Энн Перри - Палач из Гайд-парка

Anne Perry

THE HYDE PARK HEADSMAN

Copyright © Anne Perry 1994

© Кириченко А.И., перевод на русский язык, 2013

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

– О, Джордж, – счастливо вздохнула Миллисент. – Как красиво, не правда ли? Я никогда еще не бывала здесь в столь ранний час. Восход солнца – это так романтично, ты не находишь? Это начало всего!

Джордж ничего не ответил, а лишь ускорил шаги по мокрой от росы траве.

– Посмотри на блики на воде, – не уставала восторгаться девушка. – Озеро похоже на огромное серебряное блюдо, не правда ли?

– Странная форма для блюда, – буркнул Джордж, видимо совсем не разделявший ее восторгов, и бросил недовольный взгляд на водную гладь озера Серпентайн, зажатого извилистыми берегами.

– Здесь просто как в сказке, – продолжала фантазировать Миллисент. Это ей пришло в голову улизнуть из дома, чтобы при первом блеске утра покататься с Джорджем на лодке по пустому озеру. Что может быть прекрасней восхода солнца на воде!

Девушка аккуратно подобрала подол длинных юбок. Несмотря на экзальтированность, у нее хватало здравого смысла позаботиться о том, чтобы намокший от росы подол потом не хлестал по ногам.

– Нас кто-то опередил, – проворчал недовольный Джордж.

Уже достаточно рассвело, и можно было разглядеть на глади озера в трех ярдах от берега одинокую прогулочную лодку. Кто-то сидел в ней в довольно странной позе, согнувшись, словно рассматривал что-то у своих ног на дне лодки.

Миллисент не смогла скрыть своего разочарования. Какая романтика, если они здесь не одни и кто-то посторонний нарушил их идиллию? В мечтах можно было легко представить, что лондонский Гайд-парк – это некое эрцгерцогство в центре Европы, а Джордж – юный герцог или, в крайнем случае, средневековый рыцарь. Но такое было невозможно в присутствии постороннего рядового лондонца, тоже любителя утренних лодочных прогулок. К тому же Миллисент, сбежавшая из дома без разрешения и сопровождения компаньонки, менее всего хотела, чтобы об этом знали посторонние.

– Возможно, он наконец уплывет отсюда, – с надеждой промолвила она.

– Он неподвижен, – сердито заметил Джордж и, повысив голос, обратился к застывшей фигуре в лодке: – С вами все в порядке, сэр? – Нахмурился. – Я не вижу его лица, – добавил он, обращаясь к Миллисент. – Подожди здесь, а я подойду поближе, и, может, мне удастся уговорить этого джентльмена отчалить.

Джордж стал спускаться к воде, несмотря на то что его ботинки тут же промокли от росы, но внезапно остановился, упал на колени и сполз в воду.

– О! – испуганно воскликнула Миллисент, смущенная странной неловкостью юноши и почти готовая рассмеяться. – О, Джордж, какой же ты…

Она поспешила на помощь барахтающемуся у берега Джорджу, который, громко бранясь, тщетно пытался нащупать дно ногами.

Миллисент показалось странным, что шумное поведение Джорджа не потревожило человека в лодке. Он даже не шелохнулся.

Почти рассвело, и девушка разглядела странную согбенную фигуру и тут же поняла, что у человека, сидящего в лодке, нет головы. Вместо нее торчал окровавленный обрубок шеи.

Миллисент беззвучно опустилась на траву и потеряла сознание.

– Да, сэр, – четко докладывал констебль. – Достопочтенный сэр Оукли Уинтроп, капитан Королевского флота, найден сегодня утром обезглавленным в одной из прогулочных лодок на озере Серпентайн. Его обнаружила парочка влюбленных, вздумавших совершить эдакую романтическую прогулку на лодке по озеру на рассвете. – Слово «романтическую» он произнес не без сарказма. – Непривычные к таким зрелищам, они оба упали в обморок.

– Немудрено, – заметил суперинтендант полиции Томас Питт. – Было бы над чем задуматься, если бы они этого не сделали.

Констебль, видимо, так и не понял глубокого смысла этого замечания начальства, но согласился с ним.

– Да, сэр, – повторил он. – Юный джентльмен, как только пришел в себя и вылез из воды, сразу же обратился в местный полицейский пост. Я так понимаю, что в воду он упал от шока. – Губы констебля дрогнули в кривой усмешке, но в голосе осталась деловая серьезность добросовестного служаки. – Констебль Уизерс сейчас там, в парке, при исполнении обязанностей. После осмотра трупа он послал за сержантом. Теперь они оба на месте преступления.

