Максим Есаулов - Старший оборотень по особо важным делам

- Вот они, наши волшебные палочки, - сказал Егоров.

- Да уж… - Шилов начал перекладывать содержимое ящика в принесенный с собой пакет.

- Классная штука, - дождавшись, когда Шилов все переложит, Суворов вернул пистолет, и кивнул на опустевший ящик: - Ну, что, победа?

- Похоже, что да, - отдав пакет Егорову, Шилов пристроил «беретту» на привычное место подмышкой.

Суворов убрал ящик в сейф.

- Ты чего так взмок? - Егоров удивленно посмотрел на Романа, по лицу которого стекал пот.

- Жарко тут. Пошли?

На улице Суворов сказал:

- С учетом того, что клиент Милорадов-Чибисов в банк завтра не явится, я даю вам целый день. Но потом…

- Все вернем, Борисыч! - Егоров тряхнул пакетом с трофеями.

- Да уж верните. А то вас за эти кассеты убьют, и имя банка сильно пострадает. Шутка!

- Тоже мне, Петросян нашелся! Все, пока, до встречи! - Егоров сел в машину.

Суворов направился к «Фольксвагену». Шилов задумчиво посмотрел ему вслед, и окликнул:

- Борисыч!

- А? - Суворов обернулся, поигрывая ключами от машины.

- Старовата у тебя тачка, Борисыч!

- Так это не моя, а жены. Мою следствие как арестовало, так до сих пор не может вернуть. Но эта, - Суворов указал ключами на черный «Пассат», - уже почти полтора года без проблем бегает. Я ее взял у старого сослуживца. Я ведь тоже когда-то опером на земле начинал…

- У кого?

- Да ты его должен знать, он много мест поменял, а сейчас в главке начальник отдела. Партийная кличка Фельдмаршал. Как-то по молодости ему в пивняке глаз сильно подбили. Полгода с повязкой ходил. Прям Кутузов! И покомандовать всегда сильно любил…

- Спасибо, Борисыч.

Шилов сел в свою машину.

Егоров с сомнением смотрел на старенькую магнитолу:

- Я вот думаю, поставить кассету, или повременить? Вдруг зажует?

- Ставь. Хотя я уже знаю, чей там голос.

Они прослушали одну сторону, и дальше не стали.

Егоров достал из магнитофона кассету, бросил ее обратно в пакет. Сказал:

- Убей его, Шилов.

Роман молча курил.

- О чем думаешь? - Егоров тронул его за плечо.

- О пустыне.

- Что?

- Хорошо там, наверное. Людей нет, одни верблюды. - Роман выбросил окурок на улицу и достал сотовый телефон: - Значит, так, начинаем свой план «Б».

* * *

Сидя в отделенческом «обезьяннике», Краснов думал, расколят его и отдадут на растерзание Арнаутову или оформят за мелкое хулиганство и выпустят. При задержании он назвался данными Селиванова. Прописан в Воркуте, в Питер приехал посмотреть город. Где документы? Бабы, наверное, сперли. Или сам потерял, когда дрался. Что за бабы? Да из-за которых драка и получилась.

Бабы, действительно, были. И драка. Правда, драка - это когда бьют обоюдно, а там, на этом чертовом Староневском, так обернулось, что Миша лишь получил, не успев дать в ответ.

Смывшись от убоповцев Арнаутова и проболтавшись какое-то время на улице, Миша, в поисках нового лежбища, обратился к двум уличным проституткам:

- Девчонки, вы как: отдыхаем, работаем?

- Нам отдыхать некогда.

Краснов посмотрел на ту, что была симпатичнее:

- Тогда веди, работящая.

- А чего ты без машины?

- День такой. Машина сломалась, с женой поругался. Короче, расслабиться надо.

- Тариф знаешь?

Не успел Миша ответить, как визжа тормозами у тротуара замер «Форд-скорпио», из которого выскочил рослый парень в кожаной куртке.

Та проститутка, которую выбрал Миша, испуганно завизжала:

- Я не брала, Виталик! Я не брала!

Оттолкнув Мишу, Виталик схватил девчонку за руку и молча поволок к машине.

Краснов догнал его:

- Э, ты чего?

Бросив девчонку, Виталик развернулся и ударил Мишу в живот с такой силой, что Миша упал.

Девчонки бросились бежать в разные стороны.

Виталик схватил Мишу за волосы, подтащил к машине и с размаху приложил головой об капот.

И еще раз!

И…

За этим занятием их и застал патрульный наряд.

Обоих доставили в отделение. Миша сказал, что не будет писать заяву по поводу избиения, и Виталика, у которого в наличии имелся полный комплект документов, через полчаса отпустили. Самого же Мишу оставили «до установления личности».

Глядя на дежурного офицера и сержанта-помощника, Миша думал, что, судя по их виду, сильно устанавливать его личность им будет лениво, и к утру они его выгонят. Вполне возможно, что даже без составления протокола за хулиганство, которым поначалу пугали.

