Николай Леонов - Поминки по ноябрю

– Есть разговор. – Гуров показал рукой на стул напротив себя.

Комаров кивнул и сел.

– Бакурия здесь? – спросил Гуров.

– Сергей Георгиевич приедет позже, – лапидарно ответил Комаров.

– Ну, может быть, нам и не придется его беспокоить. – Гуров вынул из блокнота фоторобот. – Меня интересует вот эта девушка. – Он пододвинул фоторобот Виктору. Тот, не наклоняя головы, покосился на изображение. На его лице ничего не отразилось.

Гуров, не дождавшись ответа, пояснил:

– Она приходила сюда вместе с Николаевым в тот день, когда он проиграл крупную сумму, которую ваш управляющий определил как сорок тысяч. Меня интересует, кто ее видел, может быть, кто-то слышал какие-то разговоры. Любая мелочь может мне понадобиться.

Комаров внимательно выслушал все, что сказал ему Гуров, и медленно кивнул. Он повернулся лицом ко входу на второй этаж, и тут же из-за тяжелой занавеси вышел сутулый верзила.

– Позови Антона, – тихо сказал ему Комаров.

Верзила кивнул и, быстро шаркая ногами, ушел.

– Ираклий Иванович приказал не чинить вам препятствий. – Комаров неожиданно усмехнулся, и его и так почти неслышный голос стал почти неуловимым. – Будем, значит, сотрудничать со следствием.

Гуров промолчал.

Послышались торопливые шаги, и из-за другой двери, расположенной в противоположном конце зала, появился высокий полный парень, стриженный настолько коротко, что казался совершенно лысым. Одет парень был в толстый серый свитер и джинсы.

– Звали, Виктор Федотович? – обратился он к начальнику охраны.

– Антон, помнишь тот день, когда молодой парень играл в долг и проиграл большую сумму денег? Тогда была твоя смена.

– Конечно, помню, Виктор Федотович. – Парень бросил осторожный взгляд на Гурова, сомневаясь, наверное, можно ли при нем говорить, но, рассудив, что руководству виднее, снова преданно уставился на начальника охраны.

– Этот господин из милиции интересуется парнем, потому что его потом застрелили. Мы должны помочь следствию, – повторил Комаров сакраментальную фразу, сам не выдержал своего серьезного тона и скупо улыбнулся. Его взгляд скользнул по Гурову, и, помедлив, Виктор Федотович, чуть снизив интонацию, еще раз сказал: – Надо помочь следствию. Тот парень был один или с девушкой?

– С девушкой, я точно помню, – с готовностью ответил Антон. – Она все восторгалась, как он лихо проигрывает. – Антон еле заметно усмехнулся. – Я еще подумал, что такую надо бы в наш штат записать. Клиентов раскручивать.

– Значит, ты ее запомнил, – подхватил Гуров и подтолкнул по направлению к парню фоторобот Анастасии. – Это она?

Антон, нахмурившись, посмотрел на фотографию.

– Можно, я возьму?

Взяв фоторобот в руки, он посмотрел, потом пальцами прикрыл волосы на изображении и уверенно произнес:

– Ну, похожа, да. Только прическа была другая. Здесь гладкая, а тогда она была… ну, как это… – Антон сделал жест рукой, – короче, с прической. Я ее такой гладкой ни разу и не видел. До того как они проигрались, они еще приходили за день или за два, я сразу понял, что девчонка первый раз в казино.

– Как ты это понял? – заинтересовался Гуров. – Ходила с открытым ртом?

– Ну, наверное, можно и так сказать, – согласился Антон. – Это же видно. Как бы движения такие робкие, что ли. Рот, точно, постоянно был открыт. Смотрит по сторонам, присматривается к людям, как себя правильно вести. Видно, в общем. А парень бывал здесь. Бывал, но ни разу, если я правильно помню, не проигрывал такие бабки.

– Что ты можешь сказать об этой девчонке? – спросил Гуров. – Ее зовут Анастасия.

– Кажется, да, – кивнул Антон. – Я не утверждаю, но кажется. А что о ней сказать? Я все и сказал. Я же за стойкой стою, а они ко мне не подходили. Нужно у Светки спросить. Она их обслуживала, может, и вспомнит что… – Антон замолчал и выжидательно взглянул на Комарова.

– Света здесь? – спросил тот.

– Была здесь. Позвать?

Комаров кивнул, Антон спешно удалился.

Гуров, воспользовавшись отсутствием видимых ушей, хотя он не сомневался в том, что иссушенный ханкой и чифирем верзила сейчас таится за шторой, наклонился и через стол тихо спросил у Комарова:

– Ты знаешь уже, где убили этого парня?

Комаров молча кивнул.

– Значит, понимаешь, что я могу об этом думать.

– Мотива нет, – веско ответил Виктор. – Какой же идиот будет срать у собственной двери?

– Ситуации бывают разные.

