Фридрих Незнанский - Продолжение следует, или Наказание неминуемо

Приблизительный адрес снятого внаем дома в Яункемери узнать было, как полагал Турецкий, не так уж и трудно. Просто его представления об этой «окраине» Юрмалы основывались на впечатлениях почти тридцатилетней, наверное, давности. Когда там еще оставались последние пустоши, дикие дюны, всякие лечебные грязи, разносившие свои сероводородные ароматы по всему побережью, и поля черники в лесных массивах, где властвовали в основном огромные, жгучие комары. Шутили: поймаешь, из кулака сверху усы торчат, а снизу — ноги. А какие усы у комара, как-то никто вопросом не задавался. Давно было. Иначе говоря, когда он впервые посетил Рижское взморье, еще в студенческие времена…

Все изменилось. А искомый объект обнаружился на границе между собственно Кемери и так называемым старым Кемери — Яункемери. Оперативники из Департамента уголовного розыска сработали достаточно четко и быстро. Опросили жителей, предъявляя фотографии, и скоро узнали, что у старика Лауниса, взрослый сын которого проживает сейчас в Америке, в Штатах, и все время зовет отца, а тот почему-то не соглашается, недавно снял его виллу — именно та, вилла! — тоже довольно пожилой человек. Назвался то ли писателем, то ли художником. Короче, предпочитает одиночество и творческую атмосферу. То есть, иначе говоря, не мешайте творить. А ему никто и не мешает.

Вилла большая, в два этажа, еще старой, добротной постройки. С балкончиками и антресолями внутри. Со стеклянной частью крыши, обращенной в сторону солнечного восхода, которую называют «фонарем». Но теперешний жилец почти не появляется на улице, творит, наверное, может, скоро и порадует соседей чем-то, удивит…

Да, подумал Турецкий, выслушав перевод доклада оперативника из уст адвоката Дорфманиса, взявшего на себя еще и миссию переводчика с латышского, уж что бы там ни случилось, а удивлению соседей, вероятно, не будет предела. Хотя, кто знает?..

И он сам, и адвокат, и остальные принимали участие в операции по задержанию Городецкиса. Санкция прокурора была уже получена после представления российской Генеральной прокуратурой необходимых обоснований для задержания и допроса подозреваемого в совершении уголовного преступления гражданина Латвии. И жертва — также гражданка Латвии. Но, поскольку преступление совершено на территории Российской Федерации… и так далее, просим вас… и тому подобное.

Опергруппа старалась не «светиться». Задержание предполагалось провести без осложнений. Но сам господин Городецкис на приглашение явиться в прокуратуру, чтобы дать показания относительно преступления, совершенного в городе Воронеже, на территории Российской Федерации, заявил посланцу прокуратуры, что в настоящий момент не может этого сделать по состоянию здоровья. Однако он не исключал для себя такой возможности в ближайшие дни, если здоровье поправится. Короче, он сообщит по телефону.

При этом разговаривал он через закрытую входную дверь, открывать ее и выходить наружу не собирался. Посланец, а им был помощник Дорфманиса — Димитрас Вилипс, вынужден был уйти ни с чем. Димитрас оказался в группе самым молодым и не вызывал подозрений уже потому, что совершенно не был похож, даже внешне, на оперативного работника. Скорее подрабатывающий студент.

Но Городецкис оказался умнее. Или осторожнее. Вежливо попросил посланца убираться и больше его не беспокоить. А на известие о том, что прокуратурой выписан уже ордер на его задержание, со смехом ответил:

— Попробуйте! — И загремел дополнительными щеколдами.

И тогда было принято решение провести короткий, но быстрый штурм дома, в котором обосновался подозреваемый в преступлении. Но опять-таки, если штурмовать, надо хотя бы приблизительно знать расположение комнат в доме. Надо быть также уверенным в том, что у Городецкиса нет при себе оружия. А если оно есть? Если именно его искал в квартире сестры старший братец? Тогда при штурме могут быть напрасные жертвы? Словом, перед тем как прийти к окончательному решению, вопросов и у командира группы, и у адвоката с Турецким набралось немало. А без ясной диспозиции начинать «военные действия» было бы неправильным.

Командир связался по телефону со своим руководством, и там тоже озадачились, какой путь избрать: долгих уговоров или решительных действий?

Александр Борисович предложил Лазарю Иосифовичу найти того соседа, который хорошо знал старика Лауниса и мог бы детально представить им общий план дома. К сожалению, самого хозяина не было в Риге, он уехал, а куда, не сказал. Вот и ищи, неизвестно где.

