Джеймс Паттерсон - Алекс Кросс. Территория смерти

Мой кулак соприкоснулся с подбородком убийцы, после чего от его физиономии полетели в разные стороны капли пота и крови.

— Ублюдок! Предатель! — взревел он, извиваясь всем телом, как подвергшийся нападению леопард.

— Где моя семья? Что ты сделал с детьми и Наной и где их прячешь? — крикнул я.

Потом снова ударил его, вложив в удар всю накопившуюся во мне ярость и ненависть к этому злодею. На этот раз я выбил ему зуб, но он все еще был очень силен и даже с полученными от падения и моих ударов травмами одолел меня и подмял под себя!

Я прикрыл голову руками и получил сильнейший удар по запястью. От нестерпимой боли у меня перед глазами замелькали искры, и я подумал, что он почти наверняка сломал мне руку. Тем не менее я не издал ни звука и, извернувшись, схватил его здоровой рукой за шею и прижал к плечу. Не знаю, откуда во мне брались силы и сколько все это продолжалось, но мне показалось, что он начал задыхаться.

Тогда я решил окончательно сломить его, ударив лбом в лицо. Однако положение, в котором мы находились, помешало мне сделать это, и я угодил ему лбом не в нос или подбородок, как надеялся, а в адамово яблоко. Он издал громкий харкающий звук и, чтобы не задохнуться, выплюнул здоровенный сгусток слюны, слизи и крови.

— Где моя семья? — в который уже раз крикнул я.

— Чтоб ее дьявол проглотил — всю твою поганую семью. И тебя вместе с ней! — прохрипел он и потянулся за своим охотничьим ножом. Интересно: все это время я твердил себе, что ему надо сохранить жизнь. Не себе, а ему — подумать только! Я попытался перехватить его нож здоровой рукой, но понял, что в этом случае ослабнет захват, в котором я держал Тигра, и он вывернется. Так что маятник фортуны опять вроде бы качнулся в его сторону, поскольку если он вывернется, то обязательно убьет меня и я никогда не узнаю, что случилось с Наной, Али и Дженни. Незнание дальнейших событий — вот худшее из того, что может случиться со мной.

В тишине ночи прогремел выстрел.

Тигр, вырвавшись из моей хватки, выпрямился, а потом, размахивая ножом, снова обрушился на меня с криком:

— Сдохни! Как сдохло все твое семейство!

Грохнул второй выстрел, и на месте правого полыхавшего яростью глаза Тигра образовалась черная дыра.

— Где они? — снова вскричал я. — Где мои близкие?

Но он не сказал больше ни слова. В его левом глазу еще светилась ненависть, но вся правая часть лица превратилась в кровавое месиво. Он не мог ответить мне, потому что в следующую секунду умер и упал на меня всем телом.

— Где моя семья? — прошептал я словно в бреду. — Куда ты спрятал ее?..

Пока я не без труда сталкивал с себя массивное тело убийцы, которого ненавидел всей душой даже мертвым, из темноты появилась запыхавшаяся от быстрого бега Бри и, как только я поднялся на ноги, бросилась мне на шею.

— Прости меня, Алекс. Мне очень жаль, что все так случилось, но, увидев в руке Тигра нож, я потеряла голову: не могла не застрелить его.

Я сжимал Бри в объятиях, вернее, держался за нее, чтобы не упасть, поскольку меня качало, словно в шторм.

— Ты ни в чем не виновата, — повторял я, хотя мысль о непоправимости потери вновь и вновь возникала у меня в мозгу. И как только она окончательно утвердилась в сознании, я начал сотрясаться от дрожи, как если бы у меня внезапно начался приступ лихорадки. Я вдруг понял, что признание Тигра было бы последним шансом узнать, где моя семья.

Оставив труп убийцы, мы с Бри вернулись в фермерский домик. К тому времени к ферме начали подъезжать из близлежащих городков полицейские машины, и их включенные мигалки окрасили окружающий пейзаж в мерцающие красно-синие тона.

Когда мы приблизились к домику, из дверей вышел Сэмпсон.

— Я все осмотрел в доме, каждую комнату. Ни живой души! Следов крови нет, как и никаких свидетельств того, что здесь кого-то мучили или истязали. Равным образом не обнаружено никаких следов недавнего пребывания людей в этих стенах. Сильно сомневаюсь, что твои близкие вообще когда-либо были здесь.

