Джордж Пелеканос - Ночной садовник

— У меня дома их нет.

— И где же они?

— Я положил их в пакет вместе с другими вещами.

— Какими другими вещами?

— С джинсами и футболкой, я в них был вчера.

— Это те джинсы и футболка, в которых ты вчера пришел к своей бывшей жене?

— Ну да.

— Что за пакет?

— Обычный пакет из «Сейфуэй».[7]

— Пакет из продовольственного магазина с логотипом «Сейфуэй»?

Тайри кивнул:

— Обычный пластиковый пакет, какие у них есть.

— Ты еще что-нибудь положил в этот пакет?

— Кроме одежды и кроссовок?

— Да, Уильям.

— Я еще нож туда положил.

Детектив Энтони Антонелли, сидевший рядом с невозмутимым Реймоном, подался к монитору. В комнате для допросов Бо Грин тоже буквально навалился на стол. Уильям Тайри продолжал спокойно сидеть на стуле. Он провел с Грином уже несколько часов и в его присутствии чувствовал себя вполне комфортно.

Грин не торопился, он медленно подводил Тайри к главному вопросу — об убийстве Жаклин Тейлор. Грин и Тайри ходили в одну и ту же среднюю школу, Баллу, правда, в разное время. Грин знал старшего брата Тайри — Джейсона, неплохо игравшего в бейсбол в старших классах, он теперь работал на почте. Грин и Тайри поговорили о старом районе, о том, где в 80-е можно было купить самый хороший сэндвич с рыбой, о том, что музыка тогда была лучше, что родители лучше следили за своими детьми, а в случае чего всегда можно было положиться на соседей.

Грин, огромный, грубоватый мужик с добрыми глазами, никогда не торопился, он знал этот район как свои пять пальцев и за долгие годы работы познакомился со многими семьями, что в итоге позволяло ему в комнате для допросов располагать к себе подозреваемых, особенно тех, которые относились к определенному поколению. Дело Жаклин Тейлор вел Реймон, но решающий допрос он позволил провести Грину, и, похоже, Грин сейчас его завершит.

— Какой нож, Уильям?

— Большой нож, который был у меня на кухне. Знаешь, такой — для резки мяса.

— Разделочный нож?

— Что-то вроде того.

— И ты положил нож и одежду в пакет…

— Да, потому что на ноже была кровь, — сказал Тайри, словно объяснял очевидное ребенку.

— А на одежде и кроссовках?

— На них тоже была кровь.

— И куда ты дел пакет?

— Знаешь бар «Попай», вниз по Пенсильвании, где начинается Миннесота?

— Угу.

— Там еще через дорогу винная лавка.

— Винный магазин Пенна.

— Нет, дальше. На нем еще вывеска с еврейским именем.

— Ты говоришь о магазине Саула?

— Да, точно. Я положил пакет в контейнер для мусора, который стоит у них на заднем дворе.

— На заднем дворе винного магазина Саула?

— Угу. Вчера вечером.

Грин кивнул с невозмутимым видом, словно ему только что сообщили счет матча или сказали, что он оставил включенными фары своей машины.

В комнате видеонаблюдения Реймон открыл дверь и позвал детектива Юджина Хорнсби, который, присев на краешек стола, разговаривал с детективом Рондой Уиллис в большом служебном помещении отдела Особо тяжких преступлений, ОТП.

— Есть! — сказал Реймон подошедшим Хорнсби и Ронде Уиллис. — Джин, знаешь винный магазин Саула на Пенсильвания-авеню?

— Возле Миннесоты? — спросил Хорнсби, мужчина 38 лет совершенно заурядной внешности. Он вырос в пользующемся дурной славой районе Норт-Иста, известном как Город простаков.

— Да. Мистер Тайри говорит, что выбросил нож и одежду в мусорный контейнер на заднем дворе. А также пару бело-синих кроссовок «Найк Твентиз» размера девять с половиной. Все это в пакете «Сейфуэй».

— В бумажном или пластиковом? — спросил Хорнсби с едва уловимой ухмылкой.

— В пластиковом, — ответил Реймон. — Он должен быть там.

— Если мусор еще не увезли, — сказала Ронда.

— Это я уже слышал, — буркнул Реймон.

— Я сейчас же отправлю туда нескольких ребят, — сказал Хорнсби, хватая комплект ключей. — И прослежу, чтобы какой-нибудь идиот ничего не напортачил.

— Спасибо, Джин, — сказал Реймон. — Ронда, как дела с ордером?

— На подходе, — ответила та. — А пока он не будет готов, в квартиру Тайри никого не пропустят. Прямо перед домом стоит патрульная машина.

— Хорошо.

— Неплохо сработано, Джуз, — сказала Ронда.

— Это целиком заслуга Бо, — ответил Реймон.

В комнате для допросов Грин поднялся со своего места. Он посмотрел на Тайри, который теперь сидел, напряженно выпрямившись, и выглядел так, словно его внезапно бросило в жар.

