Станислав Меньшиков - Тайна папок Йонсона

— Вы готовы помогать и Советскому Союзу в противоракетной обороне?

— Мы бы предпочли остаться в стороне.

— Но вы идете на ограничение поставок стратегических товаров в СССР?

— Это верно в отношении товаров, реэкспортируемых из стран НАТО, и тех, которые произведены нами, но с использованием узлов и деталей, купленных в странах НАТО. Но если бы мы приобретали стратегические товары у Советского Союза, то думаю, что не перепродавали бы их Соединенным Штатам. Это противоречило бы нашему пониманию межгосударственной этики.

— А вы покупаете оружие в СССР или у его союзников?

— Мне такие факты неизвестны.

Гарри Йонсон нажал на кнопку дистанционного управления, выключавшую звук. Патриция Гунардсон и ее интервьюеры из программы «Встреча с Америкой» продолжали беседовать на экране телевизора, но Йонсону захотелось обсудить услышанное с приятелем. Гарри сидел в инвалидном кресле с колесами, которым он управлял здоровыми руками. Ноги еще плохо его слушались. С момента, когда он в полуживом состоянии был доставлен в хирургическое отделение Роклендского медицинского центра, прошло четыре месяца. Он перенес несколько операций и каким-то чудом не только остался жив, но и вновь обрел зрение. Спасло его, наверное, то, что в последнее мгновение, видя наезжавшую автомашину, он подпрыгнул и главный удар пришелся по нижним конечностям. Сотрясение мозга было сильным, но врачи не обнаружили ни переломов в черепе, ни прямых повреждений мозга. Речь восстановилась очень быстро. Его выздоровление в клинике считалось уникальным. Вот уже три дня, как к нему стали пускать одиночных посетителей (по специальному разрешению его самого и врача). Нефедов был вторым за эти три дня. Он пришел за несколько минут до того, как начали показывать интервью с иксляндским премьер-министром, и был немало удивлен, что Гарри может смотреть телевизионные передачи.

— Что вы думаете? — спросил Гарри, показывая на экран. Ему рекомендовали меньше говорить, больше слушать. Читать можно было, но пока лишь несколько страниц в день.

— Держится она хорошо, — сказал Нефедов. — С американскими комментаторами надо уметь обращаться. Это не всем дано. Она же как будто занималась этим всю жизнь. Впрочем, интервьюеры сегодня ее атакуют в среднюю силу. Общее настроение в прессе, насколько я вижу, благожелательное. Вашингтон явно доволен последними ужесточениями экспортного контроля в Иксляндии, это значительная уступка.

— Выборы, — произнес Йонсон. Он не развивал свою мысль, но она была ясна обоим. Поездка Гунардсон в США имела для нее важное значение с точки зрения предстоящих выборов. Когда они проходили прошлый раз, еще при Нордене, Нефедов заметил, что отношение американской прессы и телевидения было резко отрицательным. Сейчас оно было нейтральным. Гунардсон резко ругали только отдельные, крайне правые обозреватели. Большинство же подчеркивало, что с ее приходом к власти началась новая эра в иксляндской политике.

— Что нового на работе? — спросил Йонсон.

— Почти без изменений, — отвечал Нефедов. Это была более спокойная тема, и он не боялся, что она утомит еще слабого Йонсона. — Месяца два назад прошел слух, что в Центре будут большие сокращения из-за финансовых трудностей и будто бы мое подразделение сольют с сектором Траппа. Вопрос стоял так: кто — кого. Говорили, что, естественно, уйду я, так как у меня контракт временный, а у Траппа — постоянный. Но потом вдруг слухи утихли, а недавно Трапп сам ушел из Центра.

— Куда?

— В частный бизнес. Он стал президентом «Оксидентал секьюритиз» в Калифорнии. Помнишь, она у нас фигурирует в папках ВВФ?

— Фесс? — тихо сказал Йонсон.

— Должно быть. Кстати, говорят, что у него в перспективе хорошие шансы заменить Гудхарта в Пентагоне.

Йонсон закрыл глаза и молча о чем-то думал. Нефедов подумал, что он заснул, и попытался подняться со стула. Но Гарри услышал.

— Не надо, — сказал он, не раскрывая глаз. — У меня иногда бывают спазмы. Закрою глаза на несколько минут, и все проходит. Лучше откройте пошире окно. Ничего, не замерзну. Свежий воздух — одно из моих главных лекарств.

Он полез во внутренний карман теплой куртки, в которую был одет, и вытащил несколько сложенных листков бумаги.

— Почитайте пока, а я подышу спокойно. Это мне принес Генстром. Хороший человек… Скоро уезжает совсем.

