Анатол Имерманис - Призраки отеля «Голливуд»

Точно так же замерцал покрытый кварцевой пылью нагрудный знак майора Мэлбрича, когда он приблизился к осколкам, якобы найденным маркизом недалеко от Черной пещеры. Такой же индикатор радиоактивности красуется у вас, генерал, на груди — невинный квадрат с надписью «Бригадный генерал Дэблдей». То, что вы продолжали его носить, означало, что в Панотаросе все еще бродит невидимая смерть. Вы надували мир, а майор Мэлбрич, в свою очередь, надул вас. Он отлично знал, что маркиз принес осколки с другого места — с восточного склона, куда упала первая расколовшаяся бомба. Проводимые им поиски в Черной пещере имели одну только цель — отвлечь внимание от Негритянской пещеры. Шриверы, понимая, что они все равно умрут от лучевой болезни, сообщили ему о своей находке. Вот почему он не допустил к ним падре Антонио — боялся, что и тот выведает от них тайну светящегося скелета. В иных обстоятельствах майор скорее всего не торопился бы. Вернулся бы за кладом попозже под видом туриста, проводящего в Панотаросе праздный отпуск. Возможно, вторая бомба так и осталась бы лежать, распространяя вокруг себя лучи смерти. Но одна моя фраза заставила его предположить, что я почти раскрыл его личный секрет. Поэтому майор Мэлбрич был вынужден, пренебрегая осмотрительностью, действовать без промедления… Вот и все, генерал! Надеюсь, моя история показалась вам достаточно интересной.

Оба они сидели в комфортабельном номере генерала Дэблдея. Между ними на поблескивающей зеркальной поверхности стояли стаканы с виски, в которых заманчиво мерцали льдинки. Казалось, это мирная беседа, а вовсе не разбор шахматной партии, где вместо фигур — ядерные бомбы и трупы.

— Даже не верится! — генерал с трудом вырвался из похожего на каталептическое состояние оцепенения. — Полковник… ладно, будем его по-прежнему называть майором Мэлбричем… один из самых испытанных людей нашей секретной службы. Ему доверяли даже больше, чем мне. И он обманул… провел, как последнего остолопа… И кого? Меня! — Генерал залпом выпил свой стакан и тут же налил себе новую порцию.

Мун покачал головой.

— Он соблюдал те же правила игры, что и вы. Вы точно с таким же цинизмом обманывали не только жителей Панотароса, которые лишь благодаря исключительно счастливому случаю не стали жертвой вашего бесчеловечного маскарада, не только весь мир, но и мистера Шривера, с которым вас связывают личные отношения.

— Не думайте, что я делал это с легким сердцем. Вы должны знать, что Джошуа Шривер — один из моих ближайших друзей. Своим постом в «Америкэн электроникс», своим влиянием и даже генеральскими погонами я обязан ему.

— Так это вы в порядке дружеской услуги скрывали от него истину, нагромождая для этого целую гору обмана, грязи и подлости? Под угрозой тюрьмы заставляли дочь своего друга принимать участие в постыдном, отвратительном карнавале.

— Бывают случаи, когда интересы государства берут верх над дружескими чувствами, — изрек генерал.

— Это вы блистательно доказали. Америка должна поставить вам прижизненный памятник с надписью «Великому иллюзионисту». Но вы старались в основном для самого себя, для своей карьеры! Вы прекрасно сознавали, что страшная смерть Шриверов не уместится в двух-трех набранных петитом строчках, которыми отделались бы, окажись жертвой облучения маленький безвестный человечек. А тут мировая пресса, и прежде всего американская, затрубила бы: «Светящийся скелет приносит гибель семье мультимиллионера Шривера!», «Обаятельная жена короля универсальных магазинов умирает от лучевой болезни!», «Радиоактивная драма в Панотаросе!». Этого вы боялись, генерал! Трудно придумать худшую рекламу для дела, которому вы служите, и, главное, для вас лично, кому доверена высочайшая в нашей стране миссия — скрывать истину!

— Все это примерно так, мистер Мун. — На лице генерала сквозь мертвенную бледность проступил румянец. Дэблдей постепенно сгибался под ударами, но когда уже почти совсем вдавливало вниз, какая-то упругая пружина возвращала его в первоначальное положение. — Но вы не совсем справедливы. Видите во мне только бездушный механизм для охраны секретов и производства лжи… То, что я вам говорил о дружеской услуге, — истинная правда. Фирма «Америкэн электроникс», которую я возглавлял до перехода в контрразведку, принадлежит Джошуа Шриверу. А это предприятие, к вашему сведению, производит точное электронное оборудование для бомбардировщиков В-52, а также детали для ядерных бомб! Так что реклама, которую вы так красочно описали, повредила бы ему куда больше, чем мне.

— И все-таки не думаю, что Джошуа Шривер обрадуется, когда я расскажу ему, какими кощунственными способами вы проявляли свою заботу о его интересах.

