Дзюго Куроива - Безмолвные женщины

«Хорошо. Мы сразу же сможем уйти?»

«Да, только постарайтесь заплатить незаметно». Хироко с веселым вызовом поглядела на Котаки.

Он протянул под столом деньги, и женщина, не считая, положила их в сумочку. Должно быть, определила бумажки на ощупь.

Котаки вышел первым и остановился у телеграфного столба. Время приближалось к двенадцати. В харчевне почти все огни уже погасли. В ожидании клиентов группа женщин, нахохлившись, стояла перед баром. Проходившие мимо мужчины большей частью были пьяны, как, впрочем, и женщины. Трезвыми оставались лишь проститутки.

Вскоре подошла Хироко и взяла его под руку. Котаки хотел выйти на главную улицу, но она что-то промычала и потянула его в другую сторону — по-видимому, к известному ей отелю.

Котаки с опаской последовал за ней, но постарался подавить страх, понимая, что иначе он ничего не сумеет выяснить.

Сразу за китайской харчевней Хироко свернула в переулок. Ко-таки вздрогнул — как раз здесь был найден труп Ёсио.

Они шли в кромешной тьме. Слева тянулась стена, огораживавшая двор харчевни, справа стояли похожие на бараки дома. Ни в одном из них не было света. Наверно, в этих бараках обосновались контрабандисты, решил Котаки. Внезапно он со страхом подумал, что вот сейчас кто-нибудь подкрадется к нему сзади и так же, как Ёсио, стукнет по голове. Он даже остановился и стал озираться по сторонам, но Хироко нетерпеливо дернула его за руку.

Эта проститутка с интеллигентным лицом сейчас казалась ему злой колдуньей.

Они свернули направо и остановились у входа в дешевый отель.

Вышедшая им навстречу служанка, завидев Хироко, понимающе кивнула.

— Добро пожаловать, — с поклоном приветствовала она Котаки. Он заметил, как Хироко вытащила из сумочки деньги, пять тысяч

иен, — должно быть, те самые, что он ей вручил, — и поспешно сунула их служанке. По-видимому, Хироко и ее подружки были частыми гостями в этом отеле и всегда оставляли здесь на хранение деньги, полученные от клиентов.

Служанка принесла чай со сладостями и собиралась уйти, как вдруг Котаки неожиданно для самого себя замычал, словно и он был немой. Служанка остановилась и с изумлением поглядела на него. Котаки жестами дал понять, чтобы она принесла сигареты.

— А вы вовсе не немой, — с улыбкой сказала та.

Котаки неопределенно помотал головой. Служанка пожала плечами и вышла из комнаты.

Котаки решил, что, если немного потренироваться, он без особого труда освоит язык жестов.

А может, среди этих женщин есть и такие, что просто прикидываются немыми, подумалось ему.

Когда они остались вдвоем и заперли дверь, Котаки почувствовал странную опустошенность. Такое же чувство овладевало им, когда после многочисленных попыток удавалось застраховать наконец упрямого клиента. Многие из его коллег испытывали при этом буйную радость. Он — никогда.

Очнувшись от этих мыслей, Котаки заметил, что Хироко стоит у окна и, закусив губу, внимательно разглядывает его.

В окне вспыхивали отблески неоновых огней. Они становились то ярче, то бледнее, колеблясь, словно отражение в речных волнах.

Он только теперь догадался, что его мычание и жестикуляция были неприятны Хироко.

— Я сделал это не из злого умысла. Прости меня, — неожиданно сказал он, но сразу спохватился и достал блокнот.

Хироко покачала головой, села за столик и начала быстро писать. Котаки прочитал: «Я понимаю многое из того, что вы говорите. В специальной школе я изучала законы артикуляции, поэтому вы можете обойтись и без блокнота. Меня оскорбили ваше мычание и жесты».

Котаки с удивлением подумал, что у этой проститутки сохранилось чувство гордости.

— В харчевне мы все время переписывались, вот я и решил, что иначе нам не объясниться. Ты уж меня извини, — пробормотал Ко-таки.

«Там полно людей, все время отвлекаешься, поэтому удобней беседовать с помощью карандаша и бумаги. Здесь же мы только вдвоем, никто не мешает, и, если будете говорить медленно, я, пожалуй, смогу понять».

— А скажи, я тебе нравлюсь?

Хироко с недоумением поглядела на него. Хотя и изучала законы артикуляции, но, видимо, не все могла понять по движению губ. Он повторил вопрос, но, убедившись, что она не понимает, хотя и очень старается, предложил воспользоваться карандашом и бумагой. Хироко обрадованно кивнула и тут же написала:

«Вы — человек искусства. Мой отец в каком-то смысле тоже — он торговал картинами. Вы мне понравились».