Я кивнул, механически оглядывая помещение в поисках улик, которые могли бы сообщить мне о том, что здесь произошло преступление, но тоже ничего подозрительного не обнаружил. Тем не менее это был так называемый первоначальный осмотр, а он далеко не всегда выявляет факт криминала.

— В любом случае я снова все здесь осмотрю, не возражаешь? — сказал я и, вдруг вспомнив об одной чрезвычайно важной вещи, спросил: — А куда, черт возьми, подевался Флаэрти?

— Препровожден в штаб-квартиру полиции штата. Впрочем, он предъявил свое удостоверение и сказал, что работает на ЦРУ. Не знаю, как будут развиваться события дальше, но не уверен, что копы смогут долго его задерживать.

Мы обыскивали дом и находившиеся поблизости сарай с инвентарем и амбар, пока рассветные лучи не позолотили землю.

Чуть позже, когда окончательно рассвело, мы начали прочесывать окружающую местность. К этому времени к нам присоединились более тридцати офицеров полиции и агентов ФБР из местного управления, но мне все время казалось, что людей для такой работы привлекли слишком мало.

Окружающая обстановка и все происходящее представлялись мне даже более нереальными, чем прежде. Казалось бы, я находился на месте происшествия, но вместе с тем здесь меня как бы и не было. Не говоря о том, что я совсем потерял чувство времени. Если бы мне сообщили, что я провел на ферме несколько дней, меня это ничуть не удивило бы. Равно как и утверждение по поводу того, будто я только что сюда приехал, не вызвало бы у меня ни малейшего недоверия или неосознанного чувства протеста.

Мой мыслительный процесс резко сузился, и я думал только об одном: нужно найти свидетельства того, что мои близкие живы. Ну а если это не так, то доказательства их гибели. Все остальное отметалось как несущественное.

Через некоторое время мы наткнулись на микроавтобус марки «Ниссан», на нем, судя по всему, Тигр и его юные головорезы приехали в это место. В микроавтобусе мы нашли холодное и огнестрельное оружие, одежду и диски с видеоиграми в картонной коробке. При всем том мы не обнаружили ни в салоне, ни на оружии следов крови. Веревок и рулонов липкой ленты, обычно применяемых для того, чтобы обездвижить пленников, в машине также не оказалось. Короче, не нашлось абсолютно никаких свидетельств того, что Нану и детей перевозили именно в этом автомобиле.

Помимо следов, оставленных колесами «ниссана», мы обнаружили еще несколько едва заметных отпечатков шин, но они были очень старыми и вполне соответствовали нежилому, заброшенному виду фермы, а она, по моим расчетам, не функционировала и не производила никакой сельскохозяйственной продукции не менее двух лет. Официальные бумаги из близлежащего города говорили о том, что ферма принадлежит некоему Леопольдо Гауту, но найти владельца или как-либо связаться с ним в течение первой половины дня нам так и не удалось. Хотя вопросы к нему у нас, конечно, имелись. Кто он — этот Леопольдо Гаут? Чем сейчас занимается, если забросил фермерское дело? И самый главный: знал ли он, что происходило у него на ферме, кто и как использовал ее в его отсутствие?

Наконец, когда стрелки часов показывали четыре вечера, Бри усадила меня в «мерседес» и отвезла домой на Пятую улицу. «Ты вымотался и не в состоянии больше работать», — сказала она, и была совершенно права.

Вопреки всякой логике я надеялся на некий приятный сюрприз, но когда мы вошли в дом, выяснилось, что там по-прежнему никого нет, а на кухне все тот же беспорядок, который я обнаружил, когда приехал из аэропорта.

Я не стал там ничего убирать или переставлять.

В память о Нане, для которой кухня была любимым местом обитания.

Какое все-таки это было странное, запуганное, загадочное и, если так можно выразиться, неправильное во многих отношениях дело — причем с самого начала.

Мы с Бри предприняли не один мозговой штурм, надеясь расставить элементы этой головоломки по своим местам, но мне никак не удавалось сосредоточиться на работе. Мысли то путались, то неслись в стремительном хороводе, усиливая царившую в голове сумятицу. Помимо всего прочего, я потерял сон и аппетит, и мне ни с кем не хотелось разговаривать. Обычно, когда выдавалось свободное время, я лежал на диване в гостиной, устремив к потолку невидящий взгляд, и думал о том, чтобы все это побыстрее закончилось. Впрочем, в этот вечер мне вдруг захотелось сесть в машину и покататься по городу, чтобы немного развеяться, но по размышлении я отказался от этой мысли.