— Посмотрим! — улыбнулся генерал Дэблдей. — Я знаю своего друга лучше вас. Джошуа Шривер жесткий человек, он понимает, что в таком деле, как наше, неизбежны роковые случайности. К тому же у вас не будет возможности поговорить с ним раньше меня. Сейчас, когда уже нет смысла скрывать, мой прямой долг самому подготовить его к трагическому известию. Я сделаю это так, что он простит мне мои грехи. Но самое главное, я намного опережу вас.

— Пользуясь вашим прямым проводом? — усмехнулся Мун. — Тем самым, по которому вы заказали фальшивую телеграмму о кремации.

— Хотя бы так. Главное, что Джошуа поймет и простит. Даже если мне из-за майора Мэлбрича, вернее, из-за второй рассекреченной бомбы придется расстаться с генеральскими погонами и высоким постом…

— Считайте, что с него вы уже ушли!

— …то я при помощи Джошуа Шривера пересяду обратно в кресло президента «Америкэн электроникс», — не дал себя прервать генерал.

— Боюсь, что ваш старый друг Шривер на этот раз скорее предложит ваше старое президентское кресло дону Бенитесу, чем вам. Он уже все знает.

— Это наглая ложь! — Генерал вскочил. — Чудес не бывает! С той минуты, как этот рыбак передал мне вашу просьбу прислать на остров саперов, всякая связь Панотароса с внешним миром прервана!

— И все же это правда. У меня в отличие от вас нет прямого провода с Вашингтоном. Но я воспользовался рацией, передачи которой вы готовы были приписать охотящейся за вашими секретными устройствами иностранной державе. В действительности она снабжала информацией о панотаросских событиях радиостанцию испанских антифашистов «Пиренеи», которую в Стокгольме по моему совету круглые сутки прослушивает Свен Крагер. Так что можете себе представить, что сейчас творится в мире. Вы, должно быть, давненько не слушали радио. Если не возражаете, восполним этот пробел!

Мун включил транзистор:

«Сегодня на улицы испанских городов вышли тысячи людей. Известие о лучевой болезни маркиза Альфонсо Кастельмаре, прямого потомка герцога Вильяэрмосы, вызвало волну всеобщего возмущения. В Мадриде, на центральной площади Пуэрта-дель-Соль, состоялась демонстрация протеста, в которой приняли участие многие известные деятели искусства и представители церкви…»

— Вы полагали, что маркиз рисковал жизнью ради вашей нищенской компенсации. — Мун даже с некоторым сочувствием посмотрел на побледневшего генерала. — Нет, он знал, что делал, когда переносил осколки. Знал, что в отличие от нас, испытывающих уважение к деньгам и только к деньгам, для многих испанцев представитель старинного рода Испании нечто большее, чем только отживший символ. Он нарочно вызвал огонь на себя! Дай бог побольше таких донкихотов! — Мун хотел еще что-то сказать, но не успел. Его заставил умолкнуть голос диктора:

«Сразу же после получения сенсационного известия о радиоактивной трагедии в семье мультимиллионера Шривера корреспонденту „Нью-Йорк таймс“ Уилтону удалось проследить последний путь Уны Шривер и Рола Шривера до секретного специального госпиталя военного ведомства, затерянного в песках Невадской пустыни. Как только стало известно об их смерти, президент Соединенных Штатов послал Джошуа Шриверу телеграмму со словами искреннего соболезнования. Мистер Шривер мужественно переносит тяжелую утрату…»

— Ну, вот видите, что я вам сказал? — Генерал потянулся за стаканом. — Железо, а не человек! Так что просто придется сменить костюм. Позавчера штатский, вчера генерал, сегодня опять штатский… Мой принцип: когда новый костюм приходит в негодность, я надеваю прежний. Вот в чем секрет моего оптимизма! А впрочем, разница небольшая: «Америкэн электроникс» поставляет контрразведке электронные мозги, а контрразведка предприятиям Шривера — президентов. Теперь можно, пожалуй, спокойно выключить. — Он привстал, чтобы дотянуться до клавиш приемника, но Мун вовремя отстранил его руку. И тогда они услышали вместо ровного баритона с безупречной дикцией по-настоящему взволнованный человеческий голос:

«Не отходите от приемников! Минуту назад нам передали по телефону новое трагическое известие! Десять минут назад в особняк Джошуа Шривера, что на Пятой авеню, доставили урны, которые согласно сопроводительному письму содержат прах его родных, умерших в Панотаросе якобы в результате отравления недоброкачественными колбасными консервами „Экстра“. Джошуа Шривер велел внести их в свой кабинет на пятом этаже, после чего отослал слуг. Первой услышала выстрел горничная мисс Энн Бакстер. Когда она вбежала в комнату, Джошуа Шривер уже лежал мертвый рядом с урнами. Все его огромное состояние переходит сейчас к его единственной наследнице Гвендолин Шривер, о судьбе которой по-прежнему ничего не известно…»