Потом тихо положила руки ему на плечи.

Котаки обнял ее и крепко прижал к себе. Она оказалась тоньше, чем он думал.

Хироко подставила губы для поцелуя и закрыла глаза. Котаки заколебался — ему не претило целоваться с проституткой, но все же он подавил в себе неприятное чувство, как привык делать это при общении с клиентами. Не успел он прикоснуться к губам Хироко, как она ответила долгим поцелуем.

После женитьбы он редко позволял себе развлекаться на стороне, но в молодости женщинами отнюдь не пренебрегал. Однако поцелуй, которым наградила его Хироко, был особенный: такого он еще не испытывал. Наконец Хироко отстранилась и стала вытирать указательными пальцами повлажневшие губы. А Котаки внезапно ощутил такое острое желание, что даже мысли о сыне мгновенно вылетели у него из головы.

— Надо принять ванну. Ты составишь мне компанию? — задыхаясь, прошептал он.

Хироко согласно кивнула и протянула руки к его пиджаку.

— Не беспокойся — сам сниму, — сказал Котаки.

Хироко, будто не слышала, раздела его. Потом скинула одежду с себя и вслед за Котаки вошла в ванную комнату.

Как он и предполагал, грудь у нее была маленькая, но упругая. Формы ее тела оказались далеки от классических, но это восполнялось красотой матово блестевшей кожи — казалось, будто она натерта воском.

Хироко нисколько не стеснялась своей наготы. Прислонившись к стене, она сделала несколько движений — будто рисовала картину, — потом указала на себя.

— Хочешь, чтобы я тебя нарисовал? — догадался Котаки. Хироко радостно кивнула.

— К сожалению, сегодня не получится — нет красок и кистей. Хироко нахмурилась и вопросительно поглядела на Котаки. Должно быть, не поняла смысл его ответа.

Котаки накинул на нее полотенце и уложил в постель. Он до сих пор не имел дела с немыми проститутками, но его несколько ошеломило бесстыдство Хироко.

Когда все кончилось, Котаки взял со стола карандаш и бумагу.

«Как ты оказалась в китайской харчевне?» — написал он.

«Меня привела туда школьная подруга».

«Твоя одноклассница?»

«Да».

«И тебе нравится так проводить время?»

«Интересней, чем сидеть дома. Ведь нам не суждено, как обыкновенным женщинам, выйти замуж, и было бы уж слишком несправедливо запрещать себе еще и наслаждаться жизнью… Вам не нравится, что я беру за это деньги?»

«Если тебе они нужны на расходы, то тут уж ничего не поделаешь».

Он положил карандаш и подумал, что все справедливо. Ведь эти женщины тоже имеют право вкусно есть и красиво одеваться. Другое дело, если родители богаты, а если их нет вообще? На что ж тогда жить, если не брать деньги с клиентов?

«Нет, не только ради хлеба насущного, — написала в ответ Хироко. — Мужчины не принимают женщин, подобных мне, всерьез. Мы им нужны только для забавы, для развлечения. К тому же некоторые норовят побаловаться бесплатно: мол, они же неполноценные, немые — пусть скажут спасибо, что на них обратили внимание… Но я этого не признаю. Пусть я достойна презрения, но за удовольствие надо платить. А вообще-то все, в том числе и мы, немые, смертны и, понимая это, хотим, насколько возможно, успеть насладиться жизнью. Вот почему я с удовольствием провожу время в китайской харчевне».

Прочитав объяснение, Котаки подумал: Хироко и ее подружки, по-видимому, уловили дух времени — свободу в интимных отношениях — и посчитали, что имеют право, как и обычные женщины, пользоваться этой свободой…

В воскресенье во второй половине дня Котаки приехал в Окамото, где снимал в частном пансионе комнату для своего сына Ёсио. Хозяйкой пансиона была его знакомая, вдова, — она, как и сам Котаки, служила агентом страховой компании.

Занявшись поисками убийцы, Котаки стал интересоваться и теми сторонами жизни Ёсио, которые прежде его не занимали. С этой целью он и прибыл в Окамото. Безусловно, полиция провела доскональное расследование, но она исходила из версии ограбления и оставила в стороне личную жизнь Ёсио. Котаки решил исправить эту ошибку.

Муж хозяйки пансиона служил в муниципалитете города Кобе. Не достигнув сорока лет, он скончался от рака желудка, а жена поступила на службу в страховую компанию. Это произошло три года тому назад, и первое время Котаки помогал ей осваивать специальность страхового агента.