Николай Леонов - Чужой среди чужих

– Вы еще не представляете, как вам не повезло, – сказал Алешин. – Если местопребывание Перадо станет достоянием гласности… Эх! Ты не представляешь, сколько всего на нем завязано!.. Ладно, не будем о плохом. Сейчас нужно решить вопрос с этими ментами и отдельно Виолеттой… Что ты сам по этому поводу думаешь?

Ответный взгляд начальника службы безопасности был серьезен и тверд.

– С этими придется поступить самым серьезным образом, – объявил он. – Отвезти подальше и… Чтобы никаких следов. А своих всех предупредить, чтобы…

О чем нужно предупредить своих, он сказать не успел, потому что в этот момент один из «своих», а именно Рудницкий, с перекошенным лицом ворвался в кабинет и, задыхаясь от страха и волнения, прокричал:

– Шеф! Беда! Там чужие на территории! Нашу тачку угнали!

Алешин отшвырнул кресло и выскочил на середину кабинета, сжимая кулаки.

– Всех закопаю, сволочи! – выдохнул он. – Как посмели? Что стоите? Бегом!

Вадику удалось запустить мотор. Он рванул тачку с места, лихорадочно озираясь по сторонам в поисках самого безопасного пути, по которому он смог бы вырваться из западни. Но вокруг, точно из-под земли, вдруг повылезли очень активные и подвижные личности. Они со всех сторон бежали к петляющему автомобилю и размахивали оружием. Пускать его пока в ход ни один из них не решался. Все произошло так неожиданно, что никто из начальства, видимо, не успел отдать ясного приказа.

Вадик бешено крутил баранку. Чтобы проскочить к выезду, ему явно пришлось бы сбить кого-нибудь бампером, на что он никак не решался. Полковник Крячко был решительнее. Не испытывая никаких сомнений, он вытянул руку с зажатым в ней пистолетом и выстрелил куда-то прямо сквозь ветровое стекло.

Вадик от удивления чуть не слетел в канаву, но сумел выровнять автомобиль и сквозь мокрые кусты вылетел на дорогу. Справа и слева бежали люди.

– Вы чего?! – завопил он. – Не стреляйте! Вы же меня подстрелите! А они тоже начнут стрелять?

– Яйца курицу не учат! – заплетающимся языком возразил Крячко и еще раз нажал на спусковой крючок, на этот раз стреляя в боковое стекло.

От выстрела у Вадика заложило ухо. Ему показалось, что один из бегущих упал. И, как он и предполагал, в ответ тоже загремели выстрелы. В одно мгновение у «Мазды» оказались пробиты все четыре колеса, и Вадику уже не нужно было думать, куда ехать. Теперь он мечтал хоть куда-нибудь доехать и не перевернуться.

Практически на ободах, едва удерживая машину, он пролетел по сырому асфальту, выписывая на дороге такие удивительные узоры, какие не снились даже чемпионам по фигурному катанию, и вдруг оказался перед особняком, огороженным высоким забором. Дом этот стоял здесь как бы отдельно от прочих строений, и у него даже имелся собственный шлагбаум при въезде, возле которого суетились два человека. Вадик с ужасом понял, что суетятся они не просто так. Завидев летящую в их направлении машину, они повыхватывали откуда-то автоматы и теперь размахивали ими, призывая водителя немедленно остановиться.

Вадик бы и сам был рад остановиться, но «Мазда» без резины на высокой скорости была просто смертельным снарядом. Вадик опасался, что если он прикоснется сейчас к тормозам, они совершат вместе с машиной такую серию кульбитов, которая превратит их всех в консервы. А тут еще полковник Крячко за его спиной бесстрашно проревел:

– А-а, вот они, суки! Видал таких сукиных сынов? Грозят нам, сучата! Правь на них прямо – я тебя прикрою! – И после этих слов он незамедлительно выстрелил в автоматчиков.

Один из охранников сразу упал. Другой вскинул автомат, но в этот момент уже практически неуправляемая «Мазда» вписалась в пространство ворот, снесла шлагбаум и задела крылом охранника. Того подбросило в воздух и швырнуло куда-то за кусты роз. А машина помчалась дальше, скрежеща и рассыпая искры.

Вадик точно во сне увидел впереди красивый четырехэтажный дом с изящными балкончиками, с просторной мансардой, с зимним садом и с летним садом – уже вокруг самого дома, многочисленные, выложенные камнем аллейки, окруженные пышными кустами роз, фонтаны в глубине сада, беседки и еще какие-то чудеса, назначения которых он понять уже просто не успевал, а еще он увидел, что прямо на него смотрит какой-то черноволосый коротышка – метр с кепкой, вернее, шляпой, потому что он был в щегольской шляпе и в черной кожаной куртке с серебряными пряжками. Смахивающий на нерусского, коротышка был не один. При нем присутствовали еще двое – похожий на него смуглый тип повыше ростом и какой-то интеллигентного вида мужчина с бородкой. До появления «Мазды» и начала переполоха эта троица о чем-то мирно беседовала, но теперь беседа прервалась, и все превратились в некое подобие соляных столбов. Сюрприз оказался для них слишком неожиданным. Замерев на месте, они с открытыми ртами следили, как накатывается на них простреленная и ободранная машина.