Констебль, втянув в себя воздух, сделал паузу в ожидании дальнейшей реакции начальника.

– Что дальше? – нетерпеливо спросил Питт.

– Они установили личность убитого, – продолжил рапорт констебль. – Оказалось, он важная шишка на флоте. Это они сразу поняли, а также то, что его убийством положено заниматься более высоким полицейским чинам.

Закончив, констебль не без злорадства поглядел на начальника.

Суперинтендант Питт вступил в эту должность совсем недавно. Путь к ней был долгим, но он верил в свои способности и опыт общения с разными слоями общества – от трущобного люда и криминальных элементов до жителей респектабельных кварталов Лондона.

Осенью 1889 года его непосредственный начальник Мика Драммонд ушел в отставку, чтобы жениться на женщине, которую узнал и полюбил после трагического скандала, погубившего репутацию ее мужа и приведшего его к самоубийству. Драммонд сам выбрал и рекомендовал Томаса своим преемником, хотя тот, в отличие от своего шефа, был человеком простого происхождения. Но Драммонд успел высоко оценить деловые качества и опыт Питта и считал его бесспорно одаренным следователем, способным решать самые деликатные и тонкие дела, в которых могла пострадать репутация политически и социально значимых персон.

После серии убийств в Уайтчепеле [1], которые, возможно, так и останутся нераскрытыми, престиж полиции и доверие к ней со стороны общества сильно пошатнулись. Наступило время решительных перемен.

Именно при таких обстоятельствах весной 1890 года на заре нового десятилетия Томас Питт получил свое новое назначение – пост начальника полицейского участка на Боу-стрит. В его обязанности, помимо прочего, входили все деликатные и угрожающие общественному спокойствию дела, которые требовали при своем решении максимального такта и умения. Вот почему сейчас перед Томасом в красиво обставленном кабинете, унаследованном от Драммонда, стоял навытяжку констебль Гровер и докладывал о кошмарном случае усекновения головы достопочтенного Оукли Уинтропа, капитана Королевских военно-морских сил.

– Что еще вам известно об этом случае? – выслушав всё, спросил Питт, откинувшись на спинку кресла. Внутренне он все еще чувствовал, что это кресло Драммонда.

– Сэр? – вопросительно вскинул брови констебль.

– Каково заключение врача?

– Смерть от отсечения головы, – четко доложил Гровер и слегка вскинул подбородок.

Томас хотел было сделать замечание подчиненному за недостаточное почтение при докладе, но передумал, вспомнив прежний стиль их общения. Собственно, ни с одним из рядовых полицейских он близко не работал, все больше с кем-то из сержантов. В нем все видели тогда скорее соперника, чем коллегу. Питт отличался от рядовых полицейских своего участка тем, что, будучи сыном лесничего, получил образование, ибо воспитывался вместе с сыном владельца поместья, где служил его отец. Кроме того, в его наружности, манерах и поведении никак не угадывался лидер. Хотя и высокого роста, он был мешковат и неловок в движениях, его шевелюра была всегда в беспорядке, даже в торжественные для него дни, а во времена похуже он мог походить на человека, только что спасшегося от урагана. Он был рассеян и небрежен в одежде, а его карманы постоянно были набиты всякой диковинной всячиной, которая, как он считал, всегда может пригодиться.

В участке на Боу-стрит к новому начальнику привыкали с трудом. Питт и сам временами чувствовал, что ему не по душе ходить в больших начальниках. Требования высшего начальства обязывали быть строгим с подчиненными, во всем подавать пример и даже не вспоминать об эксцентричных действиях, которые ранее нередко сходили ему с рук благодаря служебным успехам. Неожиданно легшая на Томаса ответственность за других, их успехи и ошибки, их жизнь и безопасность постоянно напоминала о себе.

Окинув констебля строгим взглядом, Питт спросил:

– Время смерти? Это важно. И еще: где он был убит? В лодке или же труп был перенесен в нее после убийства?

Лицо Гровера вытянулось.

– Боюсь, мы не знаем, сэр. Пока не знаем. Довольно рискованно отрубать голову в городском парке. Всегда могут найтись свидетели.

– Кто-нибудь оказался в парке в тот час?

Констебль неловко переступил с ноги на ногу.

– Кажись, никого, кроме той парочки, что нашла его. Но убийца и не рассчитывал, что там кто-то будет в такой час, не так ли, сэр? – Это был скорее встречный вопрос, чем ответ по правилам. – Хотя там вполне мог бы оказаться любитель верховой езды по утрам или гуляка, под утро возвращавшийся с пирушки и захотевший проветрить голову.