Андрей Стрельников - Посмертный бенефис

— В Марину де Виламоура, со стороны пляжа Фалезия.

Метров через четыреста их обогнало первое такси. Кирк, погруженный в свои мысли, этого даже не заметил, а водитель пробурчал под нос что-то явно не предназначенное для ушей иностранца.

В Виламоуре Кирк попросил водителя покружить по улицам и, убедившись, что «хвоста» нет, поехал в бухту.

Что-то тихо на яхте. Эти два лоботряса-охранника, очевидно, занимаются ревизией спиртного. Кирк бесшумно скользнул по трапу вниз, закрыл люк на засов.

— Спасибо, что пришел один, амиго.

Не надо включать свет. Поговорим так.

Кирк сразу же понял, кто это. Силы покинули его, он безвольно сполз по стене и уселся прямо на пол.

— Алло! Владимир?

— Да. С кем я говорю?

— Я от полковника. Насчет заказа.

— Где я могу получить информацию?

— Помните, где вы брали информацию по индусу? Там же будет и эта.

— Хорошо. Там же должен быть и чек.

— О’кей. По таксе Брыка.

— Я не Брык.

— Наслышан о вашем уровне. Сто штук хватит?

— Я так понимаю, браток, что твой парень не прост.

— Сто двадцать.

— Двести.

— Круто берешь, бычара! Сто пятьдесят.

— Если ты, козел, еще раз назовешь меня бычарой, я тебя за свой счет шлепну! Въехал?

— Ладно, не кипятись. По рукам. На кого выписывать чек?

— Записывай…

Кирк пил виски маленькими глотками, оттягивая, насколько это возможно, начало разговора. Не потому, что сказать было нечего. Он понимал, насколько нажил мерная фраза, верно взятая нота, и никак не мог определиться с ней. Как, например, его называть? «Амиго»? Не смешно… «Я рад, что не сумел тебя убить?»… Н-да… Кирк и впрямь был этому рад, но сейчас такая фраза прозвучала бы по меньшей мере странно.

— Прости… Прости меня. — Кирк тщательно прятал глаза. — Не знаю даже, как тебя теперь называть. — Он поставил на столик стакан и пальцем отодвинул его от себя. — Поверь, я рад, что ты жив. Я не хотел тебя убивать.

Пауза раздражала. Кирк никак не мог найти правильную интонацию. «Черт, — подумал он, — мне специально дают возможность выговориться, а я молчу как корабельный сундук! Кто же он такой?»

— Божко предполагает, что ты русский. Правда?

— Правда. — Ни один мускул не дрогнул на лице собеседника.

— Ясно. — Кирк кивнул и предположил: — КГБ?

— Почему КГБ? Просто русский.

— Просто русский?.. — Кирк задумался. — Как мне тебя называть? «Амиго» вроде не ко времени…

— Гринфилд, то есть Божко, называет меня Алексом. Отчасти это соответствует действительности.

— Зачем ты пришел? — Кирк решил расставить все точки над «i». — Если убить — стреляй и уходи. Если говорить говори.

— Как ты, наверное, догадываешься, я знаю про тебя и Божко все. Почти. Вряд ли тебе понравится, если Интерпол узнает о тебе столько же, сколько о нем. Я понятно излагаю?

— Да, — кивнул Кирк. — Но хочу тебя сразу предупредить: между нами — все в прошлом. Финансирование его операций — самая большая ошибка в моей жизни, и я не собираюсь ее повторять.

— Это — не ошибка, Кирк, — мягко возразил Алекс. — Не надо все так упрощать.

— Ладно, хорошо! — заявил Кирк. — Это преступление, и я должен за него ответить! Что ты предлагаешь? Явиться с повинной? И получить через несколько дней пулю в лоб? Тебя это удовлетворит?

— Божко тебя уже заказал. — Русский равнодушно пожал плечами. — Хочешь знать, сколько стоит твоя жизнь?

— Не хочу! — Кирк сорвался на крик. — И не пугай меня! Я свое отбоялся! — Он надолго замолчал. Потом глухо проговорил: — Хотелось бы знать, как выбраться из этого переплета. Живым.

— Конструктивно, — улыбнулся Алекс. — Я помогу тебе. Но сначала — несколько вопросов. Поверь, для меня это очень важно. Где Лебеф?

— Ты и это знаешь? — удивился Кирк. — У меня. Некролог в газетах — блеф.

— Божко и не поверил. Ищет его повсюду. Следующее: деньги действительно переведены в Фонд?

— Да, переведены, — ответил Кирк. — И управляет Фондом комиссия, назначенная ВОЗом. Я, конечно, вхожу в состав комиссии, но — с одним голосом.

— Это хорошо, Кирк, — с удовлетворением в голосе заметил Алекс. — Это твоя индульгенция.

