Крис Муни - Жажда мести

Но ему следовало быть осторожным. Установка может заставить его окунуться в черную дыру, где обменяет его рассудок на воображение. Он не мог позволить, чтобы такое случилось.

Бурк вошел в спальню первым и скрылся за дверью, которая открывалась налево. Джек по-прежнему стоял в коридоре и смотрел на кровь, ожидая, что что-то случится: появится дрожь, участится сердцебиение… Да что угодно. Но ничего не произошло. Более того, он ощутил уверенность, как капитан корабля, который вот-вот удачно выйдет из шторма.

Джек оперся рукой, затянутой в перчатку, на косяк и вошел в комнату. Он сделал это очень осторожно, чтобы не выпачкаться в крови. Потом поднял взгляд и познакомился с Доланами.

Яркие красные линии, перекрещивающиеся и угловатые, густой сеткой покрывали стены и потолок. Матрас был сброшен на пол, там же лежало тело женщины, Вероники Долан. Уголком глаза Джек заметил слева от кровати маленькую ярко-красную фигуру, привязанную к стулу. Голова наклонена, невидящий взгляд упирается в отца. Джеку не надо было присматриваться, чтобы понять, что горло мальчика перерезано. В полутора метрах от кровати лежал Патрик Долан. На нем были лишь нейлоновые фиолетовые шорты. Его рот был залеплен лентой.

Сердце начало стучать быстрее.

«Спокойно… спокойно…» – сказал внутренний голос.

Джек глубоко вздохнул.

«Начни с отца».

Патрик Долан лежал на правом боку в блестящей красной луже крови с перерезанным горлом и привязанными изолентой и веревкой к стулу руками и ногами. Это был высокий мужчина, ростом выше среднего, с внушительной комплекцией профессионального бодибилдера. Его ладони распухли. Он как будто пытался скрюченными пальцами схватить монеты, ручку и водительские права, лежащие в крови всего в десятке сантиметров от него. Веревка перерезала кожу на запястьях и лодыжках, когда Долан пытался освободиться. На мертвом бледном лице мужчины застыло отчаяние. Лента навсегда запечатала последние слова, которые он хотел сказать жене и сыну.

Снова вернулись воспоминания, и Джек почувствовал, как на запястьях заныли шрамы от веревки. Он усилием воли заставил себя успокоиться, как это делают все, когда хотят оказаться подальше после ужасного происшествия.

«Думай и анализируй, сложи все фрагменты мозаики».

Патрик Долан был не из тех людей, которые безропотно пойдут под нож. С его-то силой он мог с легкостью скрутить убийцу. Он рискнул бы даже в том случае, если бы на него было направлено дуло пистолета или к горлу приставлен нож. Он бы пожертвовал жизнью, если бы это означало спасение для жены и сына.

Но он, похоже, не сопротивлялся. Ни на руках, ни на лице не было никаких следов или порезов.

И Долан не позволил бы привязать себя к стулу, если бы на карту была поставлена жизнь близких.

«Если только его не усыпили чем-нибудь, например хлороформом».

Да, это имело смысл.

«А кого бы ты усыпил первым?» – спросил внутренний голос.

Начинать с мальчика опасно. Даже с хлороформом ребенок может внезапно проснуться, заплакать или перевернуть лампу. Эти звуки разбудят родителей, которые немедленно придут в детскую. Стрелять в них он не собирался, убийце они нужны были живыми. Он хотел, чтобы их сковали страх и ужас, чтобы они сыграли свою роль в его исцелении и преображении.

Убийца начал с мужа. Пробрался в спальню.

«Но ведь слышен шум шагов… Почему же он не проснулся? Может, убийца был в одних носках или даже босиком, уверенный, что взрыв уничтожит следы на паркете?»

Он прижал к лицу Долана тряпочку с дурманом, не сомневаясь, что даже если тот и проснется, то хлороформ быстро сделает свое дело. Жену и ребенка подчинить будет легче. Как только все будут усыплены, он принесет стулья и привяжет жертвы, а затем дождется, пока они очнутся. Как только это случится, фантазия и воображение убийцы войдут в спальню. И актеры сыграют свои роли.

На мальчика было особенно трудно смотреть.

Тринадцатилетний пацан, высокий и тощий, как жердь, с густыми светлыми прямыми волосами. В глазах застыло недоумение, словно он так и не смог понять, почему его привязали к стулу в одних хлопковых трусах и почему родители, тоже связанные, смотрели на него глазами, полными ужаса.

В те последние минуты он обмочился от страха. Джек гадал, надеялся ли мальчик – не мальчик, ребенок, ты все еще остаешься ребенком в этом возрасте, что бы там ни говорили, и это нечестно, вспомни, что случилось с Дареном Нигро и другими! – что отец спасет его, укроет в своих объятиях, где ничего не грозит, успокоит и скажет, что это всего лишь кошмар, что через секунду он проснется под теплым одеялом, готовый встретить новый день, полный энергии и энтузиазма, что так свойственно детям.

