Фридрих Незнанский - Исполняющий обязанности

Грязнов предъявил свое удостоверение, где так все и было написано, и достал из кармана сложенный лист бумаги. Он его медленно, как бы торжественно, развернул и протянул Вахтангу. Тот взял в руки и попробовал прочитать, но печатные буквы словно прыгали перед глазами. И тогда генерал сказал ровным, спокойным голосом:

— Это, господин Гуцерия, постановление, подписанное заместителем генерального прокурора Меркуловым, о проведении в доме и квартире, принадлежащих вам…

— Этот дом мне не принадлежит! — перебил Вахтанг.

— А кому принадлежит, можете сказать?

— Георгию Ребанидзе, его здесь нет, он сейчас в отъезде, за границей. Вот, пользуюсь временным гостеприимством. Мне тут ничего не принадлежит. Вот только зубная щетка! — Вахтанг оскалился в злой ухмылке.

— Это нам уже известно, — спокойно сказал Грязнов. — Как и то, что паспорт, на который был выписан договор о покупке этого дома, был фальшивым. Спросите, откуда известно? От наших коллег из Азербайджана, которые ждут не дождутся встречи с вами.

Тут Грязнов, как говорят жулики — для понта, малость преувеличил. Ничего не знали в Азербайджане о человеке по фамилии Ребанидзе. Но Грязнов полагал, что раз уж Вахтанга Гуцерию все равно придется этапировать на его этническую родину, то большого греха в том, что он предположил, не будет. И ведь угадал. Услышав про фальшивый паспорт, Вахтанг насупился и посмурнел.

А Грязнов обратил внимание на телефонную трубку, лежавшую на столе. И вспомнил о том, что им долго не открывали калитку, а открыли только после консультации с хозяином.

— Галя, — сказал он присутствующей женщине, — взгляни, по каким номерам разговаривал этот временный жилец.

Галя тут же взяла трубку и стала колдовать с дисплеем. И Вахтанг с огорчением вспомнил, что ему говорили, будто все номера в трубке запоминаются! А он совсем упустил из виду, уж лучше бы разбил в гневе об пол!

— Запиши номера, — сказал Грязнов, — и займись их проверкой. Так я продолжаю, господин Гуцерия, — повернулся он к Вахтангу. — Вы не дослушали, поторопились перебить меня, а зря. Я еще не все сказал. Итак, нам предписано Генеральной прокуратурой произвести у вас обыск, включая личный досмотр вас и всех находящихся в доме на предмет обнаружения наркотиков, оружия, денег, всего остального, законного владения которым вы не сможете внятно объяснить следствию. Обыски будут произведены как здесь, так и в вашей московской квартире в Орехово-Борисове, после чего вы будете взяты под стражу. То есть арестованы и отправлены в следственный изолятор, где поступите в распоряжение следственной группы. А затем, когда придет уже официальное требование о вашей экстрадиции на родину, мы постараемся, чтобы вы совершили и этот перелет из России, в которой, насколько нам известно, вы находились без права на жительство.

— У меня все бумаги есть! — возразил Вахтанг.

— Нам известно, каким образом вы их достали и даже сколько и кому конкретно заплатили за это. Признание уже лежит на столе у следователя. Вы ведь полковника Огородникова имели в виду, да?

Гуцерия мрачно молчал.

— Так что будем этот вопрос считать исчерпанным. Приступайте к обыску, товарищи, обернулся он к своим спутникам. — А вы, Гуцерия, все, что у вас имеется в карманах, а также все без исключения ключи от помещений положите на стол. И не сильно волнуйтесь, погрома, который ваши сопляки устроили в квартире Евы Грицман, мы устраивать не станем. Найдем то, что нам нужно, и оставим этот дом в покое. Но, к вашему сведению… это уж так, по-свойски, что ли, могу вас уверить, что и вашему приятелю Исламбеку Караеву он тоже не достанется, как и весь этот поселок. Вы этого боялись? Нет? А чего же тогда? Что мы у вас наркотики обнаружим, которые вы пытались всучить Баранову для дальнейшего распространения? Или оружие, от которого оттопыриваются карманы ваших телохранителей? Чего?.. Ладно, начинаем. Галя, скажи ребяткам внизу, чтобы тоже не церемонились. А тех, кто захочет оказать сопротивление, немедленно в наручники — и в автобус мордой на пол!..

3

Исламбек, как и всякий трус от рождения, был человеком жестоким. И когда в его офисе, который он выстроил специально для себя неподалеку от крытого рынка в Текстильщиках, появились омоновцы во главе со следователями Генеральной прокуратуры, он подумал, что это озлобленный Вахтанг его продал. У того были причины ненавидеть бывшего товарища. Сам человек бесцеремонный, Исламбек ненавидел, когда с такими же мерками подходили к нему, — это было, с его точки зрения, абсолютно несправедливо.

