Фридрих Незнанский - Исполняющий обязанности

— Я должна подумать? — спросила она, и было заметно, что упрямство в ней сейчас сильнее всех остальных чувств.

— Я предлагаю еще более щадящий вашу совесть вариант. Дайте мне листок бумаги и карандаш. Я напишу адрес, по которому скрывается ваш доктор, а вы только посмотрите и решите, что вам делать. Потому что прямо от вас, и вместе с вами, мы отправимся за ним. Оперативная группа ждет внизу. А некоторые сотрудники уже второй день стерегут его, чтобы не сбежал раньше времени. Писать?

— Пишите! — с каким-то отчаянием махнула она рукой.

Турецкий написал: «Пожарский переулок, квартира Аси и Борика». Затем перевернул листок к ней и спросил:

— Писать дальше или достаточно?

— Достаточно, — выдохнула она. Но тут же снова напряглась, как героиня-партизанка перед гадким фашистом из гестапо. — А почему я должна вам верить, что от меня отвернутся?

«Это хорошо, что она спросила о себе, а не о Вячеславе Сергеевиче, значит, там не так уж все и серьезно».

— Ну сами поставьте себя на их место, Оля, вы же умная женщина! Является Генеральная прокуратура — это не представитель ЖЭКа какой-нибудь — и предъявляет им обвинение в том, что они прячут у себя преступника! Как они после этого должны посмотреть вам в глаза?.. Ну хорошо, скажем, их нет сейчас в Москве, они под Краснодаром. Но ведь и к готовящейся к родам Асе придут и там — с тем же обвинением. И картина окажется той же самой, с той лишь разницей, что вы прятали преступника в их квартире втайне от них! Еще хуже! А что скажет ваша Леся, которая, возможно, помогает вам советами, когда и ее привлекут как соучастницу? Да вы же все немедленно перессоритесь! А из-за чего? Вернее, из-за кого? Из-за человека, который ради своих шкурных, корыстных, дьявольских интересов пошел на подлое убийство прекрасной женщины Татьяны Васильевны Артемовой? Пожилого врача, коллеги. Да какой же он мужик-то после этого? Он преступник, совершивший по нашим твердым предположениям также недавно еще одно убийство, но уже своими руками. И тому имеются свидетельства.

— Да этого не может быть! — возбужденно воскликнула Ольга Ивановна. — Зачем вы на него наговариваете?!

— Это не наговор, а, к сожалению, факты. А они говорят о том, что доктор Баранов, призванный лечить людей от их мерзких пристрастий, сам вколол своему приятелю большую дозу наркотика, после чего тот, будучи на машине и потеряв всякую ориентацию — вам должно быть известно это, — врезался в парапет набережной, разбился и утонул. Вот таким бесчеловечным способом Баранов избавился от того, кто дважды организовывал по его указанию и за его же деньги акции с бомбами. Во время первой, как вы знаете, погибла доктор Артемова, а от второго покушения он якобы сумел избавиться сам, обнаружив заряд у себя под дверью. Такой вот хитрец! Но мы арестовали самого взрывника, и тот все нам чистосердечно выложил, рассчитывая на снисхождение в суде… А вы, я вижу, Оля, даже и не догадывались о том, какую двойную игру ведет ваш любимый доктор? Что ж, я уверен, это будет принято во внимание в судебной инстанции. Ничего более определенного обещать вам не могу. Так что скажете?

— Вы сейчас меня арестуете?

— Зачем? — искренно изумился Турецкий, и она поняла, что он не врет. — Вы будете работать, заниматься своими делами до тех пор, пока от вас не потребуют дачи свидетельских показаний. Ничего сложного — надо будет просто рассказать всю правду. Вы можете сделать это и раньше, написав чистосердечные признания, скажем, на мое имя, объяснить, что никакого отношения к делам Баранова не имели, а что видели?.. Ну вы же не следователь, в конце концов, чтобы на всякий мелкий, с вашей точки зрения, факт обращать пристальное внимание. И это вас освободит от ответственности.

— Но ведь я же прятала его, так получается, а вы сами говорите об уголовной ответственности.

— Заметьте, Оля, выражение «уголовная ответственность» я ни разу не произнес, это вы сами сейчас так назвали свои деяния. Но ведь вы же действительно могли не знать, что Баранов — преступник и что те акции организованы им самим, верно? А прятаться он мог от своих недоброжелателей, которых у него, при его-то профессии, возможно, немало, так? А вы просто помогли найти ему временное убежище, воспользовавшись отсутствием в Москве ваших друзей. Так что же здесь преступного, а?

