Николай Леонов - Ультиматум Гурова (сборник)

– А ты как думаешь? – угрюмо ответил Юрка.

Гуров сидел за своим рабочим столом нахохлившись, как старый кочет. Он вполне сносно мог бы себя чувствовать на своем любимом диване. Самое место для того, чтобы думать, ждать. Но на диван нельзя, на диване сидит Юрка Калинин. Точнее, скорчился, ушел в себя, терзается. Он потерял жену, сына, теперь он теряет дочь и вторую жену. Вряд ли они будут дальше вместе жить, когда все это откроется. И так непонятно, почему Вероника столько лет держалась. Явно же тяготило ее все в этом доме. И останется Юрка совсем один. Сломленный, больной, усталый, никому не нужный. И надо будет как-то помочь ему, а как? Лозовский? Этот еще придет со своими «ахами» и «охами»! Психиатр хренов! Прошляпил, специалист…

А кто бы тут не прошляпил? Борис Моисеевич давно ведь сказал, что человек, а тем более мозг – тайна за семью печатями. Сколько его изучают, сколько уже открыли, а до сих пор продвинулись в его изучении на микрон. Вот и ругай психиатров. Хорошо, что они хоть что-то могут. Хоть интуитивно, гипотетически, а получается у них что-то. Да-а, профессия. Получилось – молодцы, герои. Не получилось – вполне закономерно, мы не виноваты.

Телефон на столе взорвался таким громким звонком, что Гуров не удержался и ругнулся. Первым делом он перевернул аппарат и чуть повернул рычажок, убавляя громкость звука, и только потом снял трубку:

– Гуров!

– Товар… э-э, Лев Иванович, – быстро поправился Афанасьев, помятуя, как Гуров не любит сочетания «товарищ полковник». – Отозвались трое, кто был тогда на платформе станции метро. Сейчас едут к нам в МУР, будем проводить официальное опознание по фото.

– Хорошо. Будут результаты – сообщишь.

Гуров повесил трубку и покосился на Калинина. Юрка сидел так, будто мира вокруг него не существовало. Наверное, его из состояния ступора могло вывести сообщение о дочери. Либо нашлась, либо… Хоть что-то! Отправить бы его сейчас, подумал Гуров, только куда? Ладно, он в таком состоянии, что не слышит ничего. А то сейчас еще…

В коридоре за дверью раздались шаги. Дверь распахнулась, и Крячко ввел в кабинет растрепанного и заметно похудевшего за эти дни Тыкву. Уголовник выглядел не столько испуганным, сколько опустошенным и потерявшим себя. Привык мелочью всякой перебиваться, на побегушках быть, а тут попал в такое серьезное дело, на такой уровень, что страшно стало. Таких авторитетных ребят потерял. Миронова убили, Креста арестовали, Катьку Северную тоже.

– Садись, Тыква, – велел Гуров.

Уголовник плюхнулся на стул и с мольбой посмотрел на полковника. Во попал парень! Не просто в полицию угодил и даже не в прославленный МУР, а сразу в МВД.

– Ты чего припух, парень? У нас принято отвечать, когда спрашивают. И на вопросы, и за поступки! – хлопнул Тыкву по спине подошедший Крячко.

– Сейчас мы тебе покажем несколько фотографий, – начал Гуров. – Твое дело сосредоточиться, внимательно посмотреть на них и рассказать, знаешь ли ты кого из предъявленных тебе лиц, видел ли когда, встречался ли. Понял меня?

– Д… – кивнул Тыква, который от напряжения даже не смог произнести гласного звука, проглотив букву «а» вместе с комком в горле.

Крячко вытащил из своего стола стопку фотографий и стал их выкладывать по одной на столе перед Тыквой. Уголовник таращился на лица, и было видно, что мысли его не работают, как положено, а трепыхаются, как тряпье на ветру на деревенском заборе. Гуров скрипнул зубами, встал и отошел к окну, чтобы не мешать опознанию. Крячко что-то вполголоса объяснял Тыкве, кажется, даже успокаивал.

Фотографий было не так много – всего пара десятков. Но среди них было фото Татьяны Калининой, Оксаны Чукановой, даже фотографии Алины Игониной и Катьки Северцевой. Последняя там находилась для того, чтобы Тыква чисто психологически смог начать хоть кого-то узнавать. Одну узнает, значит, процесс в голове наладится, мыслительные функции восстановятся в каком-то объеме. Фото Игониной положили просто на всякий случай, чтобы проверить, а знал ли Тыква ее, встречался ли с ней, настолько ли она часто бывала у Северцевой, что даже Тыква ее видел.

А вот фото погибшей студентки Чукановой положили с умыслом. Во-первых, для количества, во-вторых, на случай, если Тыква что-то знает об этом преступлении. Если это было преступление… все-таки. Гуров боролся с собой, но объективно, кроме косвенных улик, ничего не было. Но и косвенных было столько, что они перевесят все остальные. Не для суда, правда, а для оперативного розыска. Для суда даже добровольное признание не является прямой уликой и доказательством вины.

