Николай Леонов - Еще не вечер

– Ладно, Кружнев, – Гуров посуровел. – О вашем ночном нападении я пока помолчу, а за разбившегося парня вы ответите.

– Не докажете, – Кружнев всхлипнул.

– Сами признаетесь, сами нам доказательства дадите. Катя Иванова поможет, вы рано ее списали, практически вы открылись перед ней. Но это дело следователя. У меня к вам вопрос.

– Ну? – Кружнев смотрел обреченно.

– Здесь, в гостиничном номере, лучше находиться, чем сидеть в камере?

– Лучше. – Кружнев согласно кивнул.

– Вот и ведите себя тихо, не вздумайте свою силу демонстрировать, – сказал Гуров и, не ожидая ответа, вышел в коридор.

– Товарищ подполковник, – к нему подошел сержант, – беда случилась.

– Что еще? – спросил раздраженно Гуров.

– У Отари Георгиевича отец умирает. Утром сообщили, а товарищ майор молчит, прикажите ему домой ехать.

Гуров вспомнил осунувшееся лицо Отари, черные провалы глаз, его апатию и замедленную речь.

– Я не могу приказывать, сержант, – Гуров помолчал. – Начальник отдела знает?

– Да наш… – Сержант сказал несколько непонятных слов.

– Я поговорю со следователем прокуратуры. Ты с этого, – Гуров кивнул на дверь номера, – глаз не спускай.

– Так точно, товарищ подполковник.

Гуров сделал несколько шагов и столкнулся с вышедшим из-за угла Отари.

– Что с отцом? – спросил Гуров. – Вызвали врача?

Отари поднял голову, посмотрел снизу вверх, и Гуров увидел в глазах майора не боль, а ненависть.

– У вас все в порядке, товарищ подполковник? Вы всех изобличили? Торопитесь, вас ждет прокуратура.

Гуров растерялся, неуверенно протянул руку, хотел обнять. Отари шагнул в сторону, словно шарахнулся от заразного.

Артеменко сидел в кресле и курил. За столом следователь писал протокол допроса. В номере находился незнакомый Гурову мужчина лет пятидесяти в хорошо сшитом костюме, белой рубашке с галстуком, смотрелся парадно. Увидев Гурова, он подошел, протянул руку.

– Лев Иванович? Очень приятно. Леднев Игорь Петрович. Из прокуратуры республики.

Следователь взглянул на Гурова и кивнул, как бы подтверждая полномочия незнакомца. На письменном столе перед Ашотом Нестеровичем лежали вещи, изъятые у Артеменко: документы, деньги, носовой платок, ключи, фляжка коньяка и стограммовый шкалик.

– Подпишите, пожалуйста, – сказал следователь.

Артеменко подписал страницы, не читая.

– Записано с моих слов верно, мной прочитано, – сказал он, ставя подпись на последней странице. – Когда я могу получить тело? – Он взял ключи, носовой платок, документы.

– Документы и коньяк оставьте, – сказал Ашот Нестерович.

– Я не буду на вас жаловаться, – Артеменко пожал плечами. – Но действия ваши, мягко выражаясь, вызывают недоумение.

– У Майи Борисовны, вашей знакомой, оказался яд. – Ашот Нестерович уложил протоколы в папочку, аккуратно завязал тесемки. – Вам, Владимир Никитович, в прошлом следователю, должно быть понятно, что коньяк мы должны отдать на экспертизу.

– Эксперты никогда ничего не возвращают, – усмехнулся Артеменко. – Давайте мы выпьем коньяк, помянем покойницу и одновременно проведем экспертизу.

«Откуда у него шкалик? – думал Гуров. – Я здесь ни разу не видел такой расфасовки. Наполовину пустая фляжка точно его, а шкалик? Если мое предположение верно, то Артеменко можно расколоть сразу, на месте. Но шкалик в руки ему давать нельзя, откроет и уронит. Эксперты, конечно, установят, но доказывай потом, что на ковер раньше ничего не проливали».

Гуров сжал стоявшему рядом Ледневу локоть, шагнул к столу и сказал:

– Ты прав. – Гуров взял со стола фляжку и шкалик. – Товарищам нельзя, они при исполнении, а мы с тобой помянем.

– Лев Иванович, я категорически…

– Ашот Нестерович, не будь формалистом, – перебил следователя Гуров. – У человека любимая женщина умерла. – Он протянул Артеменко одновременно и фляжку и шкалик.

Артеменко хотел взять шкалик, но Гуров вручил ему фляжку, а пробочку у шкалика отвернул сам.

– Ну, мир праху. – Гуров собрался выпить и одновременно сделал шаг назад.

Артеменко, пытаясь выбить у Гурова шкалик, махнул рукой, промахнулся, чуть не упал.

– Не понял. – Гуров спрятал шкалик в карман.

Артеменко сделал несколько глотков из фляжки, поперхнулся, сказал:

– Не желаю пить с тобой! Ты не любил ее!

