Еремей Парнов - Ларец Марии Медичи

Стапнук. Ваша, конечно! Образование, ведь оно…

Следователь. Образование тут ни при чем. Я показал вам все слабости вашей версии. Теперь попробуем обменяться местами. Попытайтесь-ка опровергнуть мою, докажите мне, что мои обвинения несостоятельны.

Стапнук. Э, гражданин следователь, так не пойдет! Я слыхал, что советский человек не обязан доказывать свою невиновность. Это вы должны мне доказать, что я виноват… Уж простите, если что не так сказал.

Следователь. Вот видите, Сидор Федорович, а вы говорите: образование! Оказывается, вы у нас юрист, законник… Только вы малость ошибаетесь. Презумпция невиновности больше суда касается, а это у вас еще впереди. У меня же задача иная. Я не обвиняю и не оправдываю вас. Но отмечаю, что ваши показания не выдерживают никакой критики. Естественно, я вынужден давать иное истолкование известных нам событий. Вы его, как я вижу, не принимаете – дело ваше. Но хочу указать вам, что защитить вашу позицию едва ли удастся.

Стапнук. Так я знаю. Разве же я не вижу? Вижу, в том-то и дело, что вижу. Да толку-то что? Вот у вас все, конечно, гладко получается, куда Стапчуку до вас! Но только ведь и вы, гражданин следователь, доказать ничего не можете. Рассуждения всякие, логика – это красиво, не спорю, только фактов-то у вас нет. А куды же без них? Верно, стрелял я в вашего сотоварища, тут и наука свое слово сказала, и сам я своей вины не отрицаю, а что до остального, так это пшик, так себе, мыльный пузырь… Где факты, я вас спрашиваю, где наука? Я ведь и на суде так скажу. Где, скажу, граждане судьи, факты? Докажите мне, скажу, что я виновен, а так я – чист!

Следователь. Ну, побойтесь бога, Сидор Федорович, так ли уж чисты?

Стапнук. А это уж как поглядеть… Непредумышленное убийство совершил и готов понести наказание. В остальном – чист! Пусть докажут, если не так! Неправильно я говорю?

Следователь. В основном правильно. Вижу, что одними логическими построениями нам не обойтись. Что ж, попробуем обратиться к фактам, если они, конечно, у нас есть.

Стапнук. Во-во!

Следователь. На полу вашей комнаты обнаружены следы крови. Что вы можете сказать по этому поводу?

Стапнук. Где кровь? Какая кровь? Ничего не знаю.

Следователь. Есть такой метод, который позволяет выявить пятна крови, даже если они были вытерты.

Стапнук. А я-то тут при чем?

Следователь. Вот этим самым методом и было установлено, между прочим, в присутствии понятых, что в вашей комнате недавно была пролита кровь.

Стапнук. Ах, это!.. Я совсем забыл. Волнение, знаете ли… Я поросеночка резал как раз на Троицу!

Следователь. В комнате, не в кухне?

Стапнук. Да. Кухонька-то у меня маленькая, сами, небось, видели. Повернуться негде.

Следователь. Кровь человеческая.

Стапчук. Значит, это моя. Я палец недавно порезал. Капусту шинковал и рубанул нечаянно. Кажется, даже заметно еще, хотя кожа у меня очень грубая. Физический труд все же! И под открытым небом.

Следователь. Какая у вас группа крови?

Стапчук. А я почем знаю? Я ведь не доктор.

Следователь. Такие вещи, Сидор Федорович, знать надо. Может пригодиться. На всякий случай запомните, что по современной классификации у вас кровь группы AB.

Стапчук. Неужели? Спасибо. Буду теперь знать… А вы, простите, откуда это знаете: мне ведь анализов в тюрьме не делали…

Следователь. Запамятовали вы, Сидор Федорович, запамятовали… Засучите-ка рукав… Что у вас над локтевым сгибом наколото? Это же группа крови!.. Когда и где вы поступили в СС?

Стапчук. Не отрицаю, гражданин следователь, было… Думал, что позабудут люди, сам почти что позабыл, да, видно, от судьбы не уйдешь… Хочу сделать признание! Официально заявляю, что хочу сделать чистосердечное признание. Имею право?

Следователь. Несомненно.

Стапчук. Вот и я так думаю! Вы еще увидите, гражданин следователь, Стапчук не совсем потерян для матери-Родины. Сейчас вы узнаете, что он…

Следователь. Кто он? Стапчук? Вы то есть?

Стапчук. Да. А что?

Следователь. Ничего, продолжайте.

