Рут Ренделл - Заклание волков. Блаженны скудоумные

На миг я почувствовал, как слабеют мои связи с правдой жизни, но тотчас взял себя в руки и сказал:

— Это делали ваши люди. Они-то и стреляли. Наемные убийцы не дают три промаха кряду. Мне уже давно следовало бы об этом задуматься. Меня хотели настращать, а не застрелить, и им понадобилось трижды открыть огонь, чтобы я, наконец-то, обратил на них внимание.

— Понятия не имею, о чем вы говорите, — ответил сенатор. — Что до меня, то я провел последние три недели на западном побережье и могу представить вам сколько угодно законопослушных граждан, которые это подтвердят.

— Ну, значит, это был Уилкс, — заявил я. — Он-то всем и заправлял. Стрелял в меня, сыграл роль профессора Килроя, ехал за мной в машине, звонил мне на квартиру Карен…

— Никогда не слышал таких сказок! — возмутился Уилкс. — Я правовед. Я вам не… не акробат.

— Готов спорить на семнадцать долларов, что в студенчестве вы занимались художественной самодеятельностью, — сказал я ему. — Ходили на драмкружок. Бьюсь об заклад, что вас всю жизнь тянуло на сцену. Держу пари, что вы вкладываете деньги в театральные постановки, да и сами играли в любительских представлениях.

Я видел, что от предлагаемых мною пари Уилксу становится не по себе. Он повернулся к сенатору, прося помощи. Данбар сказал мне:

— К счастью, мы тут все друзья, молодой человек, иначе ваши несусветные обвинения повлекли бы за собой весьма серьезные последствия.

— Серьезные последствия? Ну, раз уж мы заговорили о серьезных последствиях, вот вам одно из них. Это Уилкс убил моего дядю Мэтта!

— Ну, это уж слишком! — вскричал Уилкс. — Я сроду не поднимал руку на человеческое существо!

Сенатор повернулся к Герти.

— Мисс Дивайн, этот молодой человек — ваш приятель. Не могли бы вы как-то призвать его к порядку?

Но Герти засмеялась и ответила:

— И не надейтесь, сенатор. Ребенок расшалился, и теперь его уже не обуздать.

— Ага, расписались в своем бессилии! — крикнул я ей.

— Еще бы. Почему я должна…

— Потому что отправитесь в тюрьму, вот почему, — заявил я.

— Не дождешься, — ответила она. — Сперва раздобудь улики. У тебя ничего нет.

— Вас не похищали! — напомнил я.

— Вот это уже серьезно, — признала Герти. — И в «кадиллаке» не один Уилкс раскатывал. Иногда и мне давали порулить. Как тебе понравилась моя шоферская фуражка?

Мысль о том, что зловещим «кадиллаком» управляла Герти в шоферской фуражке, а за занавесками на заднем сиденье было так же пусто, как у меня в голове, разозлила меня и наполнила чувством унижения.

— Ну, а как быть с убийством? — гневно спросил я. — Думаете, нет улик? Уилкс заплатит за это, да и вы все тоже. Соучастники!

— Кончай, Фред, — сказала Герти. — Уилкс никого не убивал. Посмотри на него. Он — кидала, а не мочила. Кабы этому кодлу надо было убить Мэтта, его убили бы сто лет назад. Но вместо этого они ждали целых пять лет, пока он сам откинется.

— Ну, довольно! — взорвался сенатор. — Сперва вы приходите сюда с байками о каких-то притеснениях, а когда мы предлагаем вам помощь, вдруг начинаете выдвигать дикие обвинения. Если вы тотчас не уберетесь, я вызову полицию!

— Я вам помогу, — ответил я. — Где телефон?

Мы осторожно попятились назад и очутились в приемной. Карен была напряжена, как перетянутая часовая пружина, лицо ее побелело, на скулах появились два маленьких багровых кружка. Она обвела глазами все это общество златоустов, но они молчали, и тогда Карен уставилась на сенатора почти так же, как птичка на змею.

В приемной было безлюдно. Секретарша заблаговременно покинула свой пост, Боба тоже след простыл. Я шагнул к письменному столу, но тут меня догнал сенатор.

— Я не хотел бы, чтобы вы использовали наш телефон для личных бесед, — сказал он.

— Что ж, позвоню откуда-нибудь еще, — ответил я. — Герти, вы идете с нами?

Она улыбнулась мне и покачала головой.

— Нет, я лучше останусь с этими пташками. Надо наметить общую линию щебетания. До встречи, Фред.

Мы с Карен попятились дальше. Герти стояла между Уилксом и сенатором, по-прежнему улыбаясь мне, а ее приятели имели весьма мрачный вид.

На миг мне показалось, что Герти гордится мною.

— Записка дяди Мэтта, которую принесла Герти, была поддельная, объяснил я Карен, пока мы дожидались лифта. — Им надо было подослать ко мне Герти, чтобы она меня обработала. Это она рассказала мне про ГПП и профессора Килроя.