– Согласен. Но только ситуациями не могут управлять сопляки и кретины. Люди с опытом предпочитают дождаться, когда ситуация повернется другим боком. Насилие не прощается ни в каких случаях. Ни над бабой, ни над жизнью. – Комаров покачал головой и отвернулся.

– А ты философ, Автоген, – заметил Гуров.

– Было время для размышлений, – ровно ответил Комаров, демонстративно не обращая внимания на то, что Гуров упомянул его лагерную кликуху.

В это время вернулся Антон. С ним пришла среднего роста девушка с испуганными глазами. Она сжимала и разжимала кулаки и почему-то отдувалась, словно только что пробежала стометровку на зачет бывшего ГТО.

Гуров и Автоген посмотрели на нее, потом друг на друга.

– Знаешь ее? – Комаров небрежно подал девушке фотографию.

Антон, как было ясно, предупредил Светлану. Она посмотрела на фотографию и ответила:

– Да, это она. Я ее помню.

– Что ты помнишь?

– У нее было черное платье. Такие продаются на Горке за семьдесят баксов. Колечко старое с красным камнем на среднем пальце. Мамино, наверное…

Гурову все это было не интересно, и он жестом прервал девушку.

– Разговоры слышала? – спросил сыщик.

– Ну… так, – Светлана поводила в воздухе пальцами. – Я не прислушивалась особенно.

– А все-таки?

– Ну, как… – девушка наморщила лобик. – Ну, обычный такой разговор. Она ему постоянно говорила, что он замечательный, лучше всех. Что такого, как он, она еще не встречала. Что у него красивые глаза, красивые волосы, что он вообще красивый, как киноартист Харатьян. А парень улыбался и говорил, что… ну, такие обычные вещи. Он говорил, что потом покажет какой-то другой клуб, ей понравится. Он купил ей цветы. Розы. Три. У нас тут можно купить цветы, – торопливо сообщила Светлана Гурову.

– Где она живет? – напрямую спросил Гуров.

– Я не знаю.

– Я это понимаю. Но, может быть, из их разговоров можно было сделать вывод. Ну, например, она москвичка или из области?

– Она… она из Москвы. Точно из Москвы. Она учится в институте. Точно! Она говорила, что скоро сессия, а она, вместо того чтобы сидеть над учебниками, развлекается. А парень спросил у нее, не жалеет ли она. И они поцеловались.

Комаров хмыкнул.

– Романтика, – согласился Гуров. – Какой вуз? Университет?

– Не знаю. Она не сказала.

– А что еще было? Где она живет? С кем? С родителями? С подругой? В общежитии? Где?

Светлана растерянно покачала головой.

– Хорошо, вернемся к разговору о сессии. Какой предмет был назван? Ну, например, сложная сессия, нужно сидеть над учебниками, а у меня по матанализу задолженность? Или по квантовой физике что-то там не получается?

– Не знаю. Она еще говорила о подружке. Подружка ее ждет. Они договорились встретиться, и подруга будет ругаться.

– Где встретиться? Дома? На улице? В сквере? Где?

– Она не сказала.

Разговор исчерпал себя. Гуров это ясно видел.

– Кто-нибудь, кроме вас, еще обслуживал эту пару?

– Ну, Нинка, моя напарница, может быть, только ее пока нет. Она позвонила и сказала, что задержится.

Гуров взглянул на Виктора. Тот понял его правильно.

– Идите, – сказал он, отпуская подчиненных движением руки.

Когда Антон со Светланой вышли из зала, Комаров обратился к Гурову, впервые позволив себе расслабиться.

– Ну что, гражданин начальник, довольны? – вяло улыбнулся он.

– Будто сам не видишь. Нет, конечно.

Комаров развел руками:

– Чем могли, тем и подмогли, гражданин начальник. К нам – без претензий.

– Ну, ты тут и свой интерес имеешь, – заметил Гуров. – Если убийца окажется не связанным с вами, значит, ты себе помог. – Он подумал и спросил: – Кто-то еще мог и видеть и слышать их?

Лицо Комарова осталось безучастным. Гуров понял, что Автоген инициативу проявлять не станет и ему следует самому выкачивать из временного дружеского нейтралитета все, что возможно.

– Кто из охранников дежурил в тот день? – спросил он у Комарова.

– Манок и дежурил. – Виктор повел глазами к шторе, намекая на сухого верзилу. – Будете допрашивать?

Судя по поведению, этот Манок ничего бы не сказал, даже если бы и знал. У него на роже было написано твердое убеждение всегда идти в отказ. Гуров это понимал и спросил дальше:

– Еще кто?

– Ребята из его смены. Всех звать? По одному или можно кучей? – Комарова начала забавлять ситуация – сотрудничество с оперативником. Напряжение, вызванное непривычностью своего положения и противоречием с давно усвоенным кодексом поведения, стало смягчаться.