Мика Валтари - Современный финский детектив

Илола принял решение.

Он засучил рукава и стал отбрасывать сосновые дрова в сторону. Он так же быстро разобрал и березовую поленницу. Она была сложена у самой стены, в крайнем углу сарая.

У стены стояла лопата.

Илола поплевал на ладони и стал рыть в том месте, где ранее была поленница. Он работал без остановок, как профессиональный канавокопатель. Сначала земля была твердой, но затем стала мягче.

Послышался скрежет.

Острие лопаты наткнулось на что-то твердое. Но не на камень. Такой звук рождается лишь при соприкосновении металла с металлом.

На дворе шел дождь и бушевал ветер.

В комнате у камина было покойно и по-домашнему уютно. Отсветы пламени играли на золотых тиснениях корешков книг, стоявших на полках, которые занимали три стены от пола до потолка. В четвертой находилось окно, в которое барабанил дождь.

Ленсман Эйно Пармалахти и констебль Юрки Илола сидели на диване. Напротив в мягких креслах расположились инспектор по криминальным делам Олави Сусикоски и губернский полицейский комиссар Уолеви Лехти.

На столе стояли коньячные рюмки.

Сусикоски отпил из своей рюмки и сказал:

— Хелина Поррас не принимала никакого участия в убийстве сестры и племянницы.

Слова Сусикоски прежде всего были обращены к инспектору полиции. Уолеви Лехти был знаком с этим делом лишь поверхностно. Илола и Пармалахти, напротив, знали его во всех деталях.

Встреча носила частный характер и поэтому не обязывала к официальным заключениям и выводам. Однако, с другой стороны, Лехти предстояло в недалеком будущем выступать государственным обвинителем по делу.

По сведениям из неофициальных источников, предварительная оценка проведенного расследования по делу Поррас была достаточно высокой.

Дело, по правде говоря, оказалось настолько необычным, что вызвало интерес в самых высоких кругах. А поскольку Пармалахти и Лехти были добрыми знакомыми и поддерживали это знакомство вне рамок официальных отношений, то ленсман и организовал эти вечерние посиделки.

Сусикоски, доводивший расследование до конца силами Центра и Интерпола, стал приоткрывать «крышку гроба»:

— Для того чтобы понять ход событий в полном объеме, необходимо начать издалека. А фон начинает вырисовываться еще с той поры, когда молодой Тойвиайнен принимал участие в последней войне[28].

Инспектор полиции Лехти наклонился слегка вперед. Опиравшийся на руку и выдвинутый в сторону собеседника подбородок, легкое подрагивание ноздрей и острый взгляд — все это говорило о предельной сосредоточенности Лехти. Хотя ему уже были известны общие рамки картины и основные штрихи рисунка, каждое слово инспектора по криминальным делам могло дополнительно осветить некоторые важные детали картины в целом.

Глядя на Уолеви Лехти, не скажешь, что он имеет отношение к полицейскому департаменту. Это был человек хрупкого телосложения, небольшого роста, с темными волосами и темными глазами, в которых временами вспыхивали огоньки, нервные руки с длинными пальцами напоминали скорее руки пианиста. Если бы он в свое время попытался поступить на полицейскую службу, как говорится, прямо «с крыльца да в дом», то вряд ли попал бы туда — его, очевидно, отчислили бы в самом начале отбора кандидатов. Однако его дорога к должности комиссара полиции пролегла через университет.

— Взаимное доверие прессуется крепче всего на войне, — отметил Сусикоски. — Там-то и родились прочные доверительные отношения между соучастниками преступления. Тимо Тойвиайнен нашел там настоящего товарища. Молодого парня того же возраста. По имени Пааво Силтанен. Вместе им пришлось побывать не раз в трудных переплетах. В грохоте боев, испытанное огнем, родилось между этими двумя парнями кровное братство.

Ленсман Пармалахти добавил:

— Да, у обоих сильный послужной список. Не стыдно и показать.

— Не стыдно, — согласился Сусикоски. — Но сейчас речь пойдет о более позднем периоде жизни этих двух человек.

— Я упомянул об их заслугах, чтобы и правда не забывалась.

— Не забудется. Однако законы войны и мира существенно разнятся между собой.

«Именно так, — подумал Пармалахти. — Если в бою ты убьешь десяток человек — получишь медаль и благодарность в приказе. Если же на гражданке дашь кому-нибудь по морде, то будешь осужден, а имя твое попадет в криминальный регистр».

