Андрей Константинов - Реализация

СО СЛОВ: 29.08.00, В 11-40 ПО МЕСТУ ЖИТЕЛЬСТВА МУЖ УДАРИЛ НОГОЙ В ЖИВОТ.

ДИАГНОЗ: ТУПАЯ ТРАВМА ЖИВОТА. СОСТОЯНИЕ НЕ ОПАСНОЕ ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ.

____________________ЖУИ-1412 ПО 16 О/М

29.08.00, В 12-50 С ЗАЯВЛЕНИЕМ В ДЕЖУРНУЮ ЧАСТЬ 16 О/М ОБРАТИЛАСЬ ГР-КА СОЙКИНА Н. Н., ПРОЖ.15 ЛИНИЯ 40-12 О ТОМ, ЧТО 29.08.00, В 12-20 ПО МЕСТУ ЖИТЕЛЬСТВА ЕЕ ИЗБИЛ МУЖ.

НА МЕСТО ВЫЕЗЖАЛ УЧАСТКОВЫЙ ТИМОХИН.

____________________КП-239 ПО 16 О/М

ДЕЖУРНЫЙ КОЧВУСОВ ПРД ДОЛГОВ

Участковый Тимохин корпел над постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела. Четвертый раз гражданка Сойкина снимала побои в травмпункте и писала заявление на своего супруга. При этом в конце заявлений всегда недвусмысленно призывала:

«Прошу привлечь гражданина Сойкина А.Р. к уголовной ответственности».

Ситуация осложнялась тем, что через пару дней Надежда Сойкина вбегала в опорный пункт с причитаниями: «Андрей Геннадьевич, пощади! Не губи! Кормилец… чего не бывает… бес попутал… черт дернул…» Так как Тимохина уже трясло от ее жалоб на своего благоверного, продублированных в районную прокуратуру, а затем совсем иных интерпретаций происхождения синяков на лице, то он пробовал быть неприступным, циничным, бессердечным, грубым… Не помогало. Сойкина, проплакавшись, переходила в наступление и угрожала найти управу в приемной губернатора и в иных инстанциях. Далее она от слов переходила к буквам – так возникла переписка. И теперь Тимохина уносило вихрем входящих, спущенных сверху жалоб, заявлений, объяснений. Сойкину он боялся, как предсказуемое природное явление. Ее мужа он начал понимать.

Через невымытое в субботник окно на первом этаже Тимохин разглядел ситцевое платье, приближающееся через скверик. Посчитав, что это несется новая вводная по факту четвертого подряд материала об избиениях в быту, он вскочил из-за стола, шагнул к двери и провернул замок до отказа. Вскоре ручка двери резко вздрогнула. Попыток было несколько. Послышался стук, затем в дверь заколотили. При непонятном шебуршании Тимохин замер, прилипнув к двери спиной и раскинув руки. Сейчас с него можно было снимать немую фильму начала века, где замужнюю женщину мавр застает на квартире с любовником.

– Андрей Геннадьевич, откройте, пожалуйста! Я не по поводу мужа! – донеслось в замочную скважину.

Мерзкий для Тимохина голос стукался в прижатое к замку бедро. Он интуитивно глянул влево и вниз, понял, что заслоняет форменными брюками Сойкин обзор и прижался плотнее.

– Товарищ участковый, между прочим, приемные часы! У вас не частная лавочка! – пыталась прорваться скандалистка.

Неожиданно в ногу ткнулось что-то острое. Тимохин отскочил.

– Андрей Геннадьевич, я вас вижу!

Из крупной замочной скважины торчал кусок толстого белого провода. Тимохин в сердцах распахнул дверь и встал на пороге. Выражение его лица явно не предвещало профилактической беседы с гражданами.

– А я, между прочим, бандита вам поймала, – ничуть ни смутившись, заявила Сойкина вместо «здрасьте».

– Бандитами в Москве на Петровке занимаются, вы не по адресу.

– А погоны что ж нацепил-то тогда?

– Сии знаки отличия мне необходимы, чтобы выяснять, кто и сколько раз кого сковородкой на коммунальной кухне ухнул! А для точного выяснения траектории все той же сковородки необходимо доверие народа.

В этот момент в помещение втиснулся оперуполномоченный Якушев, он работал на этой земле пару месяцев, а Тимохин, соответственно, был участковым его территории. Помимо географического сходства, они были еще и одного возраста, а посему довольно быстро нашли друг друга. Так что в их делах и делишках не было «дембелей». Тех самых, которые постоянно помыкают.

– Гражданочка, это не у вас в парадной выкрутили лампочку на 60 ватт? Так мы ее ищем, не переживайте, – бережно отстраняя Сойкину, но расслышав последние слова участкового, встрял Егор.

– Так будем брать бандита, али нет? – настойчиво продолжила та.

– Конечно! Но сперва надо перекрыть аэропорт и вокзалы. Иначе несерьезная операция получается, – согласился Якушев.

Сойкина, оттолкнув Тимохина, привычно зашла в кабинет, уселась на место для заявителей, передвинула в свою сторону стопку бумаг и бесцеремонно листая их, сделала вывод: «Во, кажный день нас, баб, лупят! А тут два бугая над женщиной измываются!»

– Что тебе от меня надо, Надя? – надрывно спросил Тимохин, усаживаясь в свое кресло и вырывая у нее из ее рук материалы.

– Окна у меня выходят в «колодец»… – издалека начала Надежда.