Гуров стоял и слушал, как Станислав умело настраивал Тыкву на работу головой. Наконец у них там что-то стало получаться.

– О-о, так это же Катька, – оживился Тыква.

– Какая Катька? – упрямо требовал уточнения Крячко.

– Ну, Катька же, Северная. Вы че? Вы же за Мироном в ее квартиру приходили. Его же там нашли, у Катьки.

– Молодец, Помпон от Шапки! – похвалил Крячко. – Еще немного, и я тебе гордую кликуху Тыква верну. Пока только на Помпон тянешь. Давай дальше.

– Не знаю, – тихо шептал уголовник, – нет, эту не знаю.

– А эту? Вот, еще смотри, да внимательнее, шевели своими тыквенными семечками внутри.

– Я шевелю… Эту тоже не знаю, правда.

– Ох, и врешь ты, друг ситный! Если я узнаю, что врал…

– Ей-богу, не вру…

– Ты… мне еще Бога поминать тут будешь! Давай, смотри на фотки!

– А вот эту где-то видел… Точняк, начальник!

– Спокойно, Свекла, спокойно!

– Я – Тыква, – обиженно отозвался уголовник. – А видел я ее, знаете где, во, с Мироном я ее видел!

Гуров так резко повернулся, что в шейных позвонках что-то хрустнуло. Стараясь сдерживать нетерпение, он подошел к столу. Крячко ткнул пальцем в фотографию Татьяны Калининой. Значит, Тыква, ее где-то все-таки видел.

– Щас вспомню, – торопливо лепетал Тыква. – Это… это был… Вы на квартиру к Катьке нагрянули в пятницу… А в среду я ее с Мироном видел. И от Катькиного дома недалеко. Они стояли под деревом и шептались. Главное, прятались ведь от кого-то. Мирон, понятно, он в бегах, а она…

– Раз они прятались, то как ты ее разглядел? – одернул Тыкву Крячко.

– Так я стоял и ждал. Я ж к Катьке шел, в смысле, к Мирону. Пива нес. А потом они расстались, и она пошла, вот я и разглядел.

Крячко посмотрел на календарь и старательно внес себе в план выяснение места нахождения Татьяны Калининой в данный день и в данное время. А Тыква продолжал стараться. Он расписывал, какое лицо было у девушки, как она два раза оглянулась на дом и подъезд, в который вошел Миронов после того, как расстался с ней.

Потом зазвонил телефон на столе у Гурова. Крячко вопросительно посмотрел на шефа, снял трубку и протянул ее через стол.

– Слушаю!

– Лев Иванович, – раздался голос Афанасьева, – мы закончили. Двое опознали Калинину как находившуюся на платформе в то время. Она привлекла внимание не выражением лица, а одеждой. На ней, как показывают оба очевидца, были джинсы и футболка. Так вот, они обратили внимания, что молния на гульфике джинсов была расстегнута, а футболка сзади вылезла из-за ремня. На неопрятность обратили внимание, а потом уже на лицо. По-моему, логично посмотреть в лицо, кто это так небрежен в одежде в общественном месте.

– Да, можно согласиться, – ответил Гуров.

Он положил трубку, кивнул, чтобы увели Тыкву, и подошел к Калинину.

– Может, приляжешь? Ночь будет долгая, а может, и следующие сутки тоже.

– Как ты мог, Лева? – вдруг спросил Калинин. – Почему?

– Ты о чем? – стиснув зубы, процедил Гуров.

– Ты догадывался, понимал. И ты молчал. Почему сразу ничего не сказал, почему довел до этого?

– Юра! Я ничего не знал, а когда стал догадываться, то сразу бросился проверять. И как только у меня появилась уверенность, я сразу полетел к тебе.

– Ты все знал и молчал, – почти простонал Калинин. – Я не хочу больше тебя видеть, понимаешь? Мне больно! Я хочу уйти…

– Юра!

– Оставь меня. Хочешь арестовать – арестуй. Но быть с тобой и ждать я не могу.

– Ну куда ты пойдешь? Ночь ведь, документов… вещи твои… А, черт! – Гуров повернулся к Крячко: – Стас, прошу тебя. Устрой его в гостиницу по своему паспорту, по моему. А потом смотайся ко мне на дачу и привези все его вещи. Ну, в комнате у него увидишь. Я просто не могу оторваться сейчас, а он…. видишь, что с ним.

– Ладно, я все устрою, – пообещал Крячко.

Он подошел к Калинину, взял его за плечо и стал что-то шептать на ухо. Юрка кивнул, встал с дивана и, не проронив ни слова, вышел за дверь.

– Нашли бедолагу, – сказал капитан. – Она шла по Садовому, натыкалась на людей. У нее вид, как говорят, был, как у пьяной. А потом к ней какие-то пацаны привязались, а она никакая. Кто-то в полицию позвонил, а там уж завертелось. Прилетели первыми ребята из ДПС, по фото ее опознали и сообщили нам в МУР.