— Мне хочется пить, Уильям. Тебе не хочется?

— Я бы выпил еще газировки.

— Что ты хочешь — то же самое?

— Можно «Слайс»?

— Этой нет. Есть «Маунтин Дью».[8]

— Сойдет.

— Сигарет у тебя достаточно?

— Вполне.

Детектив Грин помассировал затекшую спину и посмотрел на часы, потом, подняв глаза, взглянул прямо в объектив видеокамеры.

— Три часа сорок две минуты, — сказал он и вышел из комнаты.

Над дверью комнаты для допросов все еще горел зеленый огонек, означающий, что идет запись. В комнате видеонаблюдения Антонелли читал спортивный раздел газеты «Пост», изредка поглядывая на монитор.

Бо Грина приветствовали Реймон и Ронда Уиллис.

— Неплохая работа, — сказал Реймон.

— Он хотел говорить, — ответил Грин.

— Лейтенант просил сообщить ему, если всплывет какая-нибудь информация, — сказала Ронда. — Прокурор хочет, чтобы мы, как это называется, взаимодействовали.

— Ронда говорит, что мы раздражаем Литлтона, — сказал Реймон.

— Мелочный человечишка, — проворчал Грин.

Джуз Реймон пригладил свои черные усы.

Дэн Холидей, подозвав бармена, покрутил указательным пальцем над почти пустыми стаканами.

— Повторить, — сказал Холидей. — Мне и моим друзьям.

Мужчины в баре пили уже по третьей и с пылом обсуждали все подряд, от Анжелины Джоли и Сантаны Мосса до нового «Мустанга GT». Этот разговор ни о чем был обычным дополнением к выпивке. Нельзя же было молча сидеть и пить.

На высоких табуретах у стойки кроме Холидея сидели торговец коврами и напольными покрытиями Джерри Финк, литератор Брэдли Уэст и специалист по домашним работам Боб Бонано. Ни у кого из них не было босса, и их работа позволяла им выпивать в любое время, не испытывая чувства вины.

Несколько раз в неделю встречались они в непринужденной обстановке бара «У Лео», который занимал небольшое прямоугольное помещение в доме на Джорджия-авеню, поблизости от Шеферд-парка. Это была вполне приличная закусочная с дубовой стойкой — от стены до стены, с двенадцатью высокими табуретами, несколькими столиками на четверых и музыкальным автоматом, напичканным непритязательными негритянскими мелодиями. Стены бара были свежевыкрашены, их не украшали ни пивные постеры, ни вымпелы бейсбольных команд, ни зеркала. Вместо всего этого висели фотографии родителей Лео, живших в округе Колумбия, и его предков из родной греческой деревни. Бар был довольно популярен у местных жителей, поскольку не был ни «грязной забегаловкой», ни каким-то модным заведением.

— Черт возьми, как от тебя воняет, — недовольно проворчал Джерри Финк, сидевший рядом с Холидеем, качая стакан, чтобы растворились остатки льда в коктейле.

— Называется «Акс», — сказал Холидей. — Очень популярен среди молодежи.

— Ты уже никак не молодежь, приятель.

Джерри Финк, выросший вблизи Ривер-роуд и окончивший среднюю школу имени Уолта Уитмена[9] — одну из лучших в стране, где учились в основном белые, часто использовал в своей речи двойное отрицание. Ему казалось, что это делает его ближе к улице. Финк, хотя и был невысок ростом, отнюдь не был слабаком, он носил темные очки даже в помещении и щеголял химической завивкой в афро-еврейском стиле.

— Скажи что-нибудь новенькое.

— Я тебя просто спрашиваю, чего вдруг ты стал пользоваться этими помоями?

— Все очень просто. Там, где я проснулся сегодня утром, не было моих туалетных принадлежностей, ну, вы понимаете, что я имею в виду.

— Пошло-поехало, — вздохнув, проронил Уэст.

Холидей ухмыльнулся и расправил плечи. Он был худым как щепка. Единственное, что указывало на его сорок один год — небольшой живот, приобретенный за годы пьянства. Приятели называли его — «бочонок Холидея».

— Ну что ж, расскажи нам сказку, папочка, — сказал Бонано.

— Ладно, — ответил Холидей. — Вчера у меня был клиент из Нью-Йорка. Важная шишка, инвестор, изучает возможности финансирования различных компаний. Я отвез его к офису на Даллеса, прождал несколько часов и привез обратно в «Ритц».[10] Так вот, возвращаюсь домой, чувствую, что пора промочить горло, и останавливаюсь у «Ройал-Майл» в Уитоне, чтобы пропустить стаканчик. Захожу и тут же замечаю эту брюнетку, она сидела с парой подружек. Чертовски симпатичная, хотя к тому моменту уже неплохо «накатила». Наши взгляды пересеклись, и ее глаза сказали многое.