— Погоди-ка… — вспомнил Кирк. — А где моя охрана?

Собеседник поморщился, будто проглотил лимон.

— В кают-компании. Развяжешь их, когда я уйду. Теперь — о твоей жизни. Слушай меня внимательно…

Гринфилд просматривал проект годового отчета бухгалтерии «Ситаса» и ничего не понимал. Нет, отчет составлен, как всегда, безупречно. Просто голова была занята совершенно другим.

Он отложил в сторону бумаги, просмотрел накопившиеся за выходные факсы. Не то, все не то… Вот! Именно этого Гринфилд ждал уже несколько дней. Факс от информатора из картеля города Кали:

«…Алешандре Жорже Герра, уроженец Сан-Паулу, бразилец. Доктор права. С начала 80-х тесно сотрудничал с верхушкой наркокартелей Бразилии, Боливии и Колумбии. Предположительно, являлся одним из инициаторов большой встречи наркобаронов в Медельине, на которой был создан Союз южноамериканских картелей. Многократно — и не без успеха — отстаивал в судах интересы наркодельцов. Коллегами характеризовался как очень талантливый, могущественный и совершенно беспринципный адвокат. В 1993 году в ходе совместной операции ФБР и колумбийской полиции против крупного форпоста медельинского картеля в колумбийской сельве попал под бомбежку.

С тех пор нигде не проявился. Официально считается убитым…»

Итак, Герра — человек Союза Картелей. Логическая цепочка: Союз не трогал Божко, не желая сталкиваться с «русской мафией». После смерти Божко латины приставили к его дочери Герру, понимая, что преемник Божко просто обязан появиться около нее. Вывод: знакомство Герры с Гринфилдом было просчитано Геррой заранее.

Впервые в жизни Гринфилд испугался. Союз — самая богатая и могущественная криминальная сила в мире. Именно Союз выдавил со многих рынков триаду, якудзу, мафию, полностью подмял под себя нигерийцев.

В позапрошлом году к ним ездили Эмиссар с Брыком, заключили пакт о разделе сфер влияния. Союзу это было выгодно: в Юго-Восточной Азии и Европе Божко наступал на хвост триаде и якудзе, на Ближнем Востоке и опять же в Европе — мафии, лишая их большей части рынка и ослабляя их. Не лез Божко только в Америку и Африку, где безраздельно господствовали, соответственно, Союз и его партнеры — нигерийцы.

Теперь, со смертью Божко, Эмиссара и Брыка пакт самоликвидировался. Естественно, Союз тут же решил подмять под себя все рынки Божко. В самом деле, преемник Божко — это не Божко, и у Союза нет перед ним обязательств. Конечно, с этим и был делегирован доктор Герра. Прощупать преемника, пронюхать ситуацию на рынке.

Прямое устранение Герры означало бы начало войны с Союзом картелей и неминуемое поражение. Выход один: скомпрометировать Герру перед Союзом, обвинив его в двурушничестве, и перед официозом, обвинив его в связях с Союзом. Остается только выбрать тактику.

Гринфилд взял чистый лист бумаги, ручку. На несколько минут задумался. Внезапно лицо его расплылось в широкой улыбке. Он начал быстро писать.

«…Вилла „Санта Круз“, Медельин, Колумбия.

Уважаемый дон Ромеро!

Со всем почтением к Вам Энтони Гринфилд, волею судеб вынужденный взять на себя управление благословленным Вами делом, которое начал мой ближайший друг и Ваш талантливый ученик Кирилл Божко. Мир праху его!

Обратиться к Вам меня заставили странные обстоятельства, разъяснить которые в состоянии только Патрон Вашего уровня.

Дон Ромеро! Вам, безусловно, известно, что с некоторых пор в орбиту моей деятельности попал человек из Вашего Союза — доктор Алекс Герра. Некоторые странности поведения д-ра Герры заставляют меня просить Вас подтвердить полномочия доктора на ведение переговоров и принятие решений от Вашего имени…»

Через десять минут факс был готов, еще через двадцать — переведен на испанский и отправлен. Кто бы ни был д-р Герра, этот факс — приговор для него.

Гринфилд удовлетворенно хмыкнул и приступил к составлению текста для португальской полиции и Интерпола. Скоро, скоро все вернется на круги своя. Саша-киллер шлепнет Фицсиммонса, исполнители Союза картелей покончат с Геррой, и м-р Гринфилд приступит к своим обязанностям по руководству «Ситасом».

Маскарад, похоже, заканчивается.

Кирк и Лебеф отплывают на Канары и затаятся там до моего звонка. За Гринфилдом ходят. Судя по повадкам — Интерпол. Значит, Сармат запустил в ход машину правосудия.