Васил Иванов - Час пик. Кто убил Влада Листьева?

Во — вторых, убийцы (если действительно планировать убийство, криминальный русский «Уотергейт») послужат подсознательным воплощением «образа врага» — ужасный и коварный генерал Дудаев с его мифическими террактами широким народным массам давно приелся. В терракты, наверное, уже сами чеченцы не верят. Убийца известного, любимого всеми человека — персонофицированное зло; лучше, если им станет уголовник, профессиональный киллер (модное слово и на слуху), Чикатило, бандит с большой дороги. Поэтому несчастный случай отпадает — не тот резонанс.

В — третьих, насильственная смерть сразу же вызывает к жизни фразы — вздохи и фразы — стоны — «ах, сколько бы он еще мог сделать, если бы его не убили, как бы еще облагодетельствовал человечество!..»

В — четвертых, по законам жанра, апокриф получается только из трупа. Театр маркиза де Сада, музей восковых фигур мадам Тюссо, «список Шиндлера»: «черный человек», якобы отравивший Моцарта, застреленные Столыпин и Колчак, казненный в Екатеринбурге последний монарх, объявленный впоследствии святым, убитый снайпером Джон Фицжеральд Кеннеди, снаркоманившийся Элвис Пресли, загадочно умершая Мерелин Монро, маньяк, стрелявший в Джона Леннона…

Умерли бы они по классику: «на простынях голландских да на кровати медной», перетирая старческими беззубыми деснами манную кашу — не тот, не то, не то…

Как — понятно: преднамеренное убийство. Не зря ведь тогда бросился Аналитику подзаголовок в газете — «Жертвоприношение». Интуиция — сокращенный прыжок сознании, все правильно.

Кого?

Надо думать…

Аналитик думал весь вечер, всю ночь и весь последующий день. Однако ничего путного в голову не приходило: ход его мыслей почему — то шел только в направлении теперешних политических деятелей.

Сидя перед телевизором, он пил заботливо приготовленный крепкий кофе, неприязненно смотрел строго дозированную чушь о Чечне, искоса поглядывал на жену: как ты?

Продолжаешь дуться?

Ну — ну, продолжай…

Казалось, она за то короткое время, что жила тут, еще не освоилась с себялюбивым и эгоистическим комфортом роскошного жилища Аналитика — реакция вполне объяснимая, если учесть, что раньше всегда жила в коммуналке.

— Прости, — произнесла она мягко, — я никак понять не могу — а чем ты там у себя на службе занимаешься?

— Решаю проблемы государственной важности, — то ли серьезно, то ли шутя ответил Аналитик.

— И что за проблемы?

— Разные…

Она взяла пульт, переключила на «Останкино».

— «Как нам обустроить Россию», да?

— Об этом другие люди пусть думают, — недовольно ответил он и тут же поймал себя на мысли, что примеряет парадный гроб Национального Героя и для автора проекта обустройства — кстати, автор этот, как мгновенно оценил Аналитик, не подходил по той же причине, что и Правозащитник.

— А о чем?

— Да вот, вычисляю, кто самый популярный мужчина в нашей стране, — ответил хозяин дома совершенно искренне, понимая, что она все равно воспримет этот ответ как шутку.

— И кто?

— А ты сама как думаешь?

Она пожала плечами.

— Может быть — Президент?

— Я серьезно…

— Я тоже. А как думаешь ты?

Ответ жены заставил его сперва улыбнуться, однако потом всерьез задуматься:

— Мейсон.

— А кто это?

Посмотрев на мужа, как на круглого идиота, она воскликнула:

— Ты что — Мейсона не знаешь?

— Нет…

— Ну, из «Санта — Барбары», очень положительный герой…

— «Санта — Барбары»?

— Ты и этого не знаешь?

— Нет.

— Не понимаю, в какое время ты живешь! Ну, короче мужик — во какой!

Может быть, в Лондоне, в Королевском балете миловидная девушка, выставляющая вперед большой палец, как докер на рекламе пива, и шокировала бы кого — нибудь, но после двадцати одного года коммуналки и пять лет Мариинки не спасут…

— А что — его так любят?

— Еще бы! У нас в труппе все от него были без ума… — последовало очень серьезное. — Ну, а еще — Рикардо Линарес…

Аналитик удивленно вскинул брови.

— А это еще кто?

— Из «Дикой Розы»… Мексиканский телесериал. Сейчас, после «Часа пик» начнется… Да, а «Час пик» будем смотреть?..

