Фридрих Незнанский - Объект закрытого доступа

— Когда Али колес своих наглотался, то бредить стал. Вроде как бубнить сквозь сон.

— И что он говорил? — спросил Грязнов.

Пташка Божья сделал скорбное лицо и вздохнул:

— Там много не по-русски было. Но кое-что я разобрал. Что-то насчет подкопа под Москвой.

— Подкоп под Москвой? — Грязнов недоверчиво вгляделся в лицо Пташки и сказал: — Под рекой, что ли?

Пташка помотал головой:

— Этого я не знаю. Но про какой-то подкоп он бубнил точно.

Грязнов задумчиво наморщил лоб:

— Бред какой-то.

— Ну вот, — обиженно поджал губы Пташка, — не для того я вам все это сообщал, чтобы оскорбления услышать, гражданин начальник. Я человек маленький, и обидеть меня легко, но если я обижусь по-настоящему, то уже никогда…

— Ладно, ладно, не ворчи, — оборвал его причитания Грязнов. — Что сообщил — молодец. Объявляю тебе благодарность от лица МВД.

Пташка Божья улыбнулся:

— Благодарность — вещь хорошая, товарищ генерал, а как насчет гонорара? Я, конечно, патриот и страну свою люблю, но задарма работать не привык. Любой труд на благо страны должен достойно оплачиваться, так ведь?

— Так. — Вячеслав Иванович достал из кармана конверт и протянул его Пташке. — Вот, возьми.

Пташка взял конверт и с полным достоинства видом, не глядя, запихнул его в карман. Потом все-таки не выдержал и уточнил:

— Много там?

— Обижен не будешь, — заверил его генерал Грязнов. — Если информация насчет готовящейся операции и о подкопе подтвердится, получишь премиальные. Идет?

— Заметано!

— Живешь там же?

— Угу.

— Жильцу своему о пьяном разговоре не напоминай. Про «волнения и потрясения» не заикайся. Мы сами с ним разберемся. Все понял?

— Так точно.

— Ну бывай.

Австрия, Вена. Помещение ОПЕК. За несколько дней до сообщения Пташки Божьей.

Халид аль-Адель выглядел весьма солидно, а со своими собеседниками держался снисходительно и вальяжно, как и подобает арабскому миллиардеру, ведущему переговоры с европейцами. Миллиардеру на вид было не больше сорока пяти лет, а благодаря прекрасному телосложению европейский костюм сидел на нем гораздо лучше, чем на двух его собеседниках.

Альхаров и Копылов ждали от него ответа, их лица застыли в немом напряжении, однако аль-Адель не торопился. Он лениво отхлебнул из пиалы чаю, поставил ее на стол, промокнул губы мягкой салфеткой и сказал:

— Господин Копылов, скажу вам прямо: мне ваша идея кажется интересной. Да вы и сами это понимаете: ведь, пока вы говорили, я не перебил вас ни разу. Предлагаемая вами схема, безусловно, заслуживает внимания. Но она нуждается в большой… э-э… доработке.

— Вас что-то смущает в ней? — спросил Эраст Абдурахманович Копылов.

— Да, Халид, — поддержал Копылова Альхаров, — если вам что-то не нравится, скажите прямо. Мы не первый год с вами знакомы. Раньше вам достаточно было моего честного слова.

Халид аль-Адель вежливо склонил голову и ответил:

— Вы правы, Владлен. Но я, кажется, ничем не выразил своего недоверия. Я и сейчас доверяю вашему слову.

— Тогда в чем дело?

— Дело в том, что я не из тех людей, кто подает милостыню. А вы, — он обвел взглядом сидящих перед ним мужчин и улыбнулся, — вы не из тех, кто ее берет.

Альхаров нахмурился:

— Что это значит, Халид?

— Я знаю, какую выгоду вы получите от нашей сделки. И прекрасно знаю, господин Копылов, насколько вы сейчас нуждаетесь в деньгах. Ваш банк «Омега» находится на грани банкротства.

— Я ничего от вас не скрываю, уважаемый аль-Адель, — обиженно сказал Копылов. — Я пришел к вам с чистыми помыслами и чистыми руками. А что касается моего бизнеса… мне нечего добавить к тому, что я уже рассказал.

— Знаю, — кивнул Халид аль-Адель, продолжая улыбаться. — Все знаю, уважаемый. И верю в ваши добрые намерения. Поймите, я не против того, чтобы вы наладили ваши дела, пусть даже за мой счет. Я сочту за честь вам помочь. Но для этого и вы должны помочь мне. Восток держится на щедрости, радушии и взаимном доверии. Вы ведь чеченец, господин Копылов, и должны это понимать.

Эраст Абдурахманович поморщился:

— Я бы не сказал, что я чеченец. Я просто…

Аль-Адель сделал предостерегающий жест рукой:

— Не надо. Не надо ничего объяснять. В Москве чеченцам приходится туго, и вы вправе себя обезопасить. Что бы обо мне ни говорили, я человек лояльный и не считаю вас отступником. К тому же я знаю, что вы всегда готовы прийти на помощь людям, в жилах которых течет та же кровь, что текла в жилах ваших дедов и прадедов.

