Игорь Прелин - Агентурная сеть

И вот мой источник, спустившись наощупь по лестнице и пытаясь найти выход из подъезда, неожиданно угодил в эту проклятую яму. Мало того, что при этом он сильно поранил ногу, из-за чего и не выходил на последующие встречи, он едва не утонул, поскольку глубина ямы была более двух метров. Нахлебавшись воды, он с большим трудом сумел все же выбраться из нее, кое-как добрался домой, где и просидел, вернее, пролежал все последующие дни, с ужасом ожидая, что шефу потребуются протоколы и окажется, что их нет там, где они должны быть.

Как только он смог передвигаться, он немедленно, пренебрегая всеми условиями связи и мерами безопасности, отправился ко мне.

После этого случая, чудом не закончившегося трагически и едва не повлекшего за собой провал агента, я понял, что терпеть подобное безобразие больше никак нельзя. Я обратился к нашим специалистам, работавшим в одной местной строительной организации, и они любезно (любезность была стимулирована пятью бутылками виски) согласились помочь. Через день они изготовили стальную раму, залили ее бетоном, а затем намертво приварили эту крышку к горловине ямы.

Но предварительно мы, конечно, общими усилиями ее почистили.

И вот тут-то глазам нашим открылась ужасная картина, объяснившая, откуда брались и запахи, и цвет, и подозрительные осадки!

Чего мы только из нее не извлекли! Ведра, кувшины, банки, ковшики, кружки, оброненные в яму при заборе воды.

Но и это было далеко не все! Мы выгребли из нее пару десятков ведер грязи, а заодно утонувших при попытке напиться или при иных обстоятельствах ворон, кур, и даже одну кошку! А ведь считается, что кошки отлично видят в темноте и по теории не должны попадать в подобные передряги. В общем, зрелище это было не для слабонервных!

Мы пережили все это, как пережили и многое другое, потому что человек ко всему привыкает и способен преодолеть любые трудности. А эволюция отношений европейцев к особенностям африканского бытия лучше всего, как мне кажется, иллюстрирует один весьма популярный в их среде анекдот.

Приехавший впервые в Африку европеец приходит в ресторан и заказывает национальное блюдо. Ему подают кушанье, он видит в тарелке таракана, поднимает страшный шум и с возмущением требует, чтобы ему заменили блюдо.

Спустя пару месяцев европеец вновь приходит в ресторан, снова делает заказ и снова в принесенном блюде обнаруживает таракана. Но на этот раз он ведет себя намного скромнее, не устраивает скандала, а спокойно выбрасывает таракана и начинает есть.

Еще через несколько месяцев европейцу приносит тарелку, и, к своему удивлению, он не обнаруживает в ней никаких посторонних ингредиентов. Посидев в растерянности какое-то время, европеец ловит пробегающего мимо столика таракана, бросает его в тарелку и, удовлетворенный, начинает есть…

Для меня и этот анекдот, и прочная экзотика были уже в далеком прошлом, и после всего увиденного и пережитого в первой африканской командировке меня было трудно чем-либо удивить. По крайней мере, мне так казалось.

А сейчас, в первые минуты пребывания на неведомой доселе земле меня интересовали вещи более прозаические. С улыбкой глядя на страдающую рядом со мной женщину и потные лица других «первопроходцев», я думал о том, кто приедет меня встречать, и что это будет за встреча.

Подобно тому, как театр начинается с вешалки, так и знакомство с коллективом резидентуры, позволяющее сделать вполне определенный вывод о его профессионализме, начинается в аэропорту. Приятно, конечно, когда тебя встречают товарищи по работе, но разведчики не имеют право и на такое маленькое удовольствие, поэтому лучше, когда первая встреча с ними происходит в более подходящем для этого месте.

Представьте себе такую ситуацию: из самолета выходит впервые прибывший в страну дипломат, и вдруг на глазах многочисленных соотечественников (прибытие самолета всегда событие!), полиции аэропорта и определенной категории иностранцев, как бы случайно появляющихся в аэропорту именно в те дни и часы, когда прилетают или улетают рейсы Аэрофлота, ему на шею бросаются корреспонденты, сотрудники торгпредства и других советских организаций, с которыми, по обычной человеческой логике, он никак не может быть знаком!

