Фридрих Незнанский - Последнее слово

Грязнов был неправ, Александра Борисовича сейчас меньше всего волновала проблема с Натоевым. Да и никакая это не проблема, просто Славка переживает собственный прокол. Ясно же теперь, что речь идет о связнике. Значит, не он, так будет другой, вот того и не надо упускать. Сейчас гораздо важнее не упустить самих террористов. Хотя они представлялись Турецкому какими-то странными, особенно этот, бывший подполковник. Листал его обвинительное заключение Александр Борисович и удивлялся: нормальный служака, на таких, как он, вся госбезопасность отродясь стояла. Это в девяностых годах, когда рухнуло все, начиная с экономики и кончая нравственными позициями, многие из этих деятелей остались как бы морально не у дел. Да, в общем, и материально тоже. Вот и начались разлады с совестью. Юрка Гордеев прав, большинство обвинений было шито белыми нитками. Но кое-что инкриминировалось все-таки по делу. Документы он все-таки воровал, Галка-то ведь обнаружила тайничок, правда, пустой. Но он же есть! Значит, были и документы, однако, как, возможно, и не желая того, продемонстрировало обвинение, в основном те, что подрывали честь и достоинство организации, «конторы». А это, натурально, грех непростительный! В то время как о предательстве Родины и говорить-то смешно — особенно после всех тех обосновавшихся в Европе и Америке генералов, полковников… Вот и получил Савин, будто в отместку за них, свое. Впрочем, по мизеру, могли бы и больше закатать.

А может, он и есть на самом деле именно такой, в смысле подлинный террор? Простенький. Почти бытовой. Обиделся на любовницу, изменившую ему с собственным мужем, и взорвал к чертовой матери половину Москвы? Или, скажем, просквозил мимо очередного повышения в звании, да еще и свою жену с приятелем в пикантной позе увидел, на что-то обиделся — вот и взлетел Киевский вокзал вместе со многими сотнями обычных, не озабоченных жаждой мщения людей. Ведь не станет нормальная, любящая жена бросать своего мужа в такой тяжкий момент? Или станет? Это смотря какая жизнь была… Вон, соседи Галку уверяли, что он души в ней не чаял, а она с его же дружком и сбежала. Правда, не куда-нибудь, а в Китай, супругой дипломата, а не занюханного подполковника. Он виноват или она? Но какая разница, если он решил мстить так бессмысленно и страшно? Значит, надо его изолировать, и лучше навсегда.

Потом Турецкий вспомнил недавний звонок Володи Поремского, тот докладывал с Русаковской улицы, где они с Пашей Лаврентьевым и спецназовцами из госбезопасности штурмовали гнездо скинов. Оно оказалось на поверку обыкновенным подпольным борделем, в котором в дневное время собирались всякие скинхеды, новые «русские моджахеды», есть, оказывается и такая шантрапа в политическом раскладе, а в остальное время «активисты движения» развлекались с проститутками. И когда спецназ, с грохотом высадив стальную, сейфовую дверь, ворвался в длинное подвальное помещение, увешанное различными плакатами, растяжками, постерами и флагами с непонятной символикой, напоминающей стилизованные свастики, перед ними предстала потрясающая воображение картина.

На двух диванах, установленных вдоль стен, под всей этой символикой и флагами, на двух абсолютно голых и пьяных, как выяснилось, девках скакали в свое светлое будущее двое тоже голых и пьяных вдрызг борцов за это самое будущее. Ни кавалеристы, ни их послушные кобылы так и не среагировали на грохот. Ничего не поняли. А когда им постарались объяснить ситуацию, при этом даже и не пытаясь удержаться от хохота, они возмутились по той причине, что здесь, оказывается, грубо нарушены их гражданские права, а кроме того, незаконно прервано важное идеологическое совещание. Это заявление и стало последней каплей для видавшего всякие виды спецназа. Володька сказал, что в помещении добрых полчаса стоял даже и не истерический хохот, а рев, которому трудно подыскать название для сравнения.

Самое же пикантное, пожалуй, заключалось в том, что эти двое парней оказались теми самыми, что преследовали Владимира в черном «БМВ». Имена-то их были уже известны ему. Он объяснил Павлу ситуацию, и тот с удовольствием передал задержанных «идеологических работников» в полное Володино распоряжение.

Короче говоря, все претензии по поводу происходящего были высказаны сотруднику местной милиции и представительнице жилконторы, которая и сдавала этот «нежилой фонд» под офис общественной организации. На тетку было жалко смотреть — так ее поразило это «совещание». Она стала клясться, что больше никогда, никому и так далее. Ей, конечно, никто не поверил, но участкового сам Лаврентьев строго предупредил.