Стапчук. Так вот, гражданин следователь, про то пятно крови… Не моя это кровь и не поросенка. Это кровь, можно сказать, злейшего врага Советской власти, матерого империалистического шпиона и даже диверсанта. Это он превратил тяжело раненного бойца Рабоче-Крестьянской Красной Армии Стапчука – вон она, моя искалеченная фашистским снарядом ноженька, товарищ следователь! – в подлого наймита! В бессознательном состоянии находился Сидор Стапчук, когда сделали ему эту проклятую наколку, пометили, как бычка какого-то… А все зачем? А затем, чтоб сломить человека, склонить его к измене матери-Родине! Мол, все теперь, парень, пути назад отрезаны. Куда ты денешься с эсэсовской своей наколкой и кто тебе поверит? Но Стапчук был тверд, он не пошел на измену…

Следователь. Вы говорите почему-то все в третьем лице, словно рассказываете не про себя, а про кого-то другого. Это от скромности?

Стапчук. Нет, гражданин следователь, не от скромности. От стыда за Сидора Стапчука, за себя то есть, вовлеченного волею обстоятельств… Позволите продолжать?

Следователь. Продолжайте.

Стапчук. Значит, когда очнулся я в лагере для военнопленных советских солдат, эта наколка уже была на мне…

Следователь. До сих пор принято было думать, что в СС вступали добровольно. Более того, не всякого предателя немцы удостаивали этой чести, ее надо было заслужить.

Стапчук. В том-то и был их дьявольский план, гражданин следователь! Они вовсе и не приняли меня к себе! Вот в чем закавыка. Только наколку сделали в провокационных целях. Понимаете? Чтоб завербовать меня! Видно, понимали гады, что так я нипочем к ним не перейду.

Следователь. После наколки, значит, все же перешли?

Стапчук. Не! Где там… Для виду больше. Притом все время я лелеял одну только мысль – быть полезным нашим. Сведения собирал, облегчал участь попавших в фашистские лапы героических советских людей, собирался перебежать к партизанам…

Следователь. Не стоит столь пространно распространяться о ваших намерениях, Сидор Федорович, тем более что они так и не воплотились в реальность. Вернемся лучше к недавним событиям. Вы, кажется, говорили о каком-то шпионе и даже диверсанте.

Стапчук. Именно! Это он и сгубил меня. Он работал тогда в гестапо.

Следователь. У вас еще будет время предаться воспоминаниям, Сидор Федорович. Где он теперь? Как его имя, фамилия?

Стапчук. Насчет имени и фамилии этого изверга рода человеческого ничего сказать не могу. Он работал в немецкой контрразведке и фамилию свою менял чуть не каждый день, как портянки все равно… Мы его фамилию не знали. Зато насчет того, где он сейчас пребывает, могу сказать с полной уверенностью: в могиле.

Следователь. В могиле?

Стапчук. Да, товарищ… простите, гражданин следователь, в могиле! Это я своими руками совершил над ним справедливый приговор. Нет, нет, я все понимаю. Конечно, мне следовало задержать врага и передать его в руки наших замечательных органов. Но поймите меня, гражданин следователь, что я пережил, когда вдруг увидел его… Да у меня в глазах потемнело, когда он вошел в мою хату…

Следователь. Когда это было?

Стапчук. В начале прошлого месяца.

Следователь. Точнее.

Стапчук. Числа не помню… А день знаю – вторник. Первый вторник, точно знаю, у нас пленум кооператива в этот день был… Да, вошел он это и говорит: «Здравствуй, Стапчук, не узнаешь старого друга?» Но я его узнал! Кровь в голову так и бросилась. Тут уж я себя не помню. Что было дальше, сказать не могу. Не хочу врать. А уж когда я опять в сознание вернулся, он уж лежал на полу с пробитой головой, истекал поганой своей кровью. Каюсь, не по закону я поступил… Но честно говорю: не жалею. Рад даже, что поквитался с фашистским гадом.

Следователь. И чем это вы его?

Стапчук. Молотком. Сапожным молотком, гражданин следователь, я как раз косячки на сапогах прибивал, когда он вошел… Так что чем попало… Да, что было в руках, то и… Одним словом, себя не помнил. Но не жалею!

Следователь. Почему не заявили потом?

Стапчук. Известно почему, гражданин следователь, – боялся. За собственную шкуру боялся, не хотел, чтоб опять стали в прошлом копаться… Разве непонятно?

Следователь. Куда дели труп?

Стапчук. В бочку, гражданин следователь. Положил его туда, цементом присыпал и водой залил, а когда цемент схватило, бочку в реку скатил.