Тихая гавань - Андрей Бармин

- Скоты! Скоро вас всех русские перевешают!

- Значит, все же русские отдавали тебе приказы? - Барт никак не мог понять, что пытается узнать Зайберт. Гестаповец не был идиотом, чтобы верить в то, что эта психопатка действовала по указанию кого-то.

- Никто мне приказы не отдавал.

Гюнтер посмотрел на своего командира, дождался кивка и пнул женщину в спину. Она ударилась лицом о край стола и повалилась на пол. Еще одним пинком Гюнтер перекатил ее к стене с фотографиями. На месте падения Барт увидел два выбитых зуба, машинально провел языком по своим и почувствовал, что сейчас его вырвет. Зайберт заметил его внезапную бледность и сухо сказал:

- Ведро в правом углу.

Барт еле успел добраться до указанного места и опорожнил желудок в стальное ведро. Рвота была тягучей и частично попала ему на руки. Татьяна кричала от боли. И ее крик заглушал музыку. Лейтенант стоял на коленях перед ведром и не хотел поворачиваться назад. Он честно признался себе, что боится повернуть голову. Музыка прекратилась, а вместе с ней стих и крик. Зайберт спросил:

- Ты понимаешь, тупая девка, что ты натворила?

- Понимаю, - она уже не говорила, а шамкала. От наглого и дерзкого тона не осталось и следа. - понимаю. Не надо больше. Я так больше не буду.

- Что не будешь?

- Убивать не буду.

- Конечно не будешь, ведь ты сдохнешь. Или ты думала, что мы тебя лечить станем?

- Герр Зайберт, прошу вас, не надо больше.

- Хорошо, хорошо. Осталось совсем немного. Ты же вырезала глаза у своих жертв?

- Да, но я так больше не стану делать.

- Я тут подумал, что будет справедливо, если и мы у тебя заберем . Оба не получится, я хочу, чтобы ты видела что будет дальше, а вот один глаз тебе явно лишний.

Лейтенанта вырвало желчью, и он услышал, как Зайберт с участием произнес:

- На столе есть бутыль с водой, прополоскайте рот. Вам станет легче.

Но чтобы дойти до стола надо было подняться и опять видеть происходящее своими глазами, а он этого не хотел. За спиной началась какая-то возня, Татьяна молчала, и он решил, что это самое лучшее время выпить воды и выйти из допросной. А еще он надеялся, что сейчас придет Шульц и позовет его. Или вообще прекратит это безумие.

Лейтенант собрал волю в кулак и поднялся с колен. Зайберт удерживал голову женщины, а Гюнтер подносил к ее лицу нож, изо рта Татьяны, даже через кляп, который вернули на место, лезла красноватая пена. Барт закрыл глаза и подошел к столу. Чтобы взять бутыль пришлось открыть их, и он опять увидел эту троицу. Гюнтер сидел к нему спиной и держал в пальцах глаз,с которого стекала какая-то жидкость, а Зайберт улыбался.. На месте глаза женщины была кровавая прогалина. На этот раз она потеряла сознание, а может даже умерла. Лейтенанта пробила дрожь, и он чуть не уронил бутылку на пол. Зайберт пощупал шею женщины:

- Жива. Выносливое животное. Гюнтер, нашатырь или укол?

- Давайте попробуем нашатырь.

- Вы будете продолжать? - лейтенант не мог заставить себя отойти от стола, но и дальше наблюдать за этим действом не хотел. Разумом он понимал, что Зайберт всего лишь вершит мщение, но сердце подсказывало, что это все неправильно и чудовищно.

- Да, сейчас приведем ее в чувство и продолжим. У Гюнтера еще много интересных игрушек, - Зайберт не улыбался, но уже не мог подавить в своем голосе страсть. Барт вспомнил пьяную речь Шуберта, посмотрел на распростертое изуродованное тело и вытащил пистолет.

- Что вы делаете, лейтенант? - Зайберт отскочил в сторону, а Гюнтер с флакончиком нашатырного спирта замер возле чемоданчиков. Барт прицелился и выстрелил Татьяне в голову. С такого расстояния он не промахнулся. Пуля попала в нос и застряла в голове женщины. Шансов, что после этого она останется жива не было никаких.

Он ожидал, что Зайберт начнет кричать или попытается его ударить, но гестаповец только спросил:

- Зачем?

- Я должен был это прекратить, вы перегнули палку! - лейтенант убрал пистолет в кобуру.

- Ладно, черт с ней, - гестаповец снова стал беззаботным, как будто мгновение назад ничего не делал. - Не каждому дано вершить справедливость по полной мере. Напишем в рапорте, что пыталась сбежать. Может, и к лучшему, что вы прекратили эту возню.

Барт ничего не стал отвечать, а просто выскочил на улицу, чуть не сбив с ног встревоженного постового. Ему требовался свежий воздух, он не мог нормально дышать.

Вставай, чертов большевик, вставай! - кто-то тряс его за плечо, настойчиво, грубо и как-то торопливо. Косматкин открыл глаза и ощутил сильный запах горящего дерева. Над ним склонился Доброжельский. Это было невероятно, ведь он ушел от него в сильном подпитии и как опять оказался здесь он не понимал. Горит где-то? Здесь горит, идиот, - поляк резко схватил его за рукав рубашки и потащил на себя. Косматкин упирался. Они начали пить с самого утра, когда Доброжельский вернулся со службы. А учитывая, что Косматкин употреблял уже третий день подряд, то голова соображала очень плохо. Идиот русский, чтоб тебя черт забрал! - полицай отпустил его и рванул к сорванной с петель двери. Кто-то ее выбил, отметил про себя Косматкин, но все же последовал за ним. На первом этаже вовсю бушевал огонь, и он практически сразу начал трезветь. Доброжельский сунул ему в руки мокрую тряпку и прыгнул через начинавшие заниматься огнем полы коридора. Он последовал его примеру, приложив тряпку к лицу. Несколько секунд, и они оказались на улице, там Доброжельский снова схватил его за рукав и дернул в сторону калитки. У Косматкина подкосились ноги, и он повалился на землю спиной, так что теперь мог видеть, что дом охвачен пламенем почти полностью, а его комната чудом не занялась огнем. Пок акой-то странной прихоти судьбы туда даже дым не попал. А хозяйка? Пани Мария? - спросил он у полицая. Если была в доме, то там и осталась. Надо ее вытаскивать, - Косматкин попытался встать, но ноги не держали его, и он шлепнулся обратно. Полицай покачал