Эд Макбейн - Отрава

— Вы пришли очень не вовремя, — сказала она. — Я одевалась.

— А кто такой Микки? — спросил он.

— Человек. Я только что позвонила, сказала, что задержусь. Надеюсь, вы ненадолго? Хотите чего-нибудь выпить?

Это предложение его удивило. Обычно человеку не предлагают выпить, выставляя его из дома.

— Вы все еще при исполнении?

— Вроде бы.

— В четверть девятого?

— Много работы, — ответил он.

— Так какая же ваша любимая отрава? — поинтересовалась она, и на мгновение ему показалось, что Мэрилин цинично пошутила. Однако она направилась в сторону бара в другом конце комнаты.

— Виски, — сказал он.

— Ага, — кивнула она, — значит, вас все-таки можно совратить, — и с улыбкой обернулась к нему: — Что-нибудь добавить?

— Лед, пожалуйста.

Он смотрел, как она кидает ледяные кубики в два невысоких стакана, а затем наливает ему виски, а себе джин; как несет эти стаканы в его сторону. Бледная лошадка, бледный всадник, интересная бледность.

— Идите сюда, к камину, — пригласила она, — здесь уютнее. — С этими словами Мэрилин направилась к дивану, обитому таким же красным бархатом. Он встал, подождал, когда она сядет, и уселся рядом с ней. Она положила ногу на ногу. На мгновение мелькнуло обтянутое нейлоновым чулком колено, но она тут же одернула юбку со скромностью монашенки. Он почему-то вдруг подумал: зачем она выбрала такое слово — «уютнее»?

— Так что это за Микки? — спросил он.

— Маус, — сказала она и опять улыбнулась.

— Ага, значит, это мужчина.

— Нет, я пошутила. Микки — моя подруга. Мы собирались пойти куда-нибудь поужинать. — Она взглянула на часы. — Если, конечно, не засидимся с вами заполночь. Я обещала ей перезвонить.

— Я ненадолго, — успокоил он.

— А почему так срочно?

— Это не срочно.

— Значит, что-то важное?

— Да нет, я бы не сказал. Просто меня кое-что беспокоит.

— И что именно?

— Ваши друзья.

— Том, Дик и Гарри? — спросила она и снова улыбнулась. Мэрилин напомнила о их первой, довольно напряженной встрече, однако теперь говорила о ней с шуткой, как бы пытаясь наладить с ним отношения. Ему сразу же показалось, что женщина старается его как-то умаслить. И это навело его на мысль, что ей, очевидно, есть что скрывать.

— Я говорю о том списке, что вы нам дали, — сказал он. — Мужчины, которых вы считаете своими близкими друзьями.

— Да, так и есть, — кивнула она.

— И они мне сказали то же самое. — Он помолчал. — Вот это-то меня и беспокоит.

— Так что конкретно вас беспокоит, мистер Уиллис? — она уселась поудобнее и опять поправила юбку.

— Нелсон Райли, Чип Эндикотт, Бэзил Холландер.

— Да, да, я знаю их имена.

Бэзил Холландер, тот самый тип, который сообщал по автоответчику о билетах в филармонию, ответил Уиллису то же самое, что Нелсон Райли и Чип Эндикотт. Он считал Мэрилин Холлис очень близким своим другом. Потрясающая девушка. С ней очень здорово. Однако Холландер (который на автоответчике назвался «Бэзом») оказался на редкость неразговорчивым собеседником — лишь «да» — «нет» — «ну» — то, чего терпеть не могут все детективы на свете. Каждое слово приходилось вытягивать из него клещами.

— Вы давно ее знаете?

— Да.

— Как давно?

— Ну...

— Год?

— Нет.

— Больше?

— Нет.

— Десять месяцев?

— Нет.

— Меньше десяти месяцев?

— Да.

— Менее десяти месяцев, но больше, чем пять?

— Да.

— Восемь месяцев?

— Да.

— Вы хорошо ее знаете?

— Ну...

— Ну, к примеру, вы с ней спите?

— Да.

— Регулярно?

— Нет.

— Часто?

— Нет.

— Иногда?

— Да.

— Вы знаете человека по имени Джерри МакКеннон?

— Нет.

И далее все в этом духе.

И больше всего Уиллиса беспокоило то, что вся эта троица говорила одно и то же.

Несмотря на непохожую манеру разговаривать (например, Холландер вдруг неожиданно разразился целой речью в самой середине их беседы о каком-то пианисте, о котором Уиллис и слыхом не слыхивал), различные профессии и образ жизни (Холландер был бухгалтером, Райли — художником, Эндикотт — юристом), а также возраст (Эндикотту исполнилось пятьдесят семь, Райли — тридцать восемь или девять, Холландеру — сорок два), так вот, несмотря на все это, Уиллис не мог отделаться от чувства, что вполне достаточно было бы записать на пленку их первый разговор с Мэрилин и не тратить времени на беседы с этими тремя.

Она говорила:

— Мы очень близкие друзья.

— Мы иногда спим.

