Эд Макбейн - Метель

— Она… она всегда пренебрегала опасностью, — проговорил он. — Часто на спуске… Я ей говорил.

— Это не был несчастный случай, — сказал Хейз. — Ее убили.

— Не может быть, — Уландер замотал головой. — Не может быть!

— Может.

— Нет. Все любили Хельгу. Никто бы… — Он продолжал качать головой. Взгляд его не отрывался от афиши Кинбели.

— Сюда придут полицейские, мистер Уландер, — продолжал Хейз, — причем вполне реальные. Они будут долго и настойчиво все расспрашивать. Они будут так шарить, как вам и не снилось. Они церемониться не станут. Они ищут убийцу. А вот вы…

— Я… зачем же я, по-вашему, сюда пришел? — спросил Уландер.

— Не знаю. Может, карманы хотели обшарить. Лыжники часто оставляют бумажники и цен…

— Я не вор, мистер Хейз, — перебил Уландер с достоинством. — Я здесь только ради того, чтобы позаботиться о вашем отоплении.

— Ну, тогда мы квиты, — отозвался Хейз. — Когда явится полиция, здесь многим, в том числе и вам, станет жарко.

Он нашел обоих техников в отдельной кабинке кафе-ресторана. Подъемники останавливали в половине пятого — местная администрация считала самыми опасными для лыжников вечерние часы, когда плохая видимость и физическая усталость ослабляют внимание. Техники оказались крепкими седоватыми мужчинами в толстых шерстяных свитерах, они сидели, одинаково обхватив толстыми пальцами кофейные чашки. Им часто приходилось подсаживать лыжников на кресла или снимать их оттуда, и они приучились работать вместе, понимая друг друга с полуслова. Даже речь их казалась плодом одного ума, хотя говорили два языка.

— Меня зовут Джейк, — представился один. — А это Обадия, а коротко — Оби.

— Да, только сам-то я не слишком коротенький, — вставил Обадия.

— Ум у него короткий, — сообщил Джейк и ухмыльнулся. Обадия тоже ухмыльнулся. — Так ты фараон, что ли?

— Да, — признался Хейз. Он показал им значок сразу, как только подошел. И тут же соврал, заявив, что помогает в расследовании, что его прислали из Айсолы, потому что какой-то неизвестный преступник собирается здесь совершить преступление — в общем, наплел с три короба, но Джейк и Обадия, кажется, поверили.

— И хочешь знать, что там за люди взбирались на кресла, так? Тедди тоже хотел.

— Тедди?

— Тедди Вэйт. Шериф.

— Ага. Ну да, — сказал Хейз. — Верно?

— Почему бы тебе у него не спросить? — поинтересовался Обадия.

— Да я спросил, — солгал Хейз. — Но иногда возникают новые факты. Тогда расспрашиваешь свидетелей лично, понимаете?

— Ну, мы-то ведь не свидетели, — сказал Джейк. — Знаешь же, что мы не видели, как ее убили.

— Но вы ее посадили на кресло, верно?

— Точно. Он подсадил.

— И кто-то сел вместе с ней, верно?

— Верно, — согласился Джейк.

— Кто? Так это все хотят узнать — кто, — хмыкнул Джейк.

— Вот что самое неприятное, — добавил Обадия.

— А вы не помните? — спросил Хейз.

— Помним, что падал снег, это мы точно помним.

— Мы еле кресла видели, так густо валил. — Очень трудно отличить лыжников друг от друга — при таком-то ветре и снегопаде, правда, Оби?

— Попросту говоря, невозможно, Джейк.

— Но Хельгу вы узнали, — бросил Хейз.

— Само собой. Но она с нами поздоровалась, понимаешь? Сказала: «Здравствуй, Джейк, здравствуй, Оби». И села в то кресло, что ближе к платформе, на внутреннее. А он — на другое…

— Он? — переспросил Хейз. — Значит, это был мужчина? На соседнее кресло сел мужчина?

— Гм, точно сказать не могу, — задумался Джейк. — Раньше женские лыжные костюмы отличались от мужских, но теперь-то уже не отличаются.

— Совсем не отличаются, — подтвердил Обадия.

— К примеру, догоняешь, догоняешь какую-нибудь девчонку в красных штанах, догнал — оказывается парень. Вот так-то…

— Значит, вы не можете сказать, мужчина ехал рядом с Хельгой или женщина, так?

— Точно так.

— Может — мужчина, может — женщина.

— Это лицо что-нибудь говорило?

— Ни словечка.

— Как он был одет?

— Так ведь мы не убедились, что это был он, — напомнил Джейк.

— Да, конечно. Я хотел сказать… лицо, занявшее кресло. Думаю, проще будет принять ему какой-нибудь пол.

— Что принять?

— Пол… допустим пока, что лицо это было мужчиной.

— Ага, — Джейк задумался. — Ладно, как скажете. Но, по-моему, так рассуждать не годится.