Чтобы не провоцировать ментов, Краснов сидел тихо. А вот в соседней, женской камере «обезьянника», какая-то девушка - видеть ее Миша не мог, - без конца выступала, требуя то адвоката, то прокурора, то еще что-нибудь.

- Эй! Эй! Тут женщина во сне обмочилась.

Толстый дежурный подошел к решетчатой двери, посмотрел в глубину женской камеры:

- Тебе что, тряпку дать?

- Можно и тряпку. Тряпкой удобно всяких уродов по морде бить…

- Смотри, дождешься ведь, - равнодушно пригрозил дежурный, возвращаясь на свое место за пультом.

Пульт находился достаточно далеко, чтобы можно было переговариваться из камеры в камеру без риска быть услышанным дежурным, и Миша позвал девушку:

- Слышишь меня? Ты их не зли. Потерпи, скоро утро, приберутся.

- Я теперь ментов всю свою жизнь ненавидеть буду.

- Да брось ты! Просто у них работа собачья.

- Мне один это сегодня уже говорил. А потом… Ур од!

- Нормальные мужики везде есть. Даже в ментуре. Один так мне просто жизнь спас.

- Ты еще скажи, что его фамилия - Шилов.

- А ты его знаешь? - Удивленный Миша головой прижался к решетке, пытаясь разглядеть девушку.

Не ответив на его вопрос, Юля начала смеяться. Смех перерос в истерику.

26

В шесть утра, проведя бессонную ночь, и выпив «для храбрости» стакан водки, Стас позвонил адвокату Лукошкину.

Через два часа они встретились в кафе, адрес которого назвал адвокат. На двери висела табличка «Закрыто», но барменша открыла сразу, как Стас постучал, впустила и снова заперла дверь.

Окна были зашторены, на потолке и стенах горело всего несколько ламп, и в небольшом зале царил полумрак.

Лукошкин уже ждал. Гладко выбритый, причесанный в деловом светло-сером костюме, благоухающий одеколоном. Он сидел за столиком и пил чай. При появлении Скрябина встал и подчеркнуто уважительно пожал руку:

- Доброе утро, Станислав Александрович.

Скрябин молча сел и тяжело вздохнул.

Прежде чем начать говорить, Лукошкин допил чай.

- Очень хорошо, что вы позвонили. Здоровье мамы превыше всяких идеалов.

Скрябин кивнул. Вид у него был подавленный, жалкий. А взгляд то и дело метался на блестящую разнокалиберными бутылками стойку бара.

- Может быть, вы хотите чего-нибудь?

- Пива. - После долгой паузы выдавил Стас, пряча подрагивающие ладони в рукава куртки.

- Без проблем, - адвокат улыбнулся и щелкнул пальцами, привлекая внимание барменши. - Пожалуйста, пиво, и еще чай.

Девушка принесла пиво и чай. Пока адвокат размешивал сахар, Стас в несколько глотков выпил полкружки, не замечая откровенно брезгливого взгляда, с которым наблюдал за ним адвокат.

Впрочем, когда Лукошкин заговорил, его взгляд опять был дружелюбным и понимающим:

- Значит, о какой сумме идет речь?

- Десять тысяч долларов - первый взнос.

- Это приемлемо. Мне только нужно позвонить… Да не грызите вы себя так! Ваша система сама поставила вас в безвыходное положение.

- Только пообещайте мне, что его не убьют?

Лукошкин вполне искренне засмеялся и приподнял над столом холеные руки, как будто собрался играть на рояле:

- Да что ж я, себе враг? Вы же потом на меня все повесите. Я вам еще в первый раз обещал…

- Деньги вперед.

- Разумеется. Сделаем сейчас так: мы едем в больницу и подписываем договор на операцию. Нам подвозят деньги, вы сразу все оплачиваете и везете показывать адрес.

- Я-то вам там зачем?

- Платя все деньги вперед, я хотел бы иметь гарантии. Согласны?

Скрябин допил пиво и кивнул:

- Согласен.

- Тогда поехали.

- Можно сначала еще кружечку?

- Конечно. Пейте, а я пока позвоню.

Отойдя в угол зала, чтобы Скрябин ничего не мог услышать, Лукошкин долго разговаривал по мобильному телефону.

Они покинули кафе через запасной выход, и довольно долго шли дворами, пока наконец на стихийной парковке у одного из многоэтажных домов не сели в серебристую «Шкоду-октавиа», на которой и приехали в больницу.

Там все получилось на удивление быстро. Аркадий Байрамович составил договор, кто-то - Стас не видел, кто, - подвез Лукошкину деньги. Аркадий Байрамович лично принял их, взамен выдав Скрябину корешок приходного ордера, и пообещал срочно начать приготовления к операции.

- Как видите, я свое слово держу, - улыбнулся Лукошкин, когда они вышли из больницы. - Теперь дело за вами, мой дорогой. Так какой адрес?..