Демагогия, знал Турецкий, тем и хороша, что может в устах опытного человека представить в одну минуту черное белым, в зависимости от требования момента. Такой момент и настал. Ольга Ивановна колебалась, — значит, следовало сделать легкий толчок — и она из твоего врага превратится в союзника.

— Да, в общем-то, да-а… — задумчиво протянула она. — Я как-то сразу и не подумала… Вот ведь куда, Александр Борисович, могут иной раз нас затянуть наши бабьи привязанности… А ведь все казалось таким простым и понятным…

— Мимикрия тем и опасна, Оля, что, умело пользуясь ею, человек запросто выдает свои преступные замыслы за самые привычные человеческие проявления. И чем убедительнее он это делает, тем больше мы им восхищаемся.

— Да, вы правы. Что ж, я готова поехать с вами… Мне надо будет, — она хмуро усмехнулась, — как показывают по телевизору, сделать так, чтобы он открыл дверь и не оказывал сопротивления?

— Ну вы уж его действительно держите за отпетого уголовника со многими судимостями! — засмеялся Турецкий. — Дверь он вам откроет. А мы ему объясним, надеюсь без мордобоя, зачем явились. И от того, как он станет себя вести, зависит его будущее — это уж могу сказать стопроцентно. Признание ведь всегда отчасти облегчает вину. А он крепко виноват, и самое время подумать об этом, чтобы не отягощать свое будущее более тяжкими преступлениями… Хотя, я думаю, он уже и сам все прекрасно понял и дополнительных объяснений ему не потребуется. Так едем?

— Что поделаешь? Мне ничего другого не остается.

— Да, в общем-то, вы правы… Кстати, Оля, вот такой попутный, что называется, вопрос. Вам незнаком доктор, который тоже занимается наркологией, — профессор Долин Роберт Каспарович. Кажется, он владеет частной клиникой «Гиппократ», не слышали?

Она подумала и честно ответила:

— Нет, скорее всего, нет, хотя… Может быть, именно что-то слышала, ведь круг наркологов не так велик, как, кажется, вы понимаете… Но мне он незнаком, это точно. Может, Слава знает… — вот так, запросто, назвала она Баранова и тут же поправилась: — В смысле доктор… знает. То есть он-то наверняка, особенно если тот работает в нашем округе.

«Это хорошо для нее, — подумал Турецкий, — значит, Баранов все-таки посвящал ее не во все свои преступные замыслы…»

— Ну что ж, сообщите о своем отъезде — ненадолго — своим коллегам, да поедем. И запомните, Оля, от вас сейчас требуется только одно — спокойствие. Постарайтесь держать себя в руках, не срывайтесь. А доктору, если он спросит, объясните, что у вас просто иного выхода не было. Потому что любые другие варианты задержания были бы весьма чреваты для него. Это и будет вашим алиби, если хотите…

1

Вячеслав Сергеевич чувствовал себя зверем, загнанным в угол. Ну, если быть более точным, не столько зверем, сколько добычей.

Будучи человеком достаточно умным, он частенько в последние дни обдумывал прошедшие события и видел со своей стороны массу допущенных промахов. И вот уже стала вызывать в нем сомнение такая уж крайняя необходимость акции с бомбой на собственном пороге. Зачем он это придумал? Следовало ограничиться только одним взрывом, но даже в этом не был теперь уверен Баранов.

Вынужденное одиночество заставляло постоянно размышлять и искать ту единственную ошибку, за которой последовали все остальные…

Да, он, доктор Баранов, способный, как все вокруг говорили, нарколог, хотел жить красиво. Хотел, и все тут! И никто ему не мог этого запретить. А, напротив, внутренний голос словно подталкивал: ты можешь! А раз можешь, то и должен. Вон другие, — например, Роберт Долин может себе позволить проводить время от времени выходные в Париже!.. Он может позволить себе обедать в шикарных клубных ресторанах, куда его всегда с удовольствием приглашают! Он умеет… многое умеет, увы, хотя врач он никакой в буквальном смысле, зато гонору, важности и способностей проникать всюду у него не отнимешь. И в клинике своей он тоже как врач абсолютный нуль. Зато какая у него клиника! А клиентура! Какие гонорары он получает! На международные симпозиумы летает почетным гостем! И все это делают его деньги…

Баранов прекрасно знал, что у Роберта за спиной творятся какие-то подпольные дела, определенно связанные с криминалом, но на поверхности-то что? А сверху сплошная респектабельность, вежливость, учтивость — по самым высоким европейским стандартам. И еще — связи! Такие, о которых приходится только мечтать рядовому директору наркологического диспансера!