— Да ведь я не рассуждаю. Я только хочу упростить…

— В чем дело, все ясно, — прервал Джейк. — Конечно, так проще. Но все-таки не годится, право.

Хейз глубоко вздохнул.

— Э-э-э… как он был одет?

— В черное, — ответил Джейк.

— Черные брюки, черная куртка, — вставил Обадия.

— В шапке?

— Нет. В низко надвинутом капюшоне. И в черных очках.

— Рукавицы или перчатки? — спросил Хейз.

— Перчатки. Черные.

— Вы не заметили, была какая-нибудь эмблема на рукаве или нет?

— Какая эмблема?

— Переплетенные буквы П и Р, — объяснил Хейз.

— Как у лыжных тренеров? — спросил Джейк.

— Вот именно!

— Это носят на правой руке, — с некоторой досадой сообщил Обадия. — Я же говорил, что это лицо заняло внешнее кресло! Как мы могли видеть правый рукав, хоть бы там что-то и было?

Хейзу внезапно пришла в голову нелепая мысль. Он поколебался, прежде чем задать вопрос, но в конце концов подумал: «Черт с ним, почему бы не попробовать?»

— Это лицо, — спросил он, — не было… не носило костылей?

— Чего не носило? — изумился Джейк.

— Костылей. Ноги в гипсе не заметили?

— Какого черта… ничего не понимаю, — возмутился Джейк, — у него были лыжи с палками. Костыли, гипс! Боже мой! И без того поди попробуй вскарабкаться на этот чертов подъемник. Воображаю!..

— Ладно, — отступил Хейз. — Оставим эти подробности. Сказало ли это лицо что-нибудь Хельге?

— Ни слова.

— А она ему что-нибудь сказала?

— Насколько мы могли слышать, нет. Ветер выл, как бешеный.

— Но вы расслышали, когда она сказала: «Здравствуйте».

— Точно.

— Значит, если бы она сказала что-нибудь этому лицу, вы бы это услышали?

— Точно. Ничего мы не слышали.

— Вы утверждаете, что он держал палки. Не заметили в этих палках ничего необычного?

— По-моему, палки как палки были, — пожал плечами Джейк.

— На палках были розетки?

— Не заметил. А ты, Оби?

— Да кто же это мог заметить?

— В особом случае, — не сдавался Хейз. — Будь там что-нибудь неладное, сразу бы заметили!

— Я ничего неладного не видел, — заявил Обадия. — Я только подумал, что этому приятелю должно быть очень холодно.

— Почему?

— Потому что он низко надвинул капюшон и замотал почти все лицо шарфом.

— Каким шарфом? Вы ни о чем таком еще не говорили.

— Верно! На нем был красный шарф. Закрывал нос и губы до самых очков.

— Гм-м-м, — промычал Хейз, и все трое немного помолчали.

— Это ведь вы уронили палки, когда подымались? — спросил, наконец, Джейк.

— Да.

— Я вас запомнил.

— Если помните меня, то как же не запомнили Хельгиного соседа?

— Хотите сказать, мистер, что я его должен помнить?

— Я только спрашиваю.

— Ну как увижу человека в черных брюках, черной куртке с капюшоном, в темных очках и замотанного шарфом, так, может, и узнаю. Только вот мне кажется, что вряд ли он до сих пор в таком наряде расхаживает, а?

— Полагаю, что не расхаживает, — вздохнул Хейз.

— И я так полагаю, — отозвался Джейк. — Хоть я и не фараон.

Закат разлился по небу и обагрил снега. Вьюга начала стихать, облака таяли под лучами заходящего солнца. Над горами, над долиной, над городом — везде царила невероятная тишина, тишина, которую нарушал только легкий звон автомобильных корпусов под ветром.

Хейз отыскал Бланш, устроил ее в главном здании у камина, снабдил двойным шотландским виски и полудюжиной спортивных журналов.

После этого он поднялся к себе, переоделся и засунул под брючный ремень свою верную «пушку» 38-го калибра. «Пушка» была тяжелой и давила…

Он отправился вверх по склону горы, пробиваясь через завалы снега точно под трассой канатной дороги.

Вокруг все было тихо. Подъемник не работал.

Гора была безлюдной и будто уснувшей…

Подъем оказался нелегким.

Снег под канатной дорогой никто не утаптывал, и Хейз карабкался с трудом, попадая на непроходимые снежные осыпи, выписывая зигзаги, повторяя трассу подъемника, и все же иногда ему приходилось выбираться из глубокого снега на плотно укатанную машинами дорогу справа. Сумерки сгущались. Он понимал, что скоро стемнеет полностью, поэтому захватил с собой фонарик из машины. Только теперь он подумал о том, что именно собирается там искать. Почти не оставалось сомнений в том, что все следы убийцы уже засыпала метель. Он снова обругал Теодора Вэйта и его инвалидную команду. Послал бы он сюда кого-нибудь сразу же, как только обнаружили мертвую девушку, тогда еще была бы надежда найти какие-нибудь следы.