Джозеф Уэмбо - Новые центурионы

3. ИНТЕЛЛЕКТУАЛ

Рой Фелер был вынужден признать: когда во время перекура в шепоте одноклассников он уловил свое имя, это доставило ему удовольствие. Он услышал, как один из курсантов пробормотал: «Интеллектуал», и ему показалось, что это было сказано с уважением. Впрочем, чему тут удивляться? Разве не он, Рой Фелер, только что получил высший балл за составление отчета на уроке Уиллиса? Теория давалась ему легко, и, если бы все шло так же гладко на стрельбище да хватало выносливости на спортплощадке, он бы наверняка стал первым среди курсантов этого набора и получил бы «смит-вессон», которым по традиции награждается лучший выпускник. Будет ужасно, подумал он, если этот приз достанется какому-нибудь Плибсли, лишь за то, что тот быстрее бегает и более метко стреляет.

Томясь нетерпением, он ждал, когда же наконец в классе появится сержант Харрис и начнется трехчасовое занятие по уголовному праву. Преподавателем Харрис был вполне заурядным, но сам предмет оказался жутко интересным.

Пожалуй, самым интересным во всей учебной программе. Рой даже купил и за последние пару недель дважды перечел книгу Фрика по уголовному праву штата Калифорния. Несколько раз он вступал с Харрисом в полемику, расходясь с ним в трактовке того или иного параграфа закона, и ставил себе в заслугу, что сержант, опасаясь подвоха со стороны чересчур дотошного и осведомленного новичка, в последнее время сделался бдительнее, добросовестнее и аккуратнее.

Внезапно класс затих. Сержант Харрис встал перед ними, разложил на кафедре свои конспекты и зажег первую сигарету из тех, что он выкурит в течение лекции. Физиономия его походила на ноздреватый бетон, однако форма была ему к лицу. Сшитый на заказ синий шерстяной мундир как-то особенно ладно сидел на высокой и стройной фигуре. Любопытно, подумал Рой, а как я буду смотреться в синей форме, подпоясанной черным Сэмом Брауном?

— Продолжим разговор об обысках и сборе улик, — сказал Харрис, почесав плешь на рыжей макушке. — Кстати, Фелер, вчера вы не ошиблись, заявляя, что для доказательства наличия состава преступления достаточно неподтвержденного свидетельства соучастника. Но для вынесения приговора этого мало.

— Совершенно верно, — Рой кивком выразил сержанту благодарность за это признание. Однако в том, что тот действительно приветствовал удачно поставленные вопросы-головоломки, он сомневался. Рой умел завести класс.

Он научился этому от профессора Рэймонда, который заинтересовал его криминологией в тот самый момент, когда он бесцельно кидался в поисках призвания с одних общественных дисциплин на другие, не в состоянии окончательно определиться. И не кто иной, как профессор Рэймонд, уговаривал его не бросать колледж. За три года учебы под руководством этого добродушного толстяка с горящими карими глазами он многого добился.

Но колледж ему опостылел, и даже занятия с профессором Рэймондом стали ему докучать. Как-то бессонной ночью, когда уже от одного присутствия рядом беременной Дороти на душе делалось невыносимо тягостно, он вдруг отчетливо осознал: лучший выход — уйти из колледжа и на год-другой (покуда он не узнает о преступниках и преступности нечто такое, чего никогда не постичь, корпя над книжками, криминологу) записаться в полицейские.

На следующий день он уже был в здании муниципалитета и мучился вопросом, звонить отцу немедленно или же переждать до присяги, которую он примет месяца через три, если, разумеется, достойно пройдет полное тестирование и благополучно переживет — а он переживет, с этим проблем не будет — проверку на личные качества. Отец расстроился ужасно, а старший брат Роя Карл не преминул напомнить, что обучение младшего Фелера уже обошлось семейному бюджету более чем в девять тысяч долларов; что он, Рой, не удосужился хотя бы дотерпеть до окончания колледжа — ему приспичило жениться; да и вообще, какая польза их делу, связанному с ресторанными поставками, от криминолога? Рой заверил Карла, что вернет им все до последнего гроша. Так он и собирался поступить, однако прожить на начальное жалованье полицейского оказалось совсем не просто: на руки он мог получить куда меньше обещанных четырехсот восьмидесяти девяти долларов в месяц. Из этой суммы нужно было вычесть пенсионный налог, отчисления для оплаты пособий по безработице, в Лигу социальной защиты полиции, в Полицейский кредитный союз, из фондов которого оплачивались обмундирование и подоходный налог, финансировались медицинские программы. Но он вернет отцу с Карлом все до последнего гроша. Он дал клятву. И всем назло окончит колледж и станет криминологом. И пусть никогда ему не сделаться богатеем, зато счастлив он будет несказанно больше Карла.

