Элизабет Редферн - Музыка сфер

Александр попятился в потрясении и ужасе. Но теперь Карлайн обернулся к нему, все еще сжимая окровавленный нож.

— Итак, мосье Мышонок, — сказал он вкрадчиво, — ворон летать не умел. Ну а вы?

Александр попытался отпрыгнуть в сторону от блеснувшего рядом ножа. Карлайн взмахнул ножом еще раз, и тут, когда Александр снова отпрыгнул, чтобы избежать этого ужасного лезвия, он ударил Александра в висок рукояткой. Александр рухнул, оглушенный. Карлайн стремительно нагнулся поднять упавшую лигатуру, заломил Александру руки за спину и туго связал запястья. Александр стонал от боли и отбивался, будто связанная овца, ожидая, что вот-вот нож Карлайна вонзится в его тело. Но тут он внезапно осознал, что Карлайн больше не нагибается над ним. Нет, он выпрямился и повернулся к Августе, которая медленно приближалась к нему. Глаза на ее побелевшем лице ярко блестели.

— Ты убил Пьера, — сказала она.

В руке она держала маленький пистолет с медным дулом. Александр не понимал, где она его прятала; где-нибудь в складках платья? Казалось, она ожидала чего-то такого. Пистолет был нацелен на Карлайна.

Карлайн облизнул губы.

— Откуда у тебя пистолет?

— Пьер дал мне его на случай, если наши враги отыщут нас. Но я никогда не думала, что этим врагом окажешься ты.

— Положи его, Августа, — сказал он. — Ты должна доверять мне. Я оберегу тебя от всех опасностей.

На мгновение рука, державшая пистолет, дрогнула. Но затем Августа вновь прицелилась и прошептала:

— Как я могу доверять тебе, если все в тебе ложь?

Карлайн сказал настойчиво:

— Молчать меня принуждали мои хозяева. Теперь все позади. И мы можем уехать вместе, куда ты пожелаешь.

Она заколебалась, ее глаза неуверенно вглядывались в него.

— Даже на Юг?

— Да, даже во Францию! Бумаги я уже приготовил, и у меня есть золото. Все это я делал ради тебя, Августа… — Он медленно приближался к ней. Августа испустила тихий судорожный вздох, затем обернулась, посмотрела на Гая, и из ее горла вырвалось тихое рыдание.

— Я отвезу тебя домой, — нежно сказал Карлайн, протягивая к ней руку.

Августа начала медленно опускать пистолет. Карлайн шагнул к ней, заключил в объятия и поцеловал. Закрыв глаза, она отдалась его ласкам. Ее руки опустились, пистолет бессильно свисал из ее пальцев. Карлайн нагнул голову, чтобы поцеловать ее белое горло. Его ладони скользнули вокруг ее шеи к затылку, поигрывая узлом ее красной ленты. Она что-то прошептала ему, он улыбнулся и поцеловал ее в щеку.

Александр, лежавший в оглушении от боли, причиненной ударом Карлайна, предостерегающе вскрикнул, так как Карлайн запустил пальцы под ленту у нее под затылком. Внезапно Карлайн просунул всю ладонь под ленту и потянул с такой силой, что Августа захлебнулась кашлем. Ее глаза вытаращились от ужаса, а руки вскинулись. Пистолет выпал из ее пальцев за парапет. Карлайн потянул сильнее. Она вырывалась, но все слабее.

Александр с рыданием попытался встать без помощи связанных рук, но услышал, как крик Августы перешел в жуткие хрипы, услышал, как ее ноги забарабанили по полу, когда Карлайн поднял ее в воздух. Она повисла, как марионетка, слегка поворачиваясь. Из ее рта текла слюна, а глаза были широко открыты и выпучены.

— Последняя Селена, — негромко сказал Карлайн. Он подержал ее так несколько мгновений, потом разжал руки, и ее тело тяжело ударилось об пол. — «Наполненная мерзостями и нечистотою блудодейства ее». Неразборчивая шлюха, как и все ей подобные.

— Вы убили их всех, — прошептал Александр. — Гая, Ротье, Августу…

— Всех их, — согласился Карлайн. И по-прежнему ни малейшее чувство не отразилось на его красивом лице. — Теперь ваш черед, Мастер Мышонок. Убить вас будет одно удовольствие. Быть может, вы последуете за Ротье. Но, без сомнения, я смогу придумать что-нибудь получше.

Карлайн подошел ближе. Александру удалось встать на колени, хотя руки у него оставались связанными за спиной. Отчаянным усилием он попытался встать на ноги, но Карлайн толчком повалил его на каменный пол балкона. Прижав коленями грудь Александра, Карлайн вытащил что-то из его кармана — флакончик чистого спирта, который он брал с собой везде, чтобы протирать линзы телескопов. Карлайн быстро вытащил пробку из флакончика, всем весом придавливая Александра к полу. Наклонившись над ним, он пристально посмотрел ему в глаза, и тут Александр понял, что он намерен сделать.