Потом отпустили не утихающий от восторга спецназ и взялись за «документы». Их набор оказался стандартным. Ваххабистская литература на арабском и русском языках, националистские брошюрки от РНЕ и всякая прочая пропагандистская макулатура. Все было изъято, погружено в два больших картонных ящика и увезено. Павел сказал, что их спецы поглядят, скорее всего, сделают из этих материалов «лапшу» и отправят на переработку. Вряд ли там найдется что-то новое и неизвестное, но кто знает. И, кстати, никаких там ведомостей, списков организации и прочих документов, которые могли представить интерес для следствия, обнаружить так и не удалось. Достаточно и того, что общими усилиями ФСБ, МВД и Генпрокуратуры уничтожили еще одно осиное гнездо… разврата…

Турецкий не стал рассказывать пока об этом, чтобы не расхолаживать товарищей. Это можно потом, на обратном пути, когда все закончится. А в том, что закончится удачно, Турецкий был уверен. Однако… тьфу, тьфу, тьфу — через левое плечо…

К даче подъехали в темноте. Навстречу машинам, въезжающим в дачный поселок Кратово, вышел грязновский оперативник. Махнул рукой, и все машины погасили фары. Совещание длилось недолго. На нем присутствовал и командир отделения спецназа.

Оперативник набросал план дачи, участка, всех пристроек на нем, а также планы соседних участков. Спецназовец прикидывал, где разместить своих ребят, чтобы удар на нужный дом нанести с трех сторон — через окна и дверь: четвертая стена была глухая.

Высота окон — небольшая, они расположены в двух метрах от земли, гораздо ниже, чем на учебных полигонах, так что и трудностей при одновременном внезапном штурме возникнуть не должно было.

В доме, по докладу оперативника, ведшего скрытое наблюдение за дачей, чуть ли не с того момента, как Грязнов узнал адрес от Стаса Базанова, находились в данную минуту четверо. Оперативник не знал их имен и фамилий, но видел выходящих из дома в разное время пожилого дядьку с черноволосым парнем, которые заходили в сарай зачем-то, потом вышли еще двое — оба высокие, крепкие такие ребятки, один из них был лысым, другой со светлым ежиком прически. Они постояли, огляделись, потом обошли дом, о чем-то беседуя негромко, и ушли в дом. А потом, до самой темноты, появлялся на крыльце только лысый. Он оглядывался, будто прислушивался — неужели все-таки что-то чуял, мерзавец? Потом уходил в дом, чтоб через полчаса снова выйти. А может, ждал кого-то.

Грязнов с Турецким, да и Володя тоже, примерно догадывались, кого мог ожидать Олег Базанов. Либо своего братца, тот же недаром нервничал, все уйти норовил во время обыска в их квартире, либо Натоева. Или у них был еще кто-то на связи, о ком пока неизвестно.

В любом случае тянуть больше нельзя. Если бы неизвестный подошел к даче, его бы сразу перехватили оперативники, сидевшие в засаде. Но никого не было. А в темноте уже только раз Базанов вышел из дома — видели огонек сигареты. Да и в бинокле с прибором ночного видения он рисовался довольно четко.

Командир спецназа попросил всех присутствующих не мешать ему работать и подойти к даче по сигналу — выстрелу из ракетницы. И ушел к своим ребятам. Через несколько минут от двух микроавтобусов пошли в темноту несколько громоздкие силуэты, их повел оперативник. Остальные прибывшие медленно отправились по неширокой песчаной улице, мимо заросших сиренью и жасмином, если судить по запахам, сплошных заборов.

— Ты не захватил случайно сигареты? — негромко спросил Грязнов у Турецкого, тот улыбнулся, показав в темноте белые зубы:

— Случайно захватил.

Они закурили, постояли немного, остановились и шедшие за ними оперативники, эксперт, Володя Яковлев. Вокруг стояла тишина, только вдалеке нарастал гул приближающейся электрички. Кто-то из группы чиркнул зажигалкой, осветив наручные часы. И в тот же миг, с громким хлопком, высветив крыши домов и обозначив силуэты заборов, взлетела и вспыхнула между кронами высоких сосен обычная белая ракета.

Это означало конец операции…

5

Савин молчал. А Турецкий и не настаивал, он просто сидел напротив, за столом, привинченным к полу, и, не затягиваясь, курил себе неторопливо. Заговорит, куда он теперь денется…

Штурм и захват, как узнал тем же вечером Александр Борисович, произошел настолько стремительно и даже без единого выстрела, что четверо сидевших в доме за чаем так и не успели даже поставить свои чашки и стаканы на стол. По этой причине двое — Злобин и Савин — обожглись горячим чаем. Не успел оказать сопротивления Зайцев, хотя, как позже понял Турецкий, должен был, его этому долго и упорно учили, да вот сплоховал.