– Слабовато! – Гуров отобрал у него коньяк, вернул фляжку и шкалик следователю. – Больше ничего не хочешь сказать? Будем ждать заключения экспертизы?

– Пошел ты, знаешь куда? Я этот шкалик в жизни не видел, кто сунул мне его в карман пиджака, не ведаю. Возможно, тот же человек, что и машину подготовил. За мной ведется охота. Ты что, не понимаешь?

– Разберемся, – вмешался молчавший до этого гость из республиканской прокуратуры. – Прошу, Владимир Никитович, вы пока не выходите из номера. Тем более, что, как вы выражаетесь, за вами идет охота.

– Утром я дал телефонограмму об аресте Артеменко и приказ этапировать его к нам, – сказал Леднев, когда они, забрав документы и коньяки, перешли в номер, который недавно занимала Майя. – Простите мои претензии, Лев Иванович, не в ваш адрес. – Леднев взглянул на часы. – Ответа я не получил, приехал – полковника нет, майора Антадзе нет, вы в этой гостинице, словно в осажденной крепости. Отпечатки пальцев организовали вы?

– В мыслях не было. – Гуров посмотрел в окно. «Откуда я знаю, что ты за человек. Еще притянешь за незаконные действия…»

– Лев Иванович! – Ашот Нестерович развел руками.

– Я уже сто лет Лев Иванович, – ответил Гуров. – Артеменко оставил в моем номере бутылку из-под коньяка. Я сказал майору Антадзе, что в связи с происходящими у нас малопонятными событиями и делом, которым занимается прокуратура, возможно, – он поднял указательный палец, – отпечатки Артеменко могут следователя прокуратуры заинтересовать.

– Хорошо, хорошо, ваша позиция ясна. Вы нам очень помогли…

– Прекрасно, – перебил Леднева Гуров. – Но почему вы не приехали вчера? Погиб человек.

– Я не собираюсь перед вами оправдываться! Не забывайтесь.

– Не трогайте майора Антадзе, – Гуров направился к двери. – У него отец умирает. И заберите из моего номера Лебедева, если он вам конечно нужен.

– Лев Иванович, – Ашот Нестерович взял Гурова под руку, вышел с ним в коридор. – Вы среди нас самый информированный человек. Леднева замордовали, вы профессионал, должны понять.

– Начальники! – По коридору быстро шел Отари. – Вашего Артеменко убили!

Гуров в номер Артеменко не пошел, остался в коридоре.

Отари глядя в сторону, сказал:

– Мне дали двое суток отпуска, еду в горы. Извини, что втянул тебя в это дело, пусть прокуратура работает, ты не лезь, отдыхай.

– Яд? – спросил Гуров. – Не сам отравился?

– Его убили.

– Ты понимаешь, что смерть Артеменко все разрушает? Исчез свидетель по делу, уходит из-под удара Лебедев.

– Ну и что? – Отари пожал плечами. – Убили хорошего человека? Мерзавцу не смогут предъявить статью о взятках в особо крупных размерах, и суд не вынесет ему высшую меру? Ты переживаешь? Лебедев не пойдет по этому делу, так пойдет по следующему. Наплюй и отдыхай. Я через два дня вернусь.

Гуров проводил взглядом затрусившего по коридору Отари, зашел к себе в номер. Здесь ничего не изменилось. Юрий Петрович, сидя в кресле, читал Стругацких, паренек милиционер скучал у двери.

– Я у вас книжицу позаимствовал, извините. – Лебедев старался скрыть торжество, но голос его выдавал. – Следователь освободился?

Знает. Откуда? Гуров посмотрел на паренька, который встал со стула и переминался с ноги на ногу, какое мне, собственно, дело? Еще один из тысячи жуликов останется на свободе. Я неплохо поработал, все впустую. И ведь он смеется надо мной.

– Мне звонили?

– Никак нет, товарищ подполковник! – Паренек вытянулся.

– Заходил кто? – Гуров смотрел не на милиционера, а на Лебедева.

Юрий Петрович чуть заметно прикрыл глаза и отвернулся.

– Никак нет!

Парень врет, решил Гуров. И тут же вспомнил, что Отари в коридоре крикнул, и, значит, Лебедев просто услышал. Все просто, но какое ему, собственно, дело? Гуров вышел в коридор, хотел пройти мимо номера Артеменко, но следователь его окликнул:

– Лев Иванович, можно вас на минуточку?

Видимо, тело находилось в спальне, следователи сидели в гостиной, ждали врача, эксперта и понятых.

– Как же это могло произойти? – спросил возмущенно Леднев. – Мне этот человек был совершенно необходим, я искал его семь месяцев, наконец, нашел. Буквально под носом убирают неугодных свидетелей, мы где находимся, в Сицилии?

Гуров не выдержал.

– Я в Сицилии не бывал. Убили свидетеля непосредственно под вашим носом. Именно вы оставили Артеменко одного.

– Работай, Ашот Нестерович, мне здесь делать нечего. – Леднев взял портфель. – И не привлекай, пожалуйста, к работе людей посторонних.