Вадик, однако, сумел спасти ситуацию. Матерясь и отчаянно работая рулем, он въехал в густые кусты, хорошенько всех встряхнул – у него самого чуть не вылетели все зубы, – и тут мотор автомобиля заглох. Тотчас за спиной у лейтенанта щелкнула дверца, и полковник Крячко вывалился наружу, шатаясь как пьяный и размахивая пистолетом.

– Гурова взял и за мной! – проорал он Вадику, а сам тут же подскочил к ошарашенной троице и обхватил смуглого коротышку за шею. Захват был крепким.

Щегольская шляпа полетела на землю. Крячко приставил к виску коротышки ствол пистолета и доверительно сообщил его спутникам:

– Вышибу мозги вашему цуцику! Хотите?

– Я всего лишь врач! – бледнея, сказал человек с интеллигентной бородкой. – И как врач, прошу вас…

– А-а! Врач! – обрадовался Крячко. – Отлично! Мы как раз искали тут какого-нибудь врача. Надеюсь, вы не гинеколог?

Вадик, сопя от натуги, выволок из багажника бесчувственного Гурова. Подхватив его под мышки, он с беспокойством посмотрел на Крячко и сказал, понижая голос:

– Мне его не поднять, товарищ полковник!

Крячко прищурил глаз, секунду подумал, а потом повелительно махнул рукой высокому иностранцу.

– Помогай, чучело! Не видишь, представителю власти плохо?

Как ни странно, смуглый понял его с полуслова. Он послушно подскочил к Вадику и подхватил полковника Гурова за ноги. Затем он преданно уставился на Крячко, ожидая дальнейших распоряжений. Но Станиславу пока было не до него. Он пристально посмотрел на доктора и сказал:

– Ты, коновал! Нам с полковником вкатили что-то усыпляющее. Ты должен немедленно поднять моего товарища на ноги. И не говори, что это не в твоих силах. Мы сейчас в отчаянном положении, и я готов на все. Тем более что нахожусь под воздействием наркотика. Короче, я пришибу тебя как муху, если ты сию же минуту не найдешь противоядие!

У врача от волнения затряслась бородка, и он сказал:

– В доме находится превосходный медицинский кабинет. И персонал. Там я смогу помочь вам обоим…

– Ха! Обоим! Черта с два! – саркастически выкрикнул Крячко. – Поможешь моему другу – и точка. Я-то уже на ногах и прослежу за тобой, будь уверен. Чтобы у тебя не возникло искушение применить какую-нибудь очередную дрянь.

Лицо доктора вытянулось. Он попытался изобразить обиду, но тут и справа, и слева по аллее застучали многочисленные каблуки. Со всех сторон бежала вооруженная охрана. Крячко оглянулся, еще сильнее сдавил шею коротышки и снова вдавил в его висок дуло пистолета.

– Если сделаете еще шаг – пристрелю вашего урода как пить дать! Стоять, я сказал!

Охранники остановились как вкопанные. Никто не пытался даже пошевелиться. Все как завороженные смотрели на багрового от удушья коротышку, которого в медвежьих объятьях сжимал Крячко.

Убедившись, что все успокоились, Крячко мотнул головой, подзывая доктора.

– Давай, веди в свой кабинет! – приказал он. – Только сразу всех по дороге предупреждай, что при малейшей опасности я отправлю на тот свет вашего шибздика. Я вижу, тут за его здоровье сильно переживают. Но мне дороже здоровье моего друга. Думаю, как законопослушный человек, вы также должны больше беспокоиться о хорошем самочувствии своего земляка и работника правоохранительных органов, нежели о судьбе иностранца-нелегала, не правда ли, доктор?

– Я всей душой, – потерянно проговорил врач и повел всех в дом. Охранники провожали процессию растерянными взглядами.

Доктор пунктуально выполнял пожелание Крячко и всех встречных предупреждал о необходимости вести себя спокойно. Все встречные после этого заявления впадали в столбняк и препятствий не чинили. До медицинского кабинета добрались благополучно.

Гурова положили на кушетку, обтянутую мягкой белой кожей. Врач тут же выгнал всех, кто находился в комнате, и занялся своим новым пациентом. Крячко, который еще не до конца пришел в себя, все же без труда справлялся со своим пленником, который был настолько поражен случившимся, что до сих пор не предпринимал никаких попыток освободиться и вообще не подавал голоса. Правда, сделать это было почти невозможно – локоть полковника Крячко удерживал его крепче, чем железный капкан.