Роберт Ладлэм - Протокол «Сигма»

— Думаю, что вы не станете возражать, если я зажгу свет. Так вам будет легче следить за моими действиями, — сказал Ленц.

— Извините, — ответила Анна, — но в этом нет необходимости. Просто обойдите стол и нажмите кнопку, чтобы выдвинуть пульт управления. Давайте сделаем это без лишних обсуждений.

Ленц заколебался, но уже через секунду решил, что лучше выполнить требование.

— Это совершенно бессмысленное занятие, — произнес он с усталым презрением в голосе, подходя к своему креслу. Анна шла следом за Ленцем, держа автомат нацеленным на него.

Бен следовал за нею по пятам. Если Ленц попытается что-то предпринять, две пары глаз лучше, чем одна, а в том, что Ленц постарается что-то выкинуть, он нисколько не сомневался.

Ленц нажал потайную кнопку, вделанную в передний край стола. Загудел сервомотор, и прямо посредине полированной столешницы показалась длинная, плоская секция, похожая на надгробную плиту. Матово блестящая, словно сделанная из нержавеющей стали, приборная панель производила очень странное впечатление на антикварном готическом столе.

В стальную оправу был вделан пылающий ледяной голубизной плоский плазменный экран, разделенный на девять маленьких квадратов, расположенных рядами по три. Каждый квадрат показывал, что происходит в различных местах внутри и снаружи замка. Ниже экрана располагалось множество сверкавших серебром тумблеров и верньеров.

В одном квадрате играли дети-прогерики, привязанные трубками датчиков к тумбам, на другом копошились возле своих палаток беженцы; почти все курили. Около входов стояли охранники. Другие охранники совершали свои обходы. Мигающие красные огни, расположенные через каждые несколько футов поверху находившихся под током металлических барьеров, венчавших древние каменные стены, вероятно, показывали, что система в действии.

— Отключайте! — приказала Анна.

Ленц снисходительно, будто делал одолжение, кивнул и принялся быстрыми движениями переставлять каждый выключатель из левого в правое положение. Ничего не случилось, ничего не говорило, что система безопасности выключилась.

— Мы найдем других прогериков, — спокойно сказал Ленц, щелкая тумблерами, — да и запас юных беженцев у нас неограничен — ведь в мире непрерывно идут какие-нибудь войны. — Эта мысль, казалось, забавляла его.

Мигающие красные огни погасли. Группа детей-беженцев играла около высоких железных ворот. Один из них повернулся и замер — очевидно, заметил, что красных огней больше нет.

Второй подошел к воротам и толкнул створку.

Ворота медленно раскрылись.

Ребенок настороженной, скованной походкой прошел через ворота и оглянулся назад, подзывая к себе других. Еще один медленно прошел через ворота к свободе и присоединился к нему. Эти двое, казалось, что-то кричали остальным, хотя звука слышно не было.

Их примеру последовали еще несколько детей. Изможденная девочка со свалявшимися курчавыми волосами. Еще один, совсем маленький мальчик.

И другие дети.

В следующее мгновение началась суета. Дети, отталкивая друг друга, кинулись за ворота.

Ленц с непроницаемым лицом следил за происходившим на экране монитора. Анна не сводила с него глаз; “узи” был все так же направлен на него.

На другом экране дверь в детскую палату (а может быть, камеру?) была широко открыта. Медсестра, боязливо оглядываясь по сторонам, выводила детей наружу.

— Итак, они убегают, — констатировал Ленц. — Но вам самим это будет не так легко сделать. Сорок восемь охранников проинструктированы стрелять в любых посторонних, которые только попадутся им на глаза. Вам не удастся выйти отсюда. — Он протянул руку к большой, помпезно отделанной бронзовой лампе, словно хотел включить ее, и Бен сразу насторожился: он был уверен, что Ленц хочет схватить лампу и швырнуть ее в Анну. Но вместо этого Ленц быстрым движением сдвинул в сторону часть пьедестала и выхватил маленький продолговатый предмет, который тут же направил на Бена. Это оказался компактный, покрытый бронзовыми украшениями пистолет, с поразительным искусством замаскированный под деталь лампы.

— Бросьте! — крикнула Анна.

Бен находился в нескольких футах от Анны, и Ленц не мог взять на прицел сразу обоих.

— Я предлагаю вам немедленно положить ваше оружие, — ответил он. — В таком случае никто не пострадает.

— Я так не думаю, — сказала Анна. — У нас с вами несколько разный уровень подготовки.

Ленца ее слова, похоже, нисколько не встревожили.

