Фридрих Незнанский - Борт С747 приходит по расписанию

Теперь Надежды нет, и некуда ему приткнуться. Борис не заводил длительных любовных шашней. Женщины ему быстро надоедали, и он расставался с ними без всякого смущения. У него такая работа, что соприкасается со многими людьми, постоянно появляются новые знакомства. Женщины не оставляют Вершинина без внимания, только слишком близкие отношения тяготят его. Не намерен он связывать себя семейными узами, одному оно как-то проще получается. Свобода дороже.

Были у него на примете подружки, которым можно позвонить в свободное время, как, например, сегодня, в воскресенье. Начал звонить – и все без толку, прямо наваждение какое-то. Одна уехала на дачу, другая вышла замуж, третья по этому адресу больше не живет, четвертая занята.

Это что касается женщин. Однако получается, друзей у него тоже нет. Никто не позвонит, не пригласит в гости, на дачу или просто на обед. Имей он друзей, те обязательно знали бы, что Борис не любит готовить, терпеть не может мыть после еды посуду, глядишь и пригласили.

Есть, правда, дальние родственники. К ним напроситься на обед не грех. Только это сомнительное удовольствие. Одни родичи живут в Теплом Стане, другие – на Преображенке. И то и другое от Бескудникова не ближний свет, даже на машине умаешься туда ехать.

Помимо этих чисто житейских проблем, Вершинина беспокоила ситуация с байкерами. За устранение Надьки Святковской он заплатил Гризли только аванс, пятьдесят процентов. Вторую половину отдать не успел – тот погиб. Погиб неожиданно. Вызвал его на покатушки какой-то байкер по кличке Прыгун, никто его раньше в глаза не видел. В результате Гризли погиб. В глубине души Борис обрадовался – теперь деньги не придется платить, ему останутся. Ан не тут-то было: оказалось, этот чертов Гризли держал подручных в курсе своих денежных дел. Сейчас они возникли и требуют заплатить вторую половину. Конечно, никаких бумаг у них нет, их вообще не было, козыряют словами Гризли. Какое-то время байкеров можно мариновать, потянуть с выплатой, но в конце концов заплатить придется. Там ведь тоже серьезные пацаны собрались, в случае чего церемониться не станут. Достаточно сказать, что они узнали его телефоны: и домашний, и мобильный. Хотя он давал Гризли только один контактный номер – мобильный. Они же каким-то образом узнали все. Теперь звонят когда ни попадя, Вершинин лишний раз откликнуться боится. Вот сейчас «мобила» завела свой «Турецкий марш», а он не торопится отвечать, прикидывает: байкерское ли это время? Нет, пожалуй, те только под утро ложатся, это кто-то другой.

– Борис?

– Он самый.

– Добрый день, Борис! Это говорит Анджей с Зеленой Гуры. Помнишь меня еще?

– Ну а как же! Откуда ты говоришь?

– Я сейчас в Москве.

– Ты знаешь, что «Меркурий-сервис» закрылся?

– Да, слышал. Я приехал по другим делам, у меня сейчас новый бизнес. И тебе звоню не по делу, а просто так, по старой дружбе. Хотел встретиться, поболтать. Как ты к этому относишься?

– Давай. Ты где остановился?

– Гостиница «Эрмитаж». Знаешь такую?

– Нет.

– Это совсем маленькая гостиница в Дурасовском переулке, возле Покровских ворот.

– Далеко от меня.

– Так давай встретимся где-нибудь на полпути, посидим, выпьем.

– Я могу доехать на маршрутке до Белорусского вокзала.

– Прекрасно. Я туда приехал, оттуда буду уезжать. Район знакомый. Говори, в каком месте встречаемся...

Договорились на четыре часа. Можно было раньше, да поляку до этого времени нужно было провернуть какие-то дела.

В принципе, с этим Анджеем у Вершинина шапочное знакомство. Он мало что о нем знает, даже фамилию не знает. Когда-то тот помогал ему перегонять машины из Зеленой Гуры до Бреста. Борис еще плохо ориентировался в Польше, и первые два раза ему помогал Анджей. Теми двумя поездками знакомство и ограничилось. Потом Вершинин как-то спрашивал у старшего Пендраковского, почему, мол, никогда больше его не видно. Может, ушел из автомобильного бизнеса? Нет, работает по-прежнему. Почему же я тогда его больше не вижу? Случайность. Не совпадаете по фазе.

У Вершинина сложилось впечатление, что этот Анджей достаточно скользкий тип. Но особых дел у Бориса сегодня все равно не было, можно и встретиться. Вдруг тот не хотел говорить лишнего по телефону, а при встрече сообщит какие-нибудь новости.