И это действительно так, потому что, будь он стопроцентным или «чистым» дипломатом, он вряд ли имел бы возможность до приезда в страну завести столь разнообразные знакомства, а вот в разведывательной школе или в коридорах КГБ можно познакомиться с кем угодно! И достаточно полиции или сотрудникам иностранных спецслужб, наблюдающим за подобной встречей, знать или хотя бы подозревать о принадлежности к разведке одного из встречающих, как они имеют все основания автоматически причислить к ней и вновь прибывшего, несмотря на то, что он еще не сделал ни одного шага и не успел провести ни одного мероприятия.

В тех случаях, когда горе-профессионалы пренебрегают элементарными мерами предосторожности, вслед за теплой встречей в аэропорту, как правило, следуют и другие не менее недопустимые «вольности». Вновь прибывшего, едва дав ему переодеться, а иногда прямо из аэропорта везут в гости, где его ждет обед или ужин с обильными возлияниями в тесной и потому чересчур откровенной компании остальных сотрудников резидентуры, и во время этого застолья из него не только вытряхивают привезенные из Москвы деликатесы, письма, посылки и прочее, но и все новости и сплетни, циркулирующие в центральном аппарате разведки: кто откуда приехал, кто куда уехал, кто кем назначен, как руководство оценивает их работу, чего от них ждет в дальнейшем и массу других, не менее пикантных подробностей, над каждой из которых витает гриф секретности.

И если местные или какие другие спецслужбы сумели оборудовать гостеприимную квартиру техникой подслушивания, то такие «посиделки» — сущая находка и кладезь самой разнообразной информации, за которой охотятся все спецслужбы мира.

Я тоже вез и селедку, и вареную колбасу, и черный хлеб, но предпочел бы принести и по-братски разделить все эти непритязательные по тем временам в Москве, но невероятно ценные в Африке деликатесы завтра утром, когда я приду в посольство и встречусь с коллегами в помещении резидентуры. Поэтому очень рассчитывал, что в аэропорт приедут только те, кому действительно необходимо там быть по работе.

Конечно, кроме моих коллег, в аэропорту могли быть и другие встречающие: телеграмму о моем прибытии, как это принято, дали не только по нашей линии, но и в посольство, у меня в стране было порядочное количество знакомых, так что вполне можно было рассчитывать на теплую встречу, поскольку прибытие советника посольства, тем более нового резидента — это всегда заметное событие для всех, кому по долгу службы положено находиться с ним в тесном контакте и кто заинтересован в поддержании нормальных служебных и личных отношений.

Всегда приятно встретить за границей друзей, и если бы не протокольный характер подобной встречи, я не имел бы ничего против, тем более что это не сулило никаких неприятностей, хотя и могло навести наблюдателей на некоторые размышления. Но тут уж ничего не поделаешь: не могли же мы нарушать сложившиеся традиции и специально указывать в телеграмме, чтобы меня никто не встречал…

Все оказалось гораздо проще, и к моей большой радости у входа в зал пограничного контроля меня поджидали всего два человека. Я понял это, когда один из них, молодой человек в белой сорочке с коротким рукавом и галстуке, выудил меня взглядом из толпы пассажиров и, когда мы встретились с ним глазами, обратился ко мне:

— Простите, не вы будете Михаил Иванович?

— Да, это я, — подыграл я ему, хотя мы отлично знали друг друга: еще каких-то полгода назад мы вместе готовились к работе в резидентуре, только для него это была первая командировка, а для меня четвертая.

— Я вице-консул Базиленко. А это завхоз посольства Шестаков, — указал он на стоявшего рядом с ним мужчину лет сорока пяти в такой же сорочке, но без галстука. — Давайте ваш паспорт, сейчас я все оформлю.

Шестаков с удивлением прислушивался к нашему разговору. Как и все завхозы, он отлично разбирался во всех ведомственных хитросплетениях, наверняка давно разобрался и в ведомственной принадлежности Базиленко, знал, кого он встречает, и теперь недоумевал, как это может быть, чтобы подчиненный не знал своего начальника. Но вокруг нас были и другие люди, вот и пришлось разыгрывать перед ним эту комедию.

Отдав Шестакову свои багажные квитанции, я подошел к стойке, возле которой Базиленко оформлял мои документы.

Чиновник иммиграционной полиции долго разглядывал фотографию на моем паспорте, поочередно поглядывая то на меня, то на Базиленко, а потом спросил:

— Кто из вас Михаил Вдовин?

Мы были разного возраста с Базиленко и абсолютно не похожи друг на друга, но меня ничуть не удивил этот вопрос: как для европейца все африканцы или азиаты на одно лицо, так и им все европейцы кажутся если не близнецами, то по крайней мере близкими родственниками.