Элизабет Джордж - Без единого свидетеля

— Веселого мало.

— Мамочка мыла их каждый год, поэтому мы тоже их вымоем. Чтобы, когда она вернется домой, все было чисто и красиво.

— Так она возвращается? Твоя мама?

— Ой, ну конечно. Вернется в конце концов. Нельзя же всю жизнь ездить где-то.

— А, да, ты права.

Барбара отдала сумку девочке, а сама взяла у нее мешок. Забросив его за спину, она потащилась к бачкам. Вместе они сумели перевалить мешок через край, где он присоединился к остальному мусору.

— А я буду ходить на занятия чечеткой, — поведала Хадия, пока они отряхивались. — Папа сегодня сказал мне. Я так рада, так рада, потому что я давно уже хотела научиться. Ты придешь посмотреть, когда у нас будет концерт?

— Сяду в первый ряд, — пообещала Барбара. — Обожаю ходить на концерты.

— Здорово, — чирикала Хадия. — Может, уже и мамочка приедет. Если я буду хорошо себя вести, она приедет. Я знаю. Спокойной ночи, Барбара. Мне пора домой, папа будет волноваться.

Она поскакала вприпрыжку к входной двери, за угол дома. Барбара постояла, дожидаясь, когда стукнет дверь, чтобы убедиться, что ее маленькая подружка в целости и сохранности, под защитой стен. Потом она подошла к своему жилищу и открыла замок. Верная принятому решению, она не включала свет. Просто прошагала к столу, бросила на него вещи и повернулась, чтобы идти в душ, сулящий блаженное тепло.

Ее остановил своим миганием проклятый автоответчик. Первой мыслью Барбары было проигнорировать его, но, тут же поняла она, неизвестность потом не даст покоя. Она вздохнула и проследовала к телефону. Нажав нужные кнопки, она услышала знакомый голос.

— Барби, дорогуша, я договорилась о приеме гинеколога. — Миссис Фло, подумала Барбара, ангел-хранитель матери. — Мой бог, это было непросто, с нашей-то системой здравоохранения. Да, я должна сказать, что ваша мама опять ушла в себя, но только не надо волноваться из-за этого. Если нужно будет дать успокоительное, значит, нужно, дорогуша, и тут уж ничего не поделать, и думать, значит, не о чем. Ее здоровье…

Барбара остановила сообщение. Она выслушает остальное в следующий раз, поклялась она. Только не сегодня вечером.

Раздался нерешительный стук в дверь. Она прошла по комнате, чтобы открыть. Внутри ее коттеджа не горел ни единый светильник, поэтому о том, что она вернулась наконец домой, мог знать только один человек. Она распахнула дверь, и перед ней действительно возник он, со сковородой в руке.

— Я уверен, что вы сегодня не ужинали, Барбара, — сказал Ажар и протянул ей сковородку.

— Хадия мне сказала, что вы разбирали холодильник. Полагаю, это остатки еды, забытые и теперь вот найденные? Если ваши остатки похожи на мои, то я буду рисковать жизнью, соглашаясь отведать их.

Он улыбнулся.

— Я только что приготовил это. Плов, и я еще добавил туда курицу.

Он приподнял крышку. В полумраке она не могла разглядеть сковороды, но почувствовала аромат. Рот наполнился слюной. Часы, дни, недели прошли с тех пор, как она в последний раз нормально поела.

— Спасибо! — сказала она. — Взять у вас сковородку?

— Давайте я сам поставлю.

— Конечно.

Она открыла дверь шире, впуская его, но свет по-прежнему не включала. Только теперь ее любовь к темноте объяснялась не желанием заснуть поскорее, а вечным беспорядком в ее жилище. Ажар, как ей было хорошо известно, являлся ярым поборником чистоты. Барбара сомневалась, что широты его сердца хватит на то, чтобы не возненавидеть ее при виде захламленной квартиры.

Он прошел в кухню и поставил сковородку на плиту. Она ждала у входной двери, предполагая, что после этого он уйдет. Но он не ушел.

— Ваше дело закрыто, я слышал, — сказал он. — В новостях только об этом и говорят.

