Эллери Квин - Я больше не коп

— Нет, — сказал Фуриа. — Оставайся на месте. — Он кивнул Хинчу, и тот повернулся. По знаку Фуриа Хинч бросил купюру на стойку и выбежал следом за двумя водителями грузовиков, которые вскочили, не доев свои гамбургеры.

— Я же говорила тебе, Фур!..

— Как насчет еще пары чашечек кофе, мисс Америка?

Официантка забрала пустые чашки.

— Просто поверить не могу, — сказала она. — Такой славный человек.

— Кто?

— Том Хауленд.

— Которого застрелили? Ты его знала?

— Он всегда здесь ужинал. Иногда болтал со мной.

— Да, никогда не знаешь, у кого какая судьба. — Фуриа покачал головой. — Поторопись с кофе, ладно, куколка?

Девушка отошла.

— И когда только ты научишься прислушиваться ко мне? — пробормотала Голди. — Я же говорила тебе, что достаточно его связать. Нет, тебе приспичило стрелять в него!

— Черт возьми, Голди, иногда ты выводишь меня из терпения!

Они молча пили кофе. Музыка смолкла, и повар выключил радио. Посетители обсуждали ограбление и убийство.

— Пошли, — сказал Фуриа и поднялся. Голди выскользнула из кабинки и направилась к двери. Фуриа, неся черную сумку, подошел к стойке и обратился к официантке:

— Сколько с нас за паршивый стейк и кофе?

Голди вышла из закусочной.

Хинч уже завел мотор, когда Фуриа сел рядом.

— Настройся-ка на полицейскую волну.

Хинч включил радио. Эфир был полон указаний и ответов. Полиция штата блокировала дороги по всему району.

— Что теперь? — спросила Голди, скрестив руки на груди. — Большой прорыв?

— Хочешь, чтобы я воткнул тебе твои зубы в глотку? — огрызнулся Фуриа. — Нужно было позволить Хинчу над тобой поработать.

— В любое время, приятель, — отозвался Хинч.

— А тебя кто спрашивает? Я должен подумать.

— О чем тут думать? Заляжем на дно, пока шум не утихнет, как и договорились. Поехали, Фур.

— Если бы у тебя имелись мозги, тебе бы цены не было. — Фуриа разложил на коленях дорожную карту. — Чтобы выбраться отсюда, нам придется проехать через этот перекресток — другого пути нет. А там наверняка установят пропускной пункт. Этой ночью нам не выехать. Нужно придумать что-то еще.

— Лучше избавься от этой пушки, — посоветовала Голди, съежившись в углу заднего сиденья.

— Нет, пока я не раздобуду другую.

— Собираешься убить кого-то еще?

— Заткнись!

— Почему ты не забрал пушку у охранника?

— Потому что она упала в кусты, когда мы бросились на него. Мы не могли искать в темноте. Не беспокойся, я достану пушку.

— Удивительно, что ты не застрелил его.

— Опять нарываешься, Голди? Я же говорил тебе — когда Хауленд послал Тейлора в город за кофе и мы остановили его на дороге, он начал отбиваться, и нам пришлось угомонить его хорошим ударом по уху. Мы связали его и бросили в кусты.

— Будем торчать здесь всю ночь? — осведомился Хинч.

— Дай мне подумать!

— Может, подумаем вслух? — предложила Голди через некоторое время.

— Ну?

— Охранник не может узнать тебя — вы напали на него в темноте. На заводе нас никто не видел, кроме Хауленда, а он мертв.

— Потому я его и прикончил. Из-за этого, не только из-за лишней доли.

— Если бы вы все сделали, как я предлагала, он бы скорее перерезал себе горло, чем выдал нас. Но я не собираюсь пререкаться с тобой, Фур. Нам не повезло, что менеджер проезжал мимо завода. Теперь нам придется оставаться здесь, пока они не перестанут останавливать каждую машину, выезжающую из Нью-Брэдфорда.

— Знаю! — воскликнул Хинч. — Мы зароем деньги!

— Чтобы они сгнили или кто-нибудь их нашел?

— Не выбрасывать же их нам!

— Зачем выбрасывать? Деньги нужно спрятать в безопасном месте, пока полиция не прекратит обыскивать машины. Хижина подошла бы, но нам до нее не добраться, покуда они не подумают, что мы уже смылись, и не снимут посты. А до тех пор я считаю, что нам нужен помощник.

— Она считает! — ухмыльнулся Хинч. — Кто организовал это дело, Фур, — ты или она?

— Какой помощник, Голди? — спросил Фуриа.

— Кто-нибудь, кто сохранит для нас деньги.

— Великолепная идея! И кого же ты намерена об этом просить? Легавого?

— Да, — кивнула Голди.

Хинч тряхнул похожей на кегельный шар головой.

— Я же говорил тебе, Фур, что от этой бабы никакого толку. Она так шутит.

— Я не шучу, — возразила Голди.