Копылов вновь поморщился.

— Халид, твоя привычка говорить намеками раздражает многих, — сказал Альхаров. — Скажи прямо, чего ты хочешь?

Аль-Адель сложил брови домиком и добродушно ответил:

— Я же сказал — помощи. Скоро мне понадобятся свои люди в Москве. И я готов щедро отблагодарить этих людей.

Халид аль-Адель замолчал, оставив, как всегда, фразу недоговоренной. Однако Альхаров все понял. Он повернулся к Копылову, прищурил глаза и тихо спросил:

— Ну?

— Я думаю, мы договоримся, — тихо ответил Эраст Абдурахманович.

Утром следующего дня Владлен Владленович Альхаров по своей обычной привычке заехал в кафе выпить чашку кофе и съесть пару сдобных булочек, до которых был весьма охоч. Он уже собрался выйти из машины, когда резкий толчок, сопровождающийся скрежетом металла, выдернул его из водительского кресла и бросил грудью на руль.

— Твою мать! — выругался Альхаров, мгновенно сообразив, что произошло.

Из машины он выскочил с вытаращенными от гнева глазами и пунцовыми щеками, отчаянно матерясь.

— Ты что делаешь, ублюдок! — крикнул Альхаров по-немецки и — осекся.

Из подрезавшего его «опеля» выскользнуло неземное существо и посмотрело на Альхарова неземными глазами, полными испуга, вины и раскаяния.

— Дамочка, вы что, не смотрите, куда едете? — угрюмо произнес Альхаров.

Ресницы прекрасной незнакомки дрогнули.

— Простите ради бога, — проговорила она глубоким хрипловатым голосом. — Видимо, я задумалась.

— Задумалась она, — проворчал Владлен Владленович. — А если бы вы пострадали? Вы понимаете, что могло случиться с вашим милым личиком?

Девушка растерянно улыбнулась.

— Я была пристегнута, — сказала она виновато. — А как вы? С вами все в порядке?

— Со мной-то? — Альхаров оглядел девушку с ног до головы. — Бывало и получше. В груди что-то побаливает, но я думаю, что авария здесь ни при чем. Во всем виноват ваш взгляд!

— Мой взгляд? — вскинула собольи брови девушка.

— О, да. Ваш взгляд разбил мне сердце.

— Вы шутите.

— Нисколько. Я чувствую себя смертельно раненым, и только вы можете помочь мне почувствовать себя лучше.

Девушка улыбнулась, блеснув белоснежными ровными зубками:

— И что я должна для этого сделать?

— Для начала сказать, как вас зовут, а потом выпить со мной чашечку кофе.

— А это загладит мою вину?

Альхаров ухмыльнулся и сказал:

— Частично. Как вас зовут?

— Меня? — Девушка кокетливо потупила взгляд. — Элеонора.

К вечеру следующего дня похолодало, но в этой милой квартирке было тепло и уютно. Невысокие стены, оклеенные бежевыми обоями, мягкий бордовый ковер под ногами; резной шкафчик красного дерева, заполненный безделушками, которые так любят собирать женщины. Темный трельяж, а на нем — целая батарея благоухающих флакончиков и коробочек, названия которых ни о чем не скажут большинству мужчин, но содержимое которых призвано поддерживать красоту и привлекательность их хозяйки. Эх-хе! Хорошо вот так прийти с улицы, забраться с ногами в кресло, и чтобы рядом щебетала изящная девушка, ласковая и ручная, как домашняя кошечка.

Так или примерно так думал Владлен Владленович Альхаров, садясь в пушистое розовое кресло. Он улыбнулся. Ощущение было такое, словно он погрузился в ванну с теплым киселем. Черт их знает, этих женщин, что они находят в такой чрезмерной мягкости? Неудобно ведь. Или их попки устроены иначе, чем мужские задницы?

— Вы уже устроились? — послышался из ванной комнаты глубокий хрипловатый голос Элеоноры.

Альхаров облизал вмиг пересохшие губы: одного этого голоса достаточно было, чтобы возбудиться.

— Да! — отозвался он в ответ. — Уже сижу!

Последнее слово вызвало у Альхарова неприятные ассоциации, и он трижды сплюнул через левое плечо.

— Напитки нашли?

— Э-э… — Владлен Владленович завертел изрядно полысевшей головой, увидел рядом с диваном столик, уставленный бутылками и стаканами, и крикнул:

— Да! Все в порядке!

— Наливайте и пейте! А я скоро!

— О’кей!

Владлен Владленович протянул руку, взял со столика бутылку водки, повернул ее этикеткой к свету и тщательно изучил. Затем отвинтил крышку, понюхал горлышко и снова пробежал глазами по этикетке.