– Говно вопрос. Напишем главному архитектору города… – отреагировал Якушев.

– Напротив окно. Там недавно поселился молодой парень. Так вот, я лично видела, как он вечером вчера смазывал пистолет «ТТ».

– Почему «ТТ»? И чем же смазывал? – чуть спокойнее спросил Якушев.

– «ТТ», потому что у меня отец офицером был. Калибр – 7,62-е, вес пистолета с магазином без патронов – 854 грамма, начальная скорость пули – 420 м/сек. А смазывал ружейным маслом из баночки «ТОЗ». Между прочим, проворно смазывал.

– Убедила! – кто это сказал неважно, но восхитились оба.

Решено было проверить. Для начала осторожно глянули через окно Надежды. Через крупную тюль ничего не увидели, но в комнате кто-то был. Сосчитали номер квартиры и двинулись из соседней парадной, на ходу придумывая предлог.

– Ты участковым недавно?

– Ну.

– Вот, ходишь знакомишься с жильцами микрорайона.

– А что? Так действительно положено, – согласился Андрей.

Дверь им открыл тридцатилетний мужчина с козлиной бородкой.

– Добрый день. Я ваш новый участковый, фамилия моя Тимохин. Разрешите? – с этими словами сотрудники вошли в коммуналку.

– Моя фамилия Анушкин, я детский писатель, – представился жилец.

– Разрешите, мы пройдем на кухню. Я бы лучше со всеми жильцами сразу переговорил, – предложил Тимохин.

– Пожалуйста.

– Вы действительно настоящий писатель? – удивился Якушев.

– Надеюсь, – поперхнулся недожеванной корюшкой Анушкин.

– Отлично. Лекцию у нас в отделении прочитаете? – по ходу длинного коридора предложил Тимохин.

– О чем? – поднял брови детский сказочник.

– О вреде курения, – придумал Тимохин.

– Или о пользе чтения, – добавил на ходу Якушев.

– Я, право, не знаю… – уклончиво отреагировал Анушкин.

Проходя мимо различного калибра, цвета и отделки дверей, Егор с Андреем стучали и приоткрывали их: «Товарищи жильцы, новый участковый… милиция… на пять минут».

Жильцы подтянулись быстро. Молодого парня среди них не было.

– Все в сборе? Постояльцев в вашей квартире нет? – начал митинг Тимохин.

– Николай, наверное, не слышал. Сейчас позову! – откликнулась молодая девчонка и нырнула в занавешенную простынями темноту коридора.

Показался сутулый паренек. Он так и не вошел на кухню, оставшись подпирать облупившийся белый косяк. Глядел он пристально, нехорошо так глядел.

Тимохин заученно начал молоть галиматью о профилактике и тех. укрепленности, взаимодействии и неравнодушии. На собраниях, при постороннем руководстве, еще не такую глупость состряпаешь. Так что опыт был.

Между тем Якушев, извинившись, «вспомнил», что ему надо позвонить и ушел в недра того же коридора. Он демонстративно-шумно пару раз крутанул трескучий диск и принялся импровизировать разговор якобы с дежурным: «Дежурный… это Якушев… завершаем обход жилмассива на предмет инструктажа граждан… буду отзваниваться…». Пародируя длинный доклад «душному» дежурному, Якушев аккуратно положил трубку на полку рядом с телефоном и крадучись подошел к нужной двери. Заглянув внутрь и увидав крохотную выгородку без признаков посторонних, он ухнул в сторону кухни: «Неудобно, я из посторонней квартиры звоню… ладно… мне записать не на чем – запомню».

Баночку ружейного масла «ТОЗ» он увидел сразу. Она отсвечивала на полке серванта и множилась внутренним зеркалом. Якушев отодвинул штору и отпрянул: из противоположного окна, буквально в паре метров, высунулась Сойкина и конспиративно, одними губами шептала: «Давай! Давай!», при этом сильно жестикулируя. Жесты ее были сумбурны.

В это время Тимохин закончил очередную бредовую трель и, переводя дыхание, косился на паренька. Кстати, соседи слушали Андрея завороженно – от его оборотов веяло магией формуляров и незыблемостью системы. Одно дело по телеку говорящие головы слушать, другое – живьем.

Вдруг парень резко мотнул головой – он услышал звуки зуммера, доносящиеся из неположенной на рычаг трубки. Чутье опередило мысль – парень тихо исчез, а в коридоре рванул к комнате, разметая на своем пути простыни с толстых веревок.

Влетев в свою комнату, он увидел фигуру Якушева, бережно раздвигающего фотографии в ящике серванта. Фигура выпрямилась и развернулась. Оба все поняли. Парень с рычанием ухватился за край стола и прижал Якушева к серванту. Затем, оторвав руки от столешницы, он бойко схватил вазу толстого синего стекла и швырнул ее в лицо Егора. Ваза разбилась – но не об голову оперативника, а об пол. Но после. Сначала острым краем она вздула ему обе губы. Через треть секунды в проеме дверей замаячила быстро приближающаяся милицейская форма в звании младшего лейтенанта. В этом направлении тут же полетела массивная хрустальная пепельница, но, громыхнув о штукатурку, вылетела в коридор. Тимохин поймал парня за шиворот, когда тот уже успел вытащить из-под груды старых номеров «Огонька» пистолет. Якушев со столом наперевес добрался до них, перевернул стол, вцепился в плечо врагу и тут же получил рукояткой «ТТ» по щеке. Экспромт не удался, и зверек улизнул из комнаты.