Ведь если вдуматься, то кто имеет право не церемониться с другими? Тот, у кого власть в руках. А если у тебя ее нет, надо слушать тех, кто ее имеет. Кто умеет с нею управляться!

Вахтанг не такой. Он слишком самолюбивый, недалекий и злой, с такими партнерами хорошую экономическую политику не сделаешь, от таких партнеров надо постепенно избавляться, тем более когда всерьез ощущаешь уже свою силу. Но вот уж в силе своей ты должен быть уверен, чтобы не попасть впросак, как это часто бывает у тех, кто не хочет слышать разумных доводов.

Вот поэтому, когда появился ОМОН, Исламбек не сильно испугался. У него был в запасе серьезный козырь — Петя Огородников, который и прежде ловко отводил удары, и сейчас подвести не должен. Правда, в последнее время тот не звонил почему-то, да и сам Исламбек его не тревожил по пустякам, серьезные люди не могут заниматься мелочами, для этого есть исполнители, приспособленные к этому. Но сейчас звонок был бы уместен.

Однако мобильник полковника не отвечал. Молчал и домашний телефон. А по служебному трубку поднял незнакомый человек и сказал, что полковник находится в командировке, и ничего объяснять не стал. Так вот в чем причина! Жаль, конечно, что Пети нет на месте, но можно и подождать, можно, в конце концов, и на его авторитет сослаться, аккуратно так, не напрягая понапрасну прибывших омоновцев. А о том, что во главе группы к нему приехал первый помощник генерального прокурора, о такой высокой чести Исламбек узнал лишь тогда, когда Турецкий предъявил ему свое служебное удостоверение. Восхищенный Караев даже языком зацокал от восторга — такой человек! Он вообще старался вести себя этаким вежливым и гостеприимным хозяином.

Но Турецкий шутить и разводить турусы на колесах вовсе не собирался и быстро зачитал Караеву постановление об обыске в его офисе и дома, а также о временном задержании его в связи с подозрениями в соучастии в уголовных преступлениях. Кроме того, лично у него, у Турецкого, есть подозрение, что гражданин Азербайджана Караев находится в России вообще без вида на жительство.

Исламбек с показным юмором даже руками развел в стороны, настолько предположение показалось ему абсурдным. Но Турецкий не обратил внимания на эмоции, а добавил, что у него имеются данные, что право на жительство было выдано господину Караеву в обход закона. Недаром же Александр Борисович так настойчиво именно об этом допрашивал полковника Огородникова, а затем и проверял по документам. Сведения были так же точны, как и те, что говорили о безвизовом проживании здесь и подельника Исламбека — Вахтанга Гуцерию. И господин Караев, как бы походя заметил Турецкий, прекрасно, видимо, осведомлен, что проживание в государстве без права на то является серьезнейшим нарушением закона, а оно, это нарушение, карается по признакам соответствующей статьи Уголовного кодекса России. Так что как ни верти, а мимо такого нарушения пройти просто невозможно, надо отвечать по закону. А в законе сказано, что гражданин чужой страны, нарушивший и так далее, должен быть выслан из страны его тайного проживания. То есть ему ничего не остается, как вернуться на свою этническую родину.

— Но у меня огромное дело! — Исламбек взволнованно показал руками объем своего дела в Москве, но и это не произвело впечатления.

Конечно, при всей шаткости своего положения Караев должен был понимать, что держать рядом с собой, в офисе, в квартире и на другой, принадлежащей ему жилплощади, которую все равно предстоит тщательно обследовать, что-то противозаконное вроде оружия или наркотиков он не станет. Но кто его знает! Уж очень они тут все обнаглели за последнее время. Они себя хозяевами чувствуют! А почему? А потому, что, по их мнению, уже скупили на корню все правоохранительные органы. Недаром же именно на эту сторону дела так напирал полковник Огородников, оправдывая свои собственные незаконные действия тем, что у него просто не было иного выхода. Когда кругом все продано и ты это отчетливо видишь, убеждаясь на каждом шагу, — что остается тебе самому? С мельницами воевать? Вот так риторически вопрошал он в своих признательных показаниях. Турецкий, читая их, потребовал назвать примеры, но полковник только горько отмахнулся: мол, не надо ля-ля, всем и так все давно известно. Но тогда спорить с полковником было не время и не место, это все еще предстояло впереди, а сейчас здесь, в офисе, Александр Борисович убеждался в том, что этот Исламбек и в самом деле глубоко уверен, будто над ним нет и не может быть никакого иного закона, кроме того, который он сам для себя учредил. Удобная позиция!..