— Я совсем растерялась, Фред, — призналась Карен. — Все так внезапно изменилось.

— У меня вся жизнь такая, — ответил я и принялся загибать пальцы. — Сколько же ролей сыграл Уилкс? Стрелок — раз. Раввин — два…

— Раввин? Фред, ты точно здоров?

— В тот день, когда меня достали по телефону в твоей квартире, туда приходил раввин. Старик с окладистой бородой, который бормотал что-то нечленораздельное. Они знали, что я в доме, но в которой из квартир? Чтобы выяснить это, Уилкс загримировался и принялся стучаться во все двери, пока не нашел меня.

— А откуда они знали, что ты в здании?

— Проследили за мной от моего дома.

— А ты-то думал, это Джек. Считал, что он предал тебя. Ты должен извиниться перед ним, Фред.

— Я знаю. Но вернемся к Уилксу. Из раввина он перевоплотился в профессора Килроя. Они не могли рисковать и не позволили Герти врать мне в одиночку. Это звучало бы неправдоподобно, вот и появился профессор Килрой.

Потом Герти села за руль, а Уилкс превратился в коренастого в кепке. А сегодня утром он опять принялся крутить баранку.

Створки лифта открылись. Лифтер и человек пять пассажиров вылупились на меня. Поначалу я не понял, чего это они так таращатся, но потом опустил глаза, дабы убедиться, что ширинка застегнута, и увидел полы белого халата, а под ними — свои босые ступни. Тогда я все понял. И почувствовал, что моя физиономия превращается в красную неоновую вывеску. В меру сил и способностей я принял непринужденный вид, приосанился и шагнул в лифт.

По пути вниз Карен спросила:

— Как нам теперь действовать?

— Первым делом, позвонить в полицию, — ответил я.

Но звонить не пришлось. Полиция схватила меня в тот миг, когда мои босые ноги коснулись асфальта Пятой авеню.

Под вечер Райли принес мне кое-какую одежонку и весть о том, что меня выпускают на волю. Но прежде я был вынужден довольно долго общаться со Стивом и Ральфом. Чем меньше я расскажу об этом общении, тем лучше будет всем нам, поверьте мне. Ну да, в конце концов они от меня отстали.

Поначалу разговор с Райли не клеился, ибо я чувствовал себя весьма неловко, а оттого и извинялся, и оправдывался, одновременно нападая на собеседника, а собеседник старался выказать понимание и подавить свой справедливый гнев.

— Фред, — сказал он мне, — я тебя об одном прошу: найди золотую середину. А то сперва ты всем веришь, потом — никому не веришь. Неужели ты не можешь нащупать точку, равноудаленную от двух этих крайностей?

— Я попробую, — пообещал я. — Честное слово.

— Ладно, довольно об этом, — решил Райли. — Что было, то прошло, я здесь не за этим. Думаю, тебе будет любопытно узнать, что еще я раскопал.

— Да, очень хотелось бы, — согласился я.

— Главным источником сведений послужил Добрьяк, — начал Райли. — Он клянется, что рассказал бы тебе все, кабы ты дал ему такую возможность, но я ему не верю. Думаю, для тебя он припас другой репертуар песен и плясок и постарался бы скрыть все факты, не выдавая никаких сведений.

— Как сенатор Данбар и иже с ним, — вставил я.

— Да, стиль у них один. Во всяком случае, Добрьяк говорит, что эти деньги никогда не принадлежали твоему дядьке. Он их не заработал, не украл и не выиграл. Ты был прав: Уолтер Косгроув действительно замешан в деле. Это были его деньги.

— Еще бы не замешан, если доктор Осбертсон знал его, — согласился я.

— А судя по тому, как Уилкс повел себя в обличьи профессора Килроя, когда я упомянул это имя, он тоже знал Косгроува.

— По словам Добрьяка, — продолжал Райли, — Мэтт бедствовал в Бразилии, когда Косгроув разыскал его там. Мэтт знал, что умирает от рака, а Косгроуву надо было ввезти в Штаты полмиллиона долларов и передать их Эрлу Данбару. Данбар пользовался влиянием и мог устроить Косгроуву помилование или амнистию, чтобы тот вернулся домой. Он запросил за это пятьсот тысяч, деньги вперед.

— Слишком сложная махинация, — сказал я.

— На самом деле нет, надо только понять суть. Как бы там ни было, Данбар уже много лет верховодил в этой своей ГПП и сделал из нее благообразный фасад, за которым можно было, не замарав рук, спрятать любые деньги, которые политиканы помельче обычно называют взносами на предвыборную кампанию. Но Данбар поступил умнее: деньги никогда не приходили прямиком к нему, их получала ГПП, а сенатор потом забирал, оставляя ровно столько, сколько было нужно для дальнейшего прозябания организации. Ты видел их штаб-квартиру.