— Видите ли, если вы начнете стрелять в меня, то ваш друг, присутствующий здесь, тоже будет убит, — вежливым, почти ласковым тоном произнес он. — Так что вы должны спросить себя, насколько важно для вас убить меня — стоит ли игра свеч.

— Бросьте эту чертову игрушку, — потребовала Анна, хотя Бен хорошо видел, что предмет, который Ленц держал в руке, игрушкой как раз не был.

— Даже если вам удастся убить меня, вы все равно ничего не измените. Моя работа продолжится и без меня. А вот ваш друг Бенджамин будет бесповоротно мертв.

— Нет! — раздался хриплый крик. Это был старческий голос.

Ленц резко повернул голову.

— Lassen Sie ihn los! Lassen Sie meinen Sohn los![83] — И по-английски: — Отпустите его! Отпустите моего сына!

Голос донесся из скрытого в густой тени угла огромной комнаты. Ленц повернул было оружие на голос, но тут же, видимо, передумал и снова наставил его на Бена.

— Отпустите моего сына! — повторил голос.

В густом полумраке Бен с трудом различил лишь контуры сидящего человека.

Его отец. И он тоже держал в руке пистолет.

На мгновение Бен лишился дара речи.

В первый момент он подумал, что это странная игра сумеречного освещения, снова взглянул в угол и понял: увиденное им — реальность.

— Отпустите их обоих, — несколько тише потребовал Макс.

— Ах, Макс, мой друг! — громким сердечным голосом воскликнул Ленц. — Может быть, вы сумеете втолковать этой парочке, что к чему.

— Хватит убийств, — потребовал Макс. — Хватит кровопролития. Всему этому пришел конец.

Ленц напрягся.

— Вы старый дурак! — ответил он.

— Вы правы, — согласился Макс. Он оставался на месте, и его оружие было все так же направлено на Ленца. — И в молодости я тоже был дураком. Вы обманывали меня тогда точно так же, как теперь. Всю жизнь я провел в страхе перед вами и вашими людьми. Ваши угрозы. Ваш шантаж. — Он повысил срывающийся от гнева голос. — Что бы я ни создал, кем бы я ни стал — вы всегда стояли у меня за спиной.

— Вы можете опустить оружие, мой друг, — мягко проговорил Ленц. Его пистолет был все еще направлен на Бена, но ему потребовалась лишь доля секунды, чтобы прицелиться в Макса.

“Я могу сбить его, повалить на пол, — подумал Бен. — Пусть только он еще раз отвлечется”.

А Макс продолжал говорить, как будто не слышал этих слов, как будто в комнате не было никого, кроме него самого и Ленца.

— Разве вы не видите, что я больше не боюсь вас? — Его голос гулко разносился по кабинету, отражаясь от каменных стен. — Я никогда не прощу себе того, что я делал: помогал вам и вашим друзьям-мясникам. Это было условием моей сделки с дьяволом. Когда-то я думал, что это нужно и полезно — для моей семьи, для моего будущего, для всего мира. Но я старательно обманывал себя. Что вы сделали с моим сыном, моим Питером... — Его голос сорвался.

— Но вы же знаете, что это не должно было случиться! — возразил Ленц. — Это было делом чрезмерно фанатичных людей из моей службы безопасности, превысивших свои полномочия.

— Хватит! — взревел Макс. — Довольно! Довольно вашей проклятой лжи!

— Но проект, Макс. Мой бог, дружище, я думаю, что вы не понимаете...

— Нет, это вы не понимаете. Вы думаете, что меня сколько-нибудь занимают ваши мечты о том, чтобы получить возможность разыгрывать из себя бога? Вы думаете, что они хоть когда-нибудь занимали меня?

— Я сделал вам одолжение, пригласив сюда, в качестве компенсации за вашу потерю. Что еще вы пытаетесь мне сказать? — было заметно, что Ленц лишь с превеликим трудом одерживает ярость.

— Компенсации? Но это только продолжение ужаса. Вы готовы всех и каждого принести в жертву своей мечте о вечной жизни. — Макс тяжело, надсадно дышал. — Сейчас вы собираетесь лишить меня единственного оставшегося у меня ребенка! После того, как лишили всего остального.

— Значит, все ваши увертюры были просто-напросто игрой. Да, теперь я начинаю понимать. Когда вы присоединились к нам, уже тогда у вас было намерение предать нас.

— Это был единственный способ проникнуть за крепостную стену. Единственный путь, позволявший мне надеяться хоть как-то контролировать ситуацию изнутри.

— Моя ошибка состоит в том, что я всегда считал, будто ради настоящего общего блага другие могут быть такими же филантропами, как я, — произнес Ленц, как будто разговаривая сам с собой. — Как вы разочаровали меня, Макс. И это после всего, что мы вместе пережили.