— Вчера мы говорили с вами о знаменитых процессах — делах Кэхана, Рошена и других, — сказал сержант Харрис. — Заходила речь и о процессе «Мэпп против штата Огайо», о котором каждому новичку следует помнить как о деле, где были допущены ошибки и применены незаконные методы при обыске и задержании. Я также упоминал о том, что порой полицейским кажется, будто суд только и ждет такого рода дел, дабы еще сильнее ограничить возможности полиции. И поскольку вы стали — или почти стали — сотрудниками нашего управления, придется вам проявлять интерес к определениям суда, выносимым по произведенным полицией обыскам, предварительному расследованию, задержанию и сбору улик. По большей части вам суждено огорчаться, конфузиться и делать в штаны, вам придется выслушивать жалобы коллег, что самые эпохальные судебные решения принимались с перевесом в один голос, что глупо ожидать от рядового полицейского, чтобы он в пылу борьбы действовал нестандартно, да еще при этом сумел угодить весталкам с Потомака. Нытья и чуши вы наслушаетесь вдоволь. Но, коли хотите знать мое мнение, подобная болтовня — это добровольная капитуляция. Мы имеем касательство только к Верховному суду США, к Верховному суду штата Калифорния да к паре апелляционных судов. И совершенно излишне переживать да биться головой об стенку, если какой-то крючкотвор выносит идиотский приговор. Даже если это приговор по делу, которое вы самолично вели и которое так желали выиграть. Очень скоро кто-то попадется с поличным, тогда-то и появится шанс расквитаться. Судья — царь и бог только у себя, в зале заседаний, а за стенами здания Правосудия вам уже никто не запретит завести новое дельце… Вчера, когда мы затронули вопросы, связанные с обыском, приводящим к законному аресту, вы испытали большую неловкость.

Итак, право на обыск мы имеем… когда?

Горящая сигарета сержанта Харриса описала ленивую траекторию и нацелилась в класс.

— Когда на руках есть соответствующий ордер или разрешение, когда вы заручились согласием подозреваемого лица и когда характер происшествия подразумевает возможность законного ареста.

Оглядываться, чтобы увидеть, кто дал ответ, Рою не понадобилось: голос принадлежал Сэмюэлу Айзенбергу, единственному из курсантов, кто мог составить ему конкуренцию в учебе.

— Верно, — сказал Харрис, выпуская из ноздрей облачко дыма. — Да только доброй половине из вас за всю свою карьеру так и не доведется получить ордер на обыск. Львиная доля из двухсот тысяч арестов в год производится или на основании чисто умозрительных заключений о том, что совершено преступление, или по той причине, что совершено оно прямо на глазах у должностного юридического лица, то есть полицейского. Да-да! О преступления спотыкаешься, в преступников утыкаешься носом и глохнешь от пальбы над собственным ухом!.. Вам это еще предстоит. Как предстоит шевелить задом, а не просиживать его по шесть часов, чтобы получить ордер на обыск. По этой самой причине мы и не станем отвлекаться на разговоры об обыске по ордеру. На сегодня я припас кое-что другое и, на мой вкус, куда более занятное — спонтанный обыск, приводящий к законному аресту. Если когда-нибудь суду вздумается лишить нас полномочий на проведение подобной разновидности обысков, мы попросту окажемся не у дел.

Айзенберг поднял руку, и сержант Харрис кивнул, сделав могучую затяжку.

Едва начатая сигарета превратилась на глазах в жалкий окурок и обожгла ему пальцы. Он загасил ее, и Айзенберг сказал:

— Не могли бы вы, сэр, заново рассказать об обыске помещений, находящихся на расстоянии в девяносто пять футов от жилища обвиняемого?

— Чего я и боялся. — Харрис улыбнулся, пожал плечами и прикурил новую сигарету. — Зря я касался этих вопросов. Я сделал то, за что сам критиковал некоторых полицейских. Я стал жаловаться на спорные процессы, поддерживать расхожие представления о нашей службе, предрекать оправдательные приговоры. Итак, я сказал, что до сих пор точно не определено, что означает выражение «под контролем обвиняемого» применительно к обыску помещений при аресте. Премудрый суд, руководствуясь собственными предположениями на сей счет, установил, что арест обвиняемого в девяносто пяти футах от его жилища не дает права входить к нему в дом с тем, чтобы произвести там обыск. Я также сослался на другой аналогичный случай, когда расстояние в шестьдесят футов не помешало признать, что автомобиль находился «под контролем» субъекта. И, наконец, я упомянул третий случай, когда полиция арестовала нескольких букмекеров в их собственной машине в полуквартале от конторы и суд счел, что обыск автомобиля и помещения был правомочен.