Татьяна Степанова - Black & Red

Держась за ручку, томно профланировала парочка: оба рыжие, истые шотландцы, кровь с молоком. А вот еще двое – эти вообще в обнимку, никого не стесняясь: совсем юнец и джентльмен постарше в рубашечке от Пол Смит в синюю полоску. А там и немцы – целый экскурсионный выводок, на футболках разводы гейской радуги. Панки – японцы с ярко-зелеными волосами, пухленькие девицы, оксфордского вида мужички, толстые леди в обтягивающих кожаных брюках с заклепками, и снова туристы, туристы – шведы, датчане.

– Двенадцать фунтов, офигеть! Я не пойду.

– Интересно же. И потом такой ажиотаж, ты только посмотри, Женя.

– Двенадцать фунтов билет! Это сколько в долларах, Жабик, ты посчитай.

– Не зови меня Жабиком.

– Можешь меня Жопиком звать.

– Дурак!

– Ну ты что… ну прости, ты шуток не понимаешь? Ладно, черт с ними, с фунтами, давай пойдем на эту выставку, раз уж так тебе хочется, все равно дождь.

Игорь Деметриос оглянулся: вот вы в Лондоне, стоите в очереди и кто же – кто, скажите, дышит вам в затылок? Конечно, вездесущие соотечественники. Жабик и Жопик – это ж надо!

За ним стояла пара. Очень приятные, относительно молодые, ровесники его – он и она. Она темноволосая, кругленькая – этакая ясноглазая простушка из числа «добрых товарищей», что как влезут в джинсы, кроссовки и в толстовку с капюшоном, так и в пир в этом прикиде, и в мир, и за границу. Он высокий, светлый, крепкого телосложения, жует мятную конфету. По виду типичный «славный малый», интеллект явно средний, зато подбородок квадратный, сильно развит плечевой пояс, грудные мышцы накачаны, чем явно гордится, выпячивая грудь колесом: вот, мол, какой я здоровый. А вы тут все – хилая банда, интеллигенты.

На выставку нужно было пройти в круглый читальный зал. Игорь Деметриос двигался в общем потоке, ощущая себя частью какого-то избранного и вместе с тем единого целого. Желтый свет… Гул голосов… Вообще-то совсем неплохо для начала отпуска в Лондоне. Можно, пожалуй, вспомнить украдкой и про голубые мечты…

На фоне темных декораций – гигантская мраморная голова императора, обломки колоссальной статуи. Круглый зал под куполом. Бюсты, доспехи, монеты, мозаика.

– Доставшаяся императору Адриану империя простиралась от Британии до Ближнего Востока.

И опять родная речь! Женщина-экскурсовод громко читала лекцию супружеской паре новых русских, что в отличие в других туристов не пожелали воспользоваться «трубками-гидами», которые раздавали при входе.

– Едва став императором, Адриан распорядился вывести войска из Месопотамии, то есть с территории современного Ирака, и, как вы понимаете, такое совпадение с современным положением вещей не может не…

Деметриос переходил от экспоната к экспонату, но больше наблюдал за посетителями. Вон тот бой в розовой рубашке, взгляд с поволокой, здорово было бы… Хотя вряд ли это возможно. Да и как завязать знакомство? «How do you do? Меня зовут Игорь, а вас как, сэр?» Вон паренек тоже ничего. Глаза горят, как у кошки. А смотрит… нет, не на меня и не на японца в зеленке, смотрит на мраморный бюст Антиноя, что выставлен в нише.

– Император Адриан остался в истории не столько как государственный деятель, сколько как лидер державы, впервые официально не скрывавший своей нетрадиционной сексуальной ориентации…

МОЛЧИ, ЖЕНЩИНА, ТЫ ВСЕ ТОЛЬКО ПОРТИШЬ СВОИМ ВСЕЗНАЙСТВОМ! Деметриос, который по профессии своей должен быть терпим и снисходителен ко всему, в том числе и к женскому всезнайству, был готов сейчас, в эту минуту, заткнуть этой досужей бабе-гиду рот кляпом из сахарной ваты. Помолчи, мы сами разберемся, мы тут для этого и собрались все вместе.

– Предметом страсти императора был юноша Антиной, вот его бюст перед вами. После трагической гибели любимца император…

Деметриос оценивающе оглядел любимца: красивый парень, жаль только, что мертвый. И уже так давно. Истлел, разложился, рыбы съели. Интересно, был брюнет или блондин? Сам Адриан бороду и кудри золотил специальной золотой пудрой, прыщи скрывал, прихорашивался, а этот мраморный парень… Он ему годился в сыновья.

Сбоку зависла все та же парочка соотечественников: он и она.

– Женечка, ты что?

– Ничего, все нормально, супер гуд.

– Не знаю, мне показалось…

– Супер гуд. Смотри, какие павлины.

Бронзовые золоченые павлины, привезенные на выставку из музеев Ватикана, и правда были гвоздем экспозиции. Перед ними, как и перед голой статуей Адриана в образе Марса, толпились зеваки. Но больше всего их было возле Антиноя.