Было полное впечатление, что Вершинин только приехал в Москву, а Анджей прожил здесь всю жизнь. Когда они встретились возле белой церквушки, поляк тут же предложил на выбор несколько мест, где они неплохо могут посидеть, назвал плюсы и минусы каждого. В конце концов решили пойти в ресторан на Новослободской – там шведский стол. Покупаешь за пятьсот рублей билет и набирай сколько угодно еды: и закуски, и первое, и второе, и десерты. Только спиртное покупать нужно отдельно. К великой радости Бориса, Анджей сказал, что он сегодня при деньгах, поэтому будут пить хорошую водку – «Русский бриллиант». Водка была действительно хороша. Поэтому за первой бутылкой последовала вторая, обе были выпиты до последней капли. Но и съедено было немало. Просидели они в ресторане часов пять.

Если кто-нибудь спросил бы Вершинина, о чем они разговаривали все это время, он затруднился бы ответить. Вроде бы ни о чем особенном не говорили, но и молча ни минуты не сидели. Просто мистика! Вышли – на улице уже темно.

– А теперь – к женщинам! – распорядился Анджей.

– К каким? – заплетающимся языком пролепетал Вершинин. Он захмелел намного сильней новоиспеченного приятеля, хотя пили они одинаково.

– Женщины – первый сорт! Не пожалеешь. Суперкрасавицы. Они нас ждут. Я обещал, что мы приедем.

– Это далеко?

– Не очень. Это за Курским вокзалом. Винзавод знаешь?

– Не знаю.

– Сыромятнический переулок?

– Тоже не знаю.

– Это там.

– А как мы поедем?

– Возьмем такси.

– Правильно. На метро неохота. Там народу много.

С грехом пополам они дошли до Садового кольца, где взяли такси. По пути немного проветрились, пришли в себя, иначе никакой водитель их не пустил бы в машину. Анджей вообще уже был не похож на пьяного.

Ехать действительно пришлось недолго, и вскоре они вышли возле старого четырехэтажного дома. Район производил впечатление нежилого. Прохожих нет, магазинов нет, огни машин мелькают где-то далеко.

– Нам сюда? – спросил Вершинин, кивком указывая на дверь подъезда.

– Ага. Только сначала давай немного подышим свежим воздухом. Освежиться надо.

– Согласен.

– Давай дойдем до речки. Это близко.

Они перешли пустынную асфальтовую дорогу и дошли до берега Яузы, оказавшись недалеко от шлюза, где примерно с метровой высоты с шумом падала вода. Здесь даже нашлась скамейка, на которую оба с удовольствием опустились. Некоторое время они сидели молча. Потом Борис сказал:

– Ну, пошли к женщинам.

– Сейчас, – отозвался Анджей. – Точнее, пойдешь только ты.

– Я? Один? С какой стати?

– А еще точнее – не к женщинам, а к женщине, к одной. К Наде Святковской. К ней я сейчас отправлю тебя.

– Анджей, ты что, белены объелся? – сказал Вершинин и с ужасом почувствовал, что в живот ему уперся клинок ножа.

– Ты, сучонок, рад бы и меня, и кого угодно беленой накормить, лишь бы убрать с дороги. Всех продаешь направо и налево. Потоцкого сдал, Пендраковских сдал. Длинный у тебя язык, паскуда. Вот Надю Святковскую всем особенно жалко. Я ее не знал, но, говорят, была отличная женщина. Ты ее ногтя не стоишь. И как только тебя, с твоими двумя извилинами, еще земля носит. Ведь сказано было идиоту – припугнуть. Так нет же – сделал так, что она погибла. Отвечать же ты ни за что не хочешь, думаешь, все сойдет тебе с рук. Так нет же...

До последней секунды Вершинин надеялся, что все обойдется, за угрозой последует какое-нибудь требование – отдать деньги или выполнить какое-нибудь задание, и мысленно был готов согласиться. Но нож вошел в его печень, тело пронзила нестерпимая боль. А он даже вскрикнуть не мог – мощная ладонь Анджея смяла его лицо.

Распутывание истории со страховками компании Вершинина отнимало у Андрея столько времени, что он сейчас редко бывал в своем агентстве. Правда, регулярно звонил Черевченко и предупреждал, где находится, чем занят. Генеральный директор «Атланта» понимал, что начальник службы безопасности все делает в интересах агентства. Он не торопил Корешкова, не раздражался из-за его отсутствия. Более того, когда Андрей настолько зашивался в делах, что не успевал позвонить, Алексей Степанович звонил ему сам. Позвонив Андрею сегодня, он застал того в следственном изоляторе, в комнате для допросов.

– Сам допрашиваешь или из тебя сведения вытягивают? – улыбнулся Черевченко.

– Сам.

– А я бы тебе тоже вопрос задал. Когда, наконец, появишься в «Атланте»? Заждались тебя здесь.

– Можно считать, нахожусь на финишной прямой. Завтра приеду.

– Ну, давай. Ждем.