— Похоже, она говорит всерьез! — с отвращением произнес Хинч.

Фуриа выковырял из зуба кусочек стойка.

— Что у тебя на уме, Голли?

— Я поддерживаю связь с семьей через мою младшую сестру Нанетт…

— Это отпадает, — заявил Фуриа. — Я не оставлю двадцать четыре штуки у компании деревенщин.

— Еще чего! Они сразу же побегут к шефу Секко. Мамаша не вылазит из церкви, а мой старик считает преступлением бутылку пива в машине, — усмехнулась Голди. — Но Нанетт не такая. Она тоже мечтает когда-нибудь выбраться отсюда. По вечерам Нанетт подрабатывает, сидя с детьми — в том числе с Барбарой, дочуркой пары по фамилии Мелоун. У них дом на Олд-Брэдфорд-роуд. Это одна из самых старых улиц в городе, на ней не бывает транспорта, а соседи укладываются спать в девять. Так вот, Уэсли Мелоун — коп.

— Опять! — фыркнул Хинч.

— Из Нью-Брэдфордской полиции.

— Что происходит с этой дамочкой? — осведомился Хинч. — Выходит, мы должны оставить добычу у городского копа!

Но Фуриа выглядел задумчивым.

— Сколько лет этой девчонке, Голди?

— Теперь, вероятно, лет восемь-девять.

— У тебя в голове кое-что есть.

— Но, Фур… — запротестовал Хинч.

— Коп знает, что к чему, не так ли? Он не станет паниковать и делать глупости. О'кей, Хинч, поехали.

— Куда? — мрачно спросил Хинч.

— На Олд-Брэдфорд-роуд. Показывай дорогу, Голди.

Они проехали назад через транспортную развязку, мост и три квартала, после чего свернули на крутую дорогу на Холм Любовников, который, по словам Голди, именовали так из-за стоянки, где тискаются городские парни и девушки.

— Теперь направо, — велела она на полпути вверх.

Хинч повиновался. На узкой улице, похожей на усаженную деревьями аллею, не было фонарей. С обеих сторон виднелись старые двухэтажные каркасные дома, нуждающиеся в покраске.

Дорога извивалась в форме буквы «S».

— Думаю, это здесь, — сказала Голди на верхнем изгибе. — Да, вон тот дом с освещенной верандой.

Это был единственный дом на улице, где горел свет.

— Похоже, они ждут гостей, — усмехнулся Фуриа.

Эллен начала расхваливать фильм, как только в зале зажегся свет.

— Не то чтобы мне нравилось столько насилия, — сказала она, когда муж подавал ей пальто. — Но ты должен признать, Лоуни, что картина чудесная.

— Хочешь знать мое мнение? — отозвался Мелоун.

— Конечно.

— Это вранье.

— Очевидно, ты стал кинокритиком?

— Ты ведь спросила меня, верно?

— Привет, Уэс, — поздоровался какой-то мужчина, когда они пробирались по проходу. — Хорошая картина, правда?

— Да, Лу, — согласился Мелоун. — Очень хорошая.

— Почему это вранье? — шепнула Эллен.

— Они выглядят парой героев — наподобие Диллинджера.[5] Фактически здесь использованы некоторые факты его биографии. Ты ведь жалела их, не так ли?

— Ну и что тут плохого?

— Все. В действительности никто не жалел этих подонков, когда их прикончили, даже гангстеры. Это была парочка убийц, которая не давала жертвам ни единого шанса. Клайд получал удовольствие, убивая, — особенно он любил стрелять в спину…[6] Привет, Артур.

— Отличная картина, Уэс! — сказал Артур.

— Просто великолепная, — кивнул Мелоун.

— Она заработала номинацию на лучший фильм, — сообщила Эллен. — Так что ты плохой специалист.

— Я не специалист — просто я читал статью о них. Зачем дурачить публику?

— А мне фильм все равно понравился, — заявила Эллен, взяв мужа за руку.

Мелоуны вышли из кинотеатра и направились к своей машине. Эллен шла медленно — она знала, как устал Лоуни и как он упрям. Лоуни настоял на соблюдении их вечернего ритуала по средам, который включал обед в гостинице «Старый Брэдфорд» в центре города и поход в кино, хотя за последние девяносто шесть часов он не спал и восьми. Это ее единственное развлечение, заявил Лоуни, и она не должна его лишаться только потому, что грипп свалил половину полицейского департамента и ему четыре дня пришлось работать в две смены. Этой ночью он сможет поспать, так как Мерт Пек и Харри Ролсон уже вышли на дежурство.

— Как насчет того, чтобы перекусить у Элвуда? — спросил Мелоун у автомобиля — потрепанного «сааба», который он приобрел за 650 долларов в прошлом году. Их старый «плимут» испустил дух, проехав сто тридцать семь тысяч миль, а большой «понтиак», который Мелоун водил на службе, принадлежал городу.