На следующий день Аналитик с нехорошей улыбкой, кривившей нижнюю часть его лица, спросил у своей молоденькой секретарши:

— Простите, Мейсон из «Санта — Барбары…

— Что?

Она ошарашенно посмотрела на своего начальника — чего — чего, а такого вопроса от более чем серьезного и респектабельного главы сверхсекретного ведомства ожидать было нельзя.

— Что?

— Это положительный герой?

— Да, — совершенно механически ответила секретарша, соображая, для чего же шефу понадобилось спрашивать у нее о герое «Санта — Барбары» и нет ли тут какого — нибудь хитрого подвоха.

— Известный?

Она улыбнулась.

— Еще бы!

— Каков он? С усами?

— Молодой, красивый, удачливый… М — м–м… Богатый. Честен, открыт, скромен и порядочен. Теперь — без усов.

Характеристика была исчерпывающей, и Аналитик улыбнулся.

— Спасибо.

И пошел в свой кабинет, провожаемый недоуменным взглядом…

Итак, две вещи были очевидны:

Для создания апокрифа нужен труп, насильственная смерть позагадочней.

Герой должен быть молод, красив, сексопилен (основной контингент потребителей Героев, — женщины, для Аналитика это было более чем очевидно), удачлив, пользоваться репутацией исключительно порядочного человека. Должен быть богатым — ну, не очень, чтобы не раздражать этих нищих, но в меру.

Главное — он должен нравиться абсолютно всем, вне зависимости, какой политической ориентации придерживается потребитель:

Конечно, если бы этот самый… как его — тьфу, Мейсон, был бы не плодом незамысловатой кинематографической фантазии, можно было бы сделать Национальным Героем его. Аналитик уже прекрасно понял, что это за герой, хотя не смотрел ни единой серии. Наверное, если в какой — нибудь последующей серии этой самой «Санта — Барбары» его замочат, бабы три дня потом будут писать кипятком, обссыкая коленки. Траур будет похлеще, чем в 1982 году — «…колонный зал Дома Союзов в траурном убранстве… В траурном почетном карауле у гроба — члены партии и правительства…» И балет, балет… «Лебединое озеро».

Ну, хорошо, хорошо — кого бы?

Ладно, начнем с другого конца: кандидат в Национальные Герои не должен быть завязан на политику.

Религиозный деятель?

Допустим, неизвестные негодяи (известные Аналитику, потому что из Ясенево) застрелят Главного Попа — цинично, гнусно: где — нибудь в храме. Вой и стенания, отпевание тела по первому разряду, может быть, провозгласят великомучеником и страстотерпцем. Однако общество неминуемо разделится как минимум на три части: одни будут жаждать крови, и отмщения, другие — покаяния и очищения, а молчаливому большинству все будет фиолетово: русские, вопреки утверждениям попов, нерелигиозны, все эти показные крещения, венчания и отпевания — мода, и не более того. Как сказал классик «русский человек одной рукой крестится, а другой — почесывает …» Да, конечно же — капитализм есть власть $ плюс религиизация всей страны, однако вид Президента, стоявшего на минувшую Пасху в храме со свечкой в руке, вызывал у большинства верующих и неверующих приступы истерического хохота. Потом убийство Меня, крещеного еврея, прошло как новость второго плана. Более того, Главный Поп — стар, некрасив, хотя и весьма благообразен.

Не Мейсон, короче говоря…

Вариант — Эстрадная Звезда. Красив, обаятелен, породист, как бык — производигель на опытной животноводческой ферме, глуповат — по глазам видно, большие, навыкате. Им — все божья роса. Болгарин. Для среднерусской возвышенности экзотика. Жена, недавно повенчались, — Эстрадная Суперзвезда, на сто лет старше. Возможный вариант — она застает своего болгарина в постели с другой Звездой и убивает, как борова — кухонным ножом.

Резонанс?

Несомненно, еще какой!

Но — не идет, слишком бульварная мелодрама получается, и не тянет болгарин на Национального Героя. Тальков, убитый несколько лет назад, был ничем не хуже, по крайней мере — умней и интеллигентней, ну, застрелили — и что с того? Резонанс средненький, не в общенациональном масштабе… Ну, Цой погиб; тинейджеры обрисовали все стенки тремя буквами его фамилии, сидели по подъездам, пили дешевый вермут и заедали демидролом, чтобы сильней шибануло, бренчали на гитарах его песни. Герой — то получился, но только для определенной возрастной группы.

Был, правда, Владимир Высоцкий, резонанс смерти — предельный, никакие СМИП не раздували, все — полулегально, полуподпольно…

А если бы еще и СМИП…

Что — откопать, воскресить и… убить?