Турецкий заметил, что власти, кажется, и не собирались торопиться. Ну, мол, нет, так нет. Подождать? Подождем. Никуда он не денется. Они не торопились. Очевидно, срабатывало знаменитое, ставшее уже анекдотическим прибалтийское спокойствие. И тогда, увидев, что «противостояние» может затянуться надолго, ибо Городецкис никому ничем не угрожал, и всего-то от него требовалось выйти и дать показания. А штурмовать дом, который, кстати, преступнику — будем называть его условно так — не принадлежит, это значит уничтожать чужую собственность. А как же со священным правом собственности? С вторжением на частную территорию без ведома ее хозяина? Как с правами человека?! Нет, надо, видимо, искать другое, более правильное решение. Ну, разумеется, буквальное подчинение букве закона — это тоже в некотором роде определенный изъян демократии.

Оперативник, который уже обследовал здешние виллы, привел Турецкого и Дорфманиса к соседу Лауниса. И тот охотно рассказал и даже кое-что изобразил карандашом на листке бумаги. Он часто захаживал к старику, видел, запомнил. Да и дом у Лауниса не «страдал» какой-то оригинальностью. Многие дома здесь, на побережье, строились в прошлом как бы в едином стиле. И этот считался наиболее удачным.

А про внутренние антресоли в центральной большой зале он не стал рассказывать, просто провел в свой дом и показал. У него были практически такие же, но только размером несколько меньше.

Александр Борисович поднялся на антресоль, опоясывающую внутренние стены, походил, прикинул, посмотрел на большие окна второго этажа, спустился на первый этаж, снова походил, приглядываясь, а потом поблагодарил хозяина за помощь и предложил Дорфманису заняться более важным делом. Адвокат сперва не совсем понял, о чем речь, но, когда Александр Борисович сказал, что у него созрела идея, как проникнуть в дом, где заперся преступник, быстро распрощался со словоохотливым соседом Лауниса.

Турецкий предложил командиру группы и адвокату обойти дом по периметру. Со стороны заднего фасада они увидели лестницу, свисавшую с крыши, но не достававшую до земли метров трех. Практически достать можно, если дотянуться до нижней перекладины. По лестнице затем добраться до уровня окон второго этажа. Проникновение через первый этаж исключено: декоративные чугунные решетки полностью перекрывали окна. Значит, только второй этаж.

Если шпингалеты на окнах похожи на те, что он видел у соседа, то открыть их обычным ножом — пара пустяков. А дальше?

Группе придется поработать. Надо пошуметь у дверей, под окнами, чтобы отвлечь и рассеять по противоположным сторонам внимание осажденного. А дальше — дело техники.

— Дело моей техники, — объяснил Александр Борисович. — Этот сукин сын слишком много мне задолжал. И я хотел бы сам с ним разобраться. Если у вас, господа, не будет серьезных возражений…

Господа молчали, обдумывая сказанное.

— Но в любом случае, даже если штурм пройдет с некоторыми накладками, у вас будет реальная возможность объяснить, что московский сыщик сам проявил инициативу, заверив вас, что сделал это по доброй воле и беря всю ответственность за возможные последствия на себя. Но я вас уверяю, господа, что отношусь к делу ответственно, напрасно рисковать не собираюсь, чего и вам не желаю. А мои физическая форма и профессиональная подготовка может у вас сомнений не вызывать. Я справлюсь. Но помощь понадобится. — Он широко улыбнулся. — Нужен очень хороший отвлекающий шум. А до той минуты, пока преступник не осознает наличие непосредственной для себя угрозы, огня он открывать не будет. Если имеет такое намерение. Поэтому можете шуметь себе спокойно. Трясти чугунные решетки на окнах, стучать и делать вид, что ломитесь в дверь. Эти действия опасности для него не представляют. Но вот пистолетик вы мне все-таки выдайте. Оружие, направленное на него, он должен увидеть. А стрелять по живым людям — это последнее дело, как говорил один мой очень хороший друг, генерал милиции, который предпочитал некоторых преступников брать сам, лично.

— Это не про Вячеслава? — улыбнулся Дорфманис.

— Про него, — с ухмылкой кивнул Турецкий. — Ты помнишь…

— Так почему же сам? — спросил командир, когда адвокат перевел ему сказанное Турецким и объяснил, что Вячеслав Грязнов был известным начальником Московского уголовного розыска. В конце прошлого — начале этого века.