Сергей взял письмо и стал читать. Оно было от Оле Бернардсена.

«Дорогой Гарри! Пользуюсь случаем передать через нашего общего друга это небольшое послание. Патриция и я были сильно встревожены и опечалены тем, что с тобой произошло, но теперь мы рады узнать, что все налаживается. Быть может, ты скоро будешь в состоянии приехать в Харпенинг, и тогда мы обстоятельно побеседуем с тобой о будущем. Такие, как ты, нужны стране.

Хотел бы поблагодарить тебя и твоего коллегу за исследование, которое вы переслали некоторое время назад. Оно пришло очень кстати. Мы сразу пустили его в дело, а заодно все сами тщательно перепроверили. Нам в этом сильно помог Рагнер, который теперь заменил Хансена. Все ваши выводы оказались правильными и в конкретном плане, и в целом. Так что за ваши научные труды большое спасибо.

Главное, что мы с Патрицией поняли из вашего сочинения: еще рано расставаться с нашей собственностью. Хотя предложений много и все хотят ее купить, однако нам она еще понадобится. А поскольку в сад повадились лазить за фруктами по ночам, пришлось усилить охрану. То, что произошло, было дня нас хорошим уроком.

Я показывал ваше сочинение также Гному. И он сразу же свел концы с концами. Оказывается, Берт уже знал о кандидатуре на место старого Петерсона. Это был Карл Питерсон. За него просили Торе и его друзья. Берт был категорически против. О том, что с ним не посчитались, он узнал только после встречи с тобой. Тогда у него возникли вопросы к Алексу, который, однако, отрицал свое участие в этом. Но он утаил некоторые детали, что позволило Берту убедиться в его неискренности.

Хотя все казалось ясным, Берт, будучи крайне скрупулезным, решил посмотреть, насколько далеко заходит интерес Алекса, от которого он уже собирался освободиться. Он попросил Алекса подготовить документ о немедленном уничтожении нескольких игрушек, входящих в нашу собственность. Тот подготовил и отдал Берту. Берт успокоился и спрятал в шкатулку. В ту же ночь его не стало.

Я всегда удивлялся способности Гнома соединять несоединимое. Когда я сделал ему комплимент, он скромно ответил, что глаза ему раскрыл один умный профессор из Сундсвала, который когда-то читал и тебе лекции по философии естествознания. Оказывается, он еще два года назад договорился с Бертом перенести игрушки из нашего сада на городской склад. Алекс об этом узнал и рассказал своим приятелям. Интерес к игрушкам с их стороны возрос необычайно. Но когда Берт решил их уничтожить, положение стало невыносимым для Алекса и его друзей.

Ты спросишь меня, с кем водился тогда Алекс. Многие из компании упомянуты в вашем исследовании, а одним из посредников был уважаемый Торе.

В заключение одна почти комическая деталь. Уже после того, как Алекса не стало, выяснилось, что игрушек уже давно не было ни в саду, ни на складе. И этот трюк Берт разыграл вместе с Рогденом. Они пришли к выводу, что фейерверк может стать чересчур опасным и что надо избавиться от горючего материала. Это обезопасило бы нас хотя бы на несколько лет. Так что все хлопоты друзей Алекса были пустыми. Сам же Рогден велел тебе кланяться. Он мирно живет в Сундсвале, и слухи о его смерти сильно преувеличены. Он живет тихо, так что мало кто о нем знает. Кроме тебя и меня — еще три человека. Он просил никому о нем не рассказывать. Но, конечно, когда Берт увидел у тебя дома некролог по поводу его кончины, он не стал смеяться, а связал его с другими событиями и сделал правильные выводы. Нам с тобой до Берта и Гнома в этом отношении далеко.

Что касается Торе, то он теперь постоянно живет в своих зарубежных поместьях и в Харпенинге не показывается. Врачи сказали, что здешний климат может повредить его здоровью. Но он продолжает проявлять активность. Поговаривают о предстоящем слиянии «Любберса» с одной из его химических фирм. Так что нужда в дальнейших ваших исследованиях никак не отпадает.

Это письмо тебе передаст Генстром. Он хороший человек и сыграл немалую роль во всей этой истории. Он скоро уедет от вас, но не потому, что мы не хотим его использовать. На родине он займет достойный пост, быть может, со временем заменит Якубсена. Так что не горюй.

Покажи это письмо своему соавтору, а потом уничтожь его. Скорее выздоравливай и приезжай.

Твой Оле».

Кончив читать, Сергей поднял глаза на друга. Тот смотрел в окно на последние желтые листья, еще чудом державшиеся на деревьях больничного парка.

— Ну, вот видишь, — сказал Сергей, — иногда и мы приносим пользу.