— Да, сегодня утром. Или ночью. Или где-то посредине. Я точно не знаю. В какой-то момент просто все кусочки сложились один к одному.

Он кивнул:

— Понятно.

Она ждала продолжения. Продолжения все не было. Молчание затягивалось. Наконец он нарушил тишину:

— Вы долго работали с ним вместе, да?

В его голосе было столько доброты… Внутренний голос послал предупреждение. Она сказала с притворной беспечностью:

— С Линли? Да. Несколько лет. Приличный мужик, если только привыкнуть к его произношению. Он говорит как те франты, которые только и умеют, что ездить в мировые турне и охотиться на лис в своих поместьях.

— Ему пришлось очень нелегко.

Она не ответила. Перед глазами был Линли, стоящий перед входом в свой дом на Итон-террас. Она видела, что дверь открылась прежде, чем он успел вставить в замок ключ. В прямоугольнике света возник силуэт его сестры. Барбара ждала: не обернется ли он, чтобы помахать ей на прощание. Но сестра обняла его за плечи и увлекла в дом.

— С хорошими людьми порой происходят ужасные вещи, — сказал Ажар.

— Э-э… Да. Бывает.

Она не могла — и не хотела — говорить об этом. Слишком свежа рана, слишком болит, и каждое слово — как капля уксуса на разорванную плоть души. Она провела рукой по кое-как подрезанным волосам и изобразила многозначительный вздох: усталая женщина нуждается в отдыхе, всем большое спасибо. Но Ажар сглупил только один раз в жизни и с тех пор, наученный опытом, стал только мудрее. Поэтому спектакль не выгнал его за порог. Она должна быть более откровенной или стоять и выслушивать то, что он хотел сказать.

— Такая утрата. После нее жизнь уже никогда не вернется в прежнюю колею.

— Да уж. Конечно. Не вернется. Непростая задачка ему выпала, не позавидуешь.

— Его жена. И ребенок. Кажется, в газетах писали что-то про ребенка.

— Угу. Хелен была беременна.

— А ее вы близко знали?

Она. Не. Заплачет.

— Ажар, — сказала она и прерывисто вздохнула. — Понимаете, я с ног валюсь. Не могу рукой шевельнуть. Измотана до предела. Вот-вот упаду замертво…

Слово. Одно это слово, и она споткнулась на нем. Она подавила стон. К глазам подступили слезы. Она поднесла ко рту кулак.

Уходи, думала она. Пожалуйста, уходи. Уходи, черт бы тебя побрал.

Но Ажар этого не сделал, и Барбара видела, что он поступает так осознанно, что он пришел сюда с целью, которую пока, в этот момент, ей было не понять.

Она махнула рукой, махнула, прогоняя его, надеясь, что хотя бы это заставит его уйти, но он не уходил. Наоборот, он прошел по комнате, подошел к ней, сказал: «Барбара» — и обнял.

Вот тогда она заплакала по-настоящему. Заплакала как ребенок, каким была, и как женщина, какой стала. Оказалось, что плакать в его объятиях совсем не страшно.

Elizabeth George

WITH NO ONE AS WITNESS

2005

Modus operandi (лат.) — образ действия.

Кора — струнный щипковый инструмент с 21 струной, распространенный в Западной Африке. По строению и звучанию кора близка к лютне.

«Краймуотч» — телепередача, в которой рассказывается о наиболее громких преступлениях и о том, как они расследуются. Берутся интервью у полиции, свидетелей, экспертов, а также реконструируются сами преступления.

Тег (англ. tag — метка) — вид граффити, представляющий собой быстрое нанесение подписи автора (теггера) на какие-нибудь поверхности, зачастую в общественных местах. Личный знак художника, «тег», служит как метка места.

Самоса — пирожок с овощами (индийская кухня).

Примерно 125 кг.

Милл (Милль) Джон Стюарт (1806–1873) — английский философ и экономист.

Бобби (Роберт) Пил — британский премьер-министр, основатель Скотленд-Ярда, в честь которого британских полицейских прозвали «бобби».