— Мы хорошо проводим время вдвоем.

— Они не знают Джерри МакКеннона.

— Они не знают друг друга.

Тем не менее три разных человека, не знающие друг друга, определили свои отношения с Мэрилин Холлис буквально одними и теми же словами. И у каждого из них оказалось надежное алиби на ночь воскресенья или утро понедельника — когда МакКеннон убивал себя или же убивали его.

Нелсон Райли катался с этой дамой на лыжах в Вермонте.

Чип Эндикотт в воскресенье вечером присутствовал на банкете Ассоциации адвокатов, а рано утром в понедельник уже был на своем рабочем месте.

В воскресенье вечером Холландер посетил музыкальный вечер в Рэнделл Форбз Холл в Спрингфилдовском Центре. В понедельник утром, когда, по всей вероятности, МакКеннон испускал последний вздох, цепляясь за телефон, Холландер ехал на метро в свою бухгалтерию компании «Кайли, Бенсон, Маркс и Рудольф».

И все открыто, на виду у множества людей.

Однако Уиллис не мог отделаться от чувства, что он три раза просмотрел одну и ту же пьесу, где главную роль играют три различных актера, повторяя слова драматурга в своей собственной творческой интерпретации.

Была ли этим драматургом Мэрилин Холлис?

Не сняла ли она трубку в ту самую минуту, как из ее дома вышли полицейские, чтобы позвонить Нельсону, Чипу и Бэзу, и сообщила им, что у нее только что была полиция и что она будет очень благодарна, если они скажут копам, что являются ее старыми, хорошими друзьями и в жизни не слышали о Джерри МакКенноне.

Но если это и так — то почему?

У нее самой железное алиби.

Да и у других тоже.

Если бы только они не говорили одно и то же.

Ну и что? Может быть, у всех были с ней одинаковые отношения.

Возможно, Мэрилин совершенно точно определила для них, что значит «дружба», и да поможет Господь тому бедняге, кто хоть на дюйм отклонился от предписанного курса.

Возможно.

— Расскажите мне о них поподробнее, — попросил он.

— Да нечего особенно и рассказывать, просто хорошие друзья. — И вдруг неожиданно спросила: — А вы кого-нибудь убивали в своей жизни?

Он с удивлением воззрился на нее.

— Почему вы спрашиваете?

— Так. Из любопытства.

Он немного помолчал, затем сказал:

— Да.

— И как вы себя чувствовали?

— Мне кажется, что это я пришел вас спрашивать.

— Да черт с ними с вопросами, — отмахнулась она. — Я уже поговорила с ними всеми и точно знаю, что вы говорили и что говорили они, так что незачем к этому снова возвращаться. Ведь вы пришли сюда, потому что они вам рассказали совершенно одно и то же, так ведь?

На сей раз пришла его очередь хлопать глазами.

— Разве не так?

— Ну... в общем, в общем, да, — промямлил он.

— Вы говорите совсем как Бэз, — засмеялась она. — Я его обожаю, он такой душка. Я обожаю их всех, они хорошие друзья.

— Да. И они так сказали.

— Я прекрасно знаю, что именно они вам сказали. И вы решили, что они лгут, что это я их научила. Но зачем мне это делать? И разве не можем мы действительно относиться друг к другу именно таким образом? Просто как очень хорошие друзья? Все мы? Только по отдельности?

— Возможно.

— А у вас есть близкие друзья, мистер Уиллис?

— Да.

— И кто?

— Ну...

— Ага, опять вы говорите, как Бэз.

— У меня есть друзья, — сказал он и впервые в жизни подумал, а так ли это.

— И кто они? Тоже полицейские?

— Да.

— Женщины-полицейские?

— Некоторые из них — да.

— Так кто ваши друзья?

— Ну... я не думаю, что моих знакомых женщин-полицейских можно так назвать в вашем понимании слова «друзья»... нет, пожалуй, нет.

— Тогда кто они вам? Любовницы?

— Нет, ни одна из женщин, с которой я встречаюсь, не является полицейским.

— А у вас вообще есть настоящие друзья среди женщин? Женщин, которых вы могли бы назвать настоящими и близкими друзьями?

— Ну...

— Вы очень хорошо пародируете Бэза, мистер Уиллис. Так что, мне так и продолжать называть вас мистер Уиллис? А как ваше имя?

— Харольд.

— И именно так и называют вас ваши друзья?

— Они зовут меня Хэл.

— Можно я тоже буду называть вас Хэл?

— Ну...

— Ой да ладно тебе. Клянусь Богом, я его не убивала! Расслабься. Пей виски, грейся у огня, зови меня Мэрилин. Расслабься!

— Ну...

— Хэл, — сказала она.

— Что?

— Расслабься, Хэл.

— Я расслабился, — ответил он.

— Нет, ты не расслабился. Я знаю, когда мужчина расслабляется, а ты — нет. Ты очень напряжен. Это потому, что ты считаешь, что это я убила Джерри и именно поэтому угощаю тебя виски и приглашаю погреться у своего огня, разве не так?