– Смерть императорского гея была загадочна и покрыта тайной. По официальной версии он утонул в священном Ниле. Но по другой версии он покончил жизнь самоубийством, доведенный до отчаяния домогательствами императора. Некоторые же утверждали, что он был утоплен по приказу самого Адриана, который не мог простить ему отказа и измены…

– Женя, что с тобой?

– Я в порядке. Что ты пристала ко мне.

– Но ты… у тебя такое лицо…

– Оставь меня в покое. А ты что уставился на меня, забугорный? Ты что смотришь, что пялишься, ну?!

Игорь Деметриос вздрогнул. Скандал по-русски? Здесь, в круглом читальном зале, похожем на знаменитый Пантеон, на рафинированной выставке, привлекшей пол-Лондона?

– Что ты все пялишься на меня?!

Тот самый «славный малый» из очереди – бледный, взмокший, с искаженным какой-то кривой отчаянной гримасой физиономией, с неожиданной и непонятной силой и яростью оттолкнул от себя того самого джентльмена в розовой рубашке, который… Игорь Деметриос застыл от неожиданности. Джентльмен отлетел к стене, затянутой черным сукном, и едва-едва не свалил бесценную статую голого императора в образе Марса. В зале закричали, к месту происшествия ринулись дюжие секьюрити. Один подхватил под мышки соотечественника, двое других надвинулись на возмутителя спокойствия, явно собираясь вывести его силой из зала, но…

– А вам что надо? – все так же бешено тот отшвырнул их от себя. – Пошли к дьяволу… ни за что не дамся… нет!

Секьюрити применили прием, завязалась настоящая потасовка, в результате которой странный бузотер был опрокинут и прижат к полу. Он орал, выплевывая из себя бессвязные ругательства, потом вдруг рванул ворот щегольской рубашки поло с такой силой, что треснула ткань. Один из охранников начал звонить по мобильному, явно вызывая в зал полицию.

Игорь Деметриос протиснулся вперед. О, теперь он видел – это не просто хулиганская пьяная выходка, от парня там, в вестибюле музея, и пивом-то не пахло. Это что-то другое, возможно, как раз по его профилю.

– Женька, милый… ну помогите же кто-нибудь, ему плохо! Моему мужу плохо! – возле охранников металась та самая темноволосая нимфа по имени Жабик.

– Пропустите, я врач, – по-английски возвестил Деметриос. Охранники ослабили хватку. Но поверженный больше не сопротивлялся. Глаза его были полузакрыты, кулаки стиснуты, из груди со свистом вырывалось дыхание.

Игорь Деметриос наклонился.

– Не дамся, сдохну, не дамся… больше никогда… Не хочу, нет… Вода… тут везде вода… захлебнусь… все равно ни за что… сдохну, суки, захлебнусь, но не дамся больше…

Соотечественник, бормотавший помертвелыми губами, внезапно закашлялся гулко и надсадно. Деметриос моментально повернул его на бок, чтобы освободить, облегчить удушье. Это было не похоже на эпилептический припадок, о котором он вначале подумал. Это было что-то совсем другое. Припадок, но… Человек на полу кашлял, его буквально выворачивало наизнанку. Деметриос приподнял его голову. Он подумал… нет, он не видел такого на практике, но этот парень… Здесь, на мраморном музейном полу, он ведет себя… черт, он ведет себя точь-в-точь как утопленник, вытащенный на берег, чьи легкие и дыхательные пути еще не освободились от воды. Но никакой воды нет. Только дождь, барабанящий там, снаружи, которого тут, в круглом зале, даже не слышно.

Врач-психотерапевт всегда остается самим собой даже за границей, даже на отдыхе. Профессия, которой столько отдано, ставшая твоим призванием, всегда берет свое даже над сугубо личным. По крайней мере у Игоря Деметриоса это всегда было так.

От неприятного инцидента на выставке их отделяло уже три дня. Они сидели в пабе, расположенном в двух шагах от отеля: Игорь Деметриос и его новые знакомые – он и она, Евгений и Евгения Ермаковы. Именно так они представились ему. Оказалось, что и в отеле они остановились в одном и том же. Базовых отелей в этом туре было всего три. Этот, на Стренде, вполне приличный и расположен прекрасно, оттого и выбрали.

Было девять часов вечера, Лондон сиял огнями, как пряничный домик. Деметриос, успевший побывать за эти дни везде, где хотелось, был настроен на благодушную сентиментальную волну. Хотелось действовать, помогать, волонтерствовать только оттого, что на душе было славно. Только от того, что сам он здесь, в этом городе, в котором почти все время шел дождь, ощущал себя счастливым и свободным. А тут – соотечественники, у которых что-то приключилось. Что-то такое странное, чему они сами никак, кажется, не найдут объяснения. И от этого на их лицах – тревога и растерянность. Случай интересный, очень даже интересный с точки зрения его профессии. Пожалуй, ничего подобного в его практике не встречалось. Те два московских случая тоже интересные, и он продолжит активно ими заниматься сразу по возвращении, но этот лондонский эпизод…