Джек хотел закрыть мальчику глаза, но вместо этого поймал себя на том, что вглядывается в них, и мир вокруг замирает. Появились неясные тени. Послышались старые голоса.

Но тумбочке возле мальчика стояли небольшие семейные фотографии. Рядом с ними – миска с расплавленной красной свечой. На одном из фото была запечатлена семья Доланов на диване в гостиной. В камине пылал огонь, а мастерски украшенная рождественская елка сверкала всеми цветами радуги. Они были одеты в джинсы и шерстяные свитера, их лица сияли. По понятным причинам эти снимки выглядели здесь неуместно.

«Он глядел на них при свете свечи?»

Свет свечи создавал интимную обстановку, подчеркивал страх на их лицах.

Между ним и убийцей возникла зыбкая, слабая связь.

Что-то тихо пикнуло позади. Он напряг слух. Вот снова: пип-пип-пип. Напоминает удары пульса.

Джек обернулся. Бурк стоял на коленях с другой стороны кровати и глядел на ноутбук. Компьютер принадлежал к тем современным сверхтонким устройствам, которые весили всего около килограмма. Он лежал в центре кровати, экран горел ярко-белым светом и был повернут к потолку. Он был подключен к телефонной розетке возле изголовья огромной дубовой кровати. Возле разъема обнаружился целый ворох цветных проводов, которые, словно щупальца, протянулись к мигающим выключателям, подсоединенным к оранжевым ящикам с взрывчаткой.

Экран не работал, но ноутбук пикал.

И было кое-что еще, заметил Джек. На дисководе ярко-зеленым светом горела небольшая лампочка. Компьютер пытался что-то прочесть с диска.

Бурк возился с проводами. Джек напрягся. По спине как будто пробежали мириады муравьев, покалывая его острыми, словно бритва, лапками. Внезапно он вспомнил ту ночь в прошлом месяце, когда его придавило машиной. Если бомба взорвется…

Ноутбук перестал пикать. Лампочка на дисководе погасла.

Повисла тишина, которая, казалось, длилась целую вечность. Джек почувствовал, как его тело замерло, ожидая взрыва, и снова расслабилось.

Дом все еще стоял.

– Аккумулятор сдох, – сообщил Бурк.

Напряжение уходило. Во рту пересохло. Джек медленно вернулся мыслями в спальню. Ключ к ходу мыслей убийцы был спрятан где-то в этой комнате.

«Он оставил здесь что-то. Что-то, что он не хочет, чтобы я нашел».

Джек снял шлем. Прохладный воздух был наполнен сильным солено-медным ароматом.

Бурк подошел поближе. Он не снимал шлема, но его голос звучал громко и ясно:

– Что ты делаешь, мать твою?

– Раздеваюсь.

– О чем ты говоришь?

– Бомба мертва.

– Она может рвануть, когда я ее трону! А может, в доме спрятана вторая бомба. Ты что, не слушал ни хрена из того, что я тебе рассказывал?

– Тогда я буду изучать место преступления.

– Я не пущу сюда следаков.

– Я сам все сделаю.

– Сам? Ты хоть понимаешь, сколько времени на это нужно?

– Я сделаю все быстрее, если у меня будет напарник.

– Святые яйца, мне следовало догадаться, что ты выкинешь что-то вроде этого!

– Возможно, у нас уже не будет другой возможности, и ты это знаешь.

Бурк окинул его гневным взглядом.

– Тебе говорили, что ты упрямый мудак?

– Я еще побуду здесь, а ты оставь мне номер мобильного. Я тебе позвоню, когда закончу.

Джек снял перчатку и вытер потное лицо. Потом внимательно посмотрел на бомбу и поднял глаза на Бурка.

– Мы тоже можем начать здесь, – заявил Бурк. – Похоже, именно здесь закончил этот засранец.

Джек вернулся домой после часа. В доме Доланов теперь работало подразделение по расследованию на месте преступления. Бурк возвращался в Бостон с разобранной бомбой. Джек устал. Его поддерживали только лошадиные дозы кофеина и адреналин, в животе урчало от голода. Он направился в кухню и принялся рыться в холодильнике, и вдруг увидел себя.

Он открывает заднюю дверь в бывшем доме, в Виргинии, а Аманда, нарядно одетая, в платье с соблазнительно расстегнутыми верхними пуговицами, сидит за столом в кухне. Ее волосы собраны в хвост на затылке. Она подходит и дергает его за галстук:

– Отнеси меня наверх, папочка. Время делать детей.

Джек ощутил уже знакомую пустоту и закрыл холодильник. Наступившая тишина удушала.