно начинать штурм.

Полковник некоторое время молчал, напряженно размышляя, потом смущенно кашлянул и признался:

— Простите, Екатерина Юрьевна, ноя… Все-таки не очень понимаю, где связь между заложниками и оскорбившими вас людьми. То, что вы их заперли в гараже, приятная месть за столь долгое терпение, но я…

— Вы помните Берлин? — спросила она. — «Коммерцбанк»?

Полковник уже открыл было рот, чтобы сообщить о том, что он и в Берлине-то не был, не то что в каком-то находящемся там «Коммерцбанке», но так и замер с открытым ртом и потешно вытаращенными глазами. Потом громко хлопнул себя ладонью по лбу и пулей вылетел из машины.

— Взвод ОМОНа за дом! — яростным шепотом скомандовал он одному из офицеров. — У гаража женщина в светло-синем платье. Как только она даст сигнал… Начинаем штурм!

— Но…

— Я сказал — штурм! — повторил он и, обернувшись, виновато попросил: — Екатерина Юрьевна, извините, но… Мне нужна рация в машине, требуется кое-что уточнить, кое с кем связаться…

— Понимаю-понимаю, — она послушно выбралась из прохладного салона. — Только помните, что у вас осталось минут десять-пятнадцать… Может, меньше…

И, не обращая внимания на удивленных офицеров, которые никак не могут взять в толк, что за толстуха может командовать их грозным начальником, неторопливо пошла прочь…

Через десять минут появившийся на углу дома человек в пятнистом камуфляже резко взмахнул красным флажком, и в тот же миг, приосанившись, полковник Дивов скомандовал:

— Вперед!

Под прикрытием направленных на окна автоматов и снайперских винтовок к дому бросилась группа захвата. Двое тащили за собой металлические тросы, концы которых были закреплены на кузовах грузовиков. Еще несколько соскользнули по веревкам из распахнувшихся окон второго этажа… Картина была что надо! Журналисты буквально прикипели к фотоаппаратам и кинокамерам, завороженно следя за происходящим. Спецназовцы работали словно на сцене Большого театра, и когда через пару минут появившийся в оконном проеме спецназовец поднял вверх руку и громко отрапортовал:

— Сработано, господин полковник! Заложники живы, бандиты арестованы, — толпа зевак взорвалась одобрительными аплодисментами.

— Удивительно, если бы было иначе, — проворчала Екатерина Юрьевна. — Сложно облажаться, штурмуя пустую сберкассу. А вот зачем было вырывать тросами оконные решетки — в толк не возьму. Перестарался полковник с театрализацией. Можно было без разрушений обойтись…

Стремясь досмотреть вторую часть представления (для посвященных), она поспешила во двор дома. Успела как раз вовремя: из распахнутых дверей гаража уже выводили одетых в одинаковые черные джинсы и серые куртки мужчин с высоко поднятыми над головой руками. Присутствующий тут же полковник Дивов широким шагом подошел к Екатерине Юрьевне и с чувством чмокнул ее в щеку.

— Спасибо!

— Ах! Настоящий полковник! — с сарказмом отозвалась она. — Решетки-то зачем ломать было? Чай не частное — казенное. Вот пусть теперь твои же орлы их обратно и вставляют.

— Да вставим мы им эти решетки, — смутился полковник. — Что вы о такой ерунде печетесь. Сегодня же вставим — обещаю. А вы не перестаете меня восхищать, Екатерина Юрьевна. Ваша проницательность дорогого стоит. Да и не каждый оперативник сумел бы собрать все эти факты в единую картину… Например, тогда, в Берлине, преступники все же сумели обдурить сотню вооруженных полицейских и навсегда скрыться из «Коммерцбанка» с несколькими миллионами марок.

— Зато они дали нам возможность сегодня задержать этих преступников, — заметила Екатерина Юрьевна. — Старина Холмс был прав: «Зная подробности целой тысячи дел, странно было бы не разгадать тысячу первое, каким бы изощренным оно ни было».

— Так-то оно так, но вот увязать эти подробности между собой может далеко не каждый, — возразил полковник. — Как вы провели аналогию?

— Когда пыталась понять, почему преступники выбрали столь неудачное место для ограбления, — сказала она. — Десятки подобных дел, как бы профессионально и жестко они ни проводились, всегда заканчивались весьма плачевно. А ведь преступники, судя по всему, были далеко не дилетанты. Их поведение вызвало у меня подозрение именно своей стереотипностью. Они словно играли на руку милиции, усыпляя ее бдительность. Я поняла, что они имеют какой-то иной, нестандартный выход из этой ситуации. Вот тут меня и осенило: а что, если «выход из ситуации» имеет место быть не в переносном, а в прямом смысле? И я вспомнила о тех хамах, что каждый вечер вывозили из гаража мешки. Если предположить, что это были мешки с землей, которую они доставали из подземного хода, ведущего в сберкассу, то все вставало на свои места. Обычно подземный ход используют для того, чтобы проникнуть на место преступления, но очень редко для того, чтобы скрыться с него. Пока вы тянули бы время, как и рекомендовали психоаналитики и нерешительное начальство, не желающее брать на себя ответственность, они вышли бы за вашими спинами из гаража и спокойно удалились на все четыре стороны, как это было сделано тогда, в Берлине. У вас не осталось бы ни записи их голосов (за них говорили по телефону заложники), ни отпечатков пальцев, ни свидетелей, видевших их в лицо (одинаковые костюмы и маски делали их похожими на близнецов). Идеальное преступление… Если б не их хамство — все могло бы пройти гладко… Самое сложное было — подгадать момент, когда преступники окажутся в гараже, и быстро блокировать подземный ход со стороны сберкассы, лишая их возможности вернуться и затеять новую волокиту с заложниками. Навесить замок было не так уж и сложно.

— Да, — задумчиво признал Дивов, — им удалось бы нас провести. Я был уверен, что они станут ждать оставшиеся деньги. С меня торт, Екатерина Юрьевна! Огромный, как моя благодарность. Ну и, разумеется, я включаю вас в списки разработчиков операции.

— И про решетки не забудьте, — напомнила она.

— Вставим, обязательно вставим, — заверил он, — а сейчас извините, надо бежать — дела.

— Не вставит, — глядя ему вслед, вздохнула Екатерина Юрьевна и взяла под локоть подругу. — Пойдем и мы, Марья Кузьминична. Полдень уже миновал, и жара ослабела. Немного отдохнем в тени и пойдем чаевничать. На мужчин надежды мало: как всегда «завертятся — закрутятся», о своих обещаниях позабудут, так что мы с тобой уж сами что-нибудь сварганим на скорую руку. Я бы не отказалась от зефира в шоколаде, а что предпочитаешь ты?