Однако сейчас было интересно послушать продолжение рассказа Сусикоски.

— Эти два молодых парня были схожи и по характеру. И тот и другой выросли в бедности. И поэтому там, у дымного полевого костра, они мечтали вместе о том, что, когда кончится эта проклятая заваруха и страна поднимется из этой грязи, поднимутся и они, станут процветать.

Пармалахти не удержался, чтобы не сделать еще одного замечания:

— И разбогатеют!

— Да, наверняка, — согласился Сусикоски. — Планы были крылатыми. Однако, как известно, Тойвиайнену не довелось их осуществить. Но, очевидно, в избе сапожника искра мечты все же постоянно тлела под холодными углями.

Сусикоски кашлянул. Не слишком ли он сбился на поэтический лад?

— И уговор не забылся, — продолжил инспектор полиции. — Хотя судьба Силтанена сложилась не совсем обычно. Когда Финляндия заключила перемирие с Советским Союзом, ребят этой возрастной группы перебросили в Лапландию. Они должны были изгнать немцев из страны. Однако Пааво Силтанен перешел на сторону немцев. — Сусикоски поднял палец и уточнил: — Нужно заметить, что этот поступок Силтанена не нарушил взаимного доверия, установившегося между приятелями. Силтанен не был трусом. Он не покинул поле боя в положении, которое поставило бы под угрозу жизнь товарищей. Он в принципе не пожелал воевать против немцев, внезапно превратившихся из братьев по оружию во врагов. Перед побегом Силтанен рассказал Тойвиайнену о причинах, побудивших его к этому. Договорились, что если когда-нибудь после войны судьба вновь сведет их, то они пожмут друг другу руки.

Пармалахти вновь не удержался, чтобы не вклиниться:

— И это не осталось просто словами…

— Действительно, случилось и рукопожатие, — согласился Сусикоски. — Но для этого нам следует вернуться к весне тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года. О Силтанене не было ничего слышно в течение сорока лет, и Тойвиайнен забыл о нем. Чтобы поразвлечься и, кроме того, подзаработать, Тойвиайнен отправился добывать березовый сок из деревьев, принадлежавших Дому трех женщин.

— И тут случилось непредвиденное, — буркнул Пармалахти.

— Именно так. На Тойвиайнена, пребывавшего в безмятежном настроении, набросился человек, говоривший по-немецки. В тот самый момент, когда нападавший занес кинжал для удара и Тойвиайнен уже был готов расстаться с жизнью, он узнал его…

— Пааво Силтанена?

— Именно. Тойвиайнен успел произнести имя друга детства. Тогда и Силтанен узнал своего товарища. Кинжал опустился.

Пармалахти пожелал уточнить. Он повернулся в сторону комиссара полиции Лехти:

— Тойвиайнен не получил в тот момент удара кинжалом. Хотя позже и утверждал это.

Лехти кивнул головой.

— Понимаю.

Сусикоски продолжал:

— Теперь и пришел тот самый момент рукопожатия, о котором они договаривались в молодости, надеясь на встречу вновь. Да, рукопожатие состоялось! Когда волнение улеглось, они присели на кочку и стали обмениваться новостями.

— У Тойвиайнена, — заметил Пармалахти, — не было особо ярких воспоминаний о прожитом.

— И не удивительно. А вот на долю Пааво Силтанена выпало за границей приключений хоть отбавляй. Германия по окончании войны находилась в состоянии полного хаоса. Силтанен выхлопотал себе новые документы, удостоверявшие его личность, выучил язык и принялся поначалу заниматься всякими «взрывоопасными» делами. Однако затем, разобравшись в обстановке, освоил роль покорителя дамских сердец и стал жить на содержании у женщин. Нужно сказать, что он был дьявольски красивым мужиком…

Тут впервые в разговор вступил констебль Илола:

— Похож на генерала Диитла.

— Действительно, очень похож. А с другой стороны, всегда находятся податливые женщины. За эти десятилетия Силтанен успел окрутить многих. Однако добыча всегда оказывалась мелкой. И только с приближением старости в его сети попала действительно золотая рыбка.

— Хелина Поррас, — предположительно сказал инспектор полиции Лехти.

— Именно она. Они познакомились на Родосе. Хелина пригласила своего героя в Финляндию. Огромная усадьба привела в движение изобретательный ум Силтанена. Он знал, как слепо Хелина влюблена в него…

Пармалахти добавил:

— Этот донжуан соблазнил и младшую сестру, Селму. Пытался подобрать ключи и к Элизе.