Александр брыкался и отчаянно поворачивал голову из стороны в сторону, когда Карлайн приблизил флакончик к его лицу. Но Карлайн сильно ударил его свободной рукой, снова почти оглушив. А затем быстро вылил чистый спирт в здоровый глаз Александра. В последний миг Александр крепко зажмурился, но, как он знал, защитой это послужить не могло. Уже жгучая жидкость просачивалась между веками и обжигала беззащитную ретину с неописуемой болью.

Он закричал. Он разодрал бы ногтями свое лицо, но его руки были связаны. Сквозь собственные крики он расслышал, как Карлайн прошептал:

— Теперь ты слепой Мышонок. Я хотел бы остаться и посмотреть, как ты забегаешь перед тем, как умереть, но не могу. Видишь ли, мне надо будет сжечь этот дом и все в нем… — Он помолчал и добавил почти с сожалением: — И тебе тоже придется сгореть.

— Нет! — вскрикнул Александр, но в наступившей тишине он услышал шаги Карлайна, уже спускающегося по лестнице. Он услышал его спокойный холодный голос:

— «Ты разоришь и обнажишь блудницу, и плоть ее сожжешь в огне…»

Карлайн рассмеялся, и вновь наступила тишина.

Александр кое-как поднялся на ноги и, продвигаясь неверными шажками, повернулся боком и пытался связанными руками нащупать проем в стене, где начиналась лестница. Но с потерей зрения словно исчезло и чувство равновесия, и он страшился — так страшился! — длинного падения в темноту. Карлайн, конечно, внизу и поджигает занавески и другие легко воспламеняющиеся предметы. Александру почудилось, что он уже ощущает огонь, такой же, как в его глазах. Колени его ударились о стул, опрокинутый Ротье и Карлайном во время их схватки. Ноги подогнулись, и он упал, зарыдав, и его глаза обожгло с новой жгучестью.

Пока пол под его лицом был еще прохладным. Он прижался к нему щекой, зная, что скоро ему придется выбирать между чернотой и пламенем.

Когда наступила темнота, Джонатан Эбси решил, что наблюдатели на Брюер-стрит наконец отчаялись дождаться его возвращения, так как, в заключительный раз забарабанив в дверь внизу, они повернулись и ушли. Джонатан, проследив, чтобы они скрылись из вида, покинул свои неосвещенные комнаты и поспешил вниз по лестнице, но был перехвачен квартирной хозяйкой, вышедшей из своей комнаты. Он встал как вкопанный.

— Я знала, что вы были там, сэр, — сказала она негромко. — Все это время. — Она кивнула в сторону улицы. — Я подумала, что будет лучше задержать их, пока не стемнеет. А тогда я сказала им, будто увидела вас вдалеке, когда вы шли к дому от угла Комптон-стрит. Я сказала им, что вы только посмотрели и убежали.

— Благодарю вас, — сказал Джонатан.

И вот теперь он ехал в западном направлении, отчаянно подгоняя костлявую клячу, которую взял из дешевой прокатной конюшни за Моллом. И медленно, слишком медленно темные улицы Лондона сменялись лугами и спящими деревушками. Он проехал мимо «Дома-На-Полпути», его скопления ветхих конюшен и свинарников. Он проезжал мимо загородных особняков, дремлющих в глубине своих обнесенных высокой оградой садов. И все это время над его головой сверкали летние звезды, пылая в черноте небес.

Его кляча все больше уставала. Время от времени он останавливался, чтобы дать ей передохнуть. Затем, когда он приблизился к тому месту, где, по его предположению, должен был находиться дом Монпелье, он вновь остановился, так как ночное небо в том направлении было светлым, слишком светлым, и тяжелый оранжевый полог скрыл звезды. Теплый июльский ветерок внезапно изменил направление и подул с запада. Джонатан почуял смрад тлеющего огня и вспомнил сгоревший дом Александра в Кларкенуэлле. Его горло вновь закупорил комок страха.

Он поехал дальше, ударами каблуков подгоняя наемную клячу, проклиная ее за медлительность. Наконец он добрался до ворот и зарысил по подъездной дороге, петлявшей между густыми купами деревьев. Дым разъедал его ноздри, и когда деревья расступились, он увидел, что дом действительно горит. Огонь еще не охватил его весь, но большая часть первого этажа уже пылала, и из нижних окон взметывались языки пламени. Его кляча взвилась на дыбы и испуганно заржала. Джонатан соскочил с седла, кляча вырвала поводья из его рук и галопом поскакала назад по подъездной дороге.