Свобода выбора фатальна - Александр Николаевич Бубенников

Она улыбнулась своим мыслям при его словах «весёлыми и потрясающими», представляя, насколько она развеселит или потрясёт Брагина своим признанием о беременности докладчицы, только надо без всякого жеманства и стеснения переодеться сразу после визита проводника.

Через какое-то время к ним в купе постучались. То был хмурый проводник с седыми баками с какой-то лукавой искоркой в глазах.

– Что же мне делать с вами? – обратился он к Брагину. – Вы что-то говорили о четырех билетах в это купе. На руках у меня только два билета. – Он многозначительно указал на кожаную сумку с отделениями, куда он засовывал свернутые вчетверо билеты пассажиров. – Видите в вашем восьмом купе только два билета, которые вы предъявили при посадке. Два нижних места, двадцать девятое и тридцать первое. – С хитрющими глазами он нагловато и вызывающе усмехнулся. – Или что-то не срослось?..

Брагин молча протянул ему два новых билета:

– Пожалуйста…

Тот непонимающе уставился на билеты:

– Странно… Действительно, на тридцатое и тридцать второе места… Только все это билеты на имя одного пассажира… Брагина Е эМ… Это вы, выходит, Брагин Е эМ… – Он поскрёб пальцами в своей кожаной рабочей сумке, удостоверяясь, кто же едет, на двадцать девятом и тридцать первом месте. – Забавно, однако… Мадмуазель претендует только на одно нижнее, тридцать первое место… А господин…

– Профессор Брагин, – поправил его Брагин. – Выкупил еще три места в этом купе. Вас что-то смущает?..

– Но ведь не положено, – не унимался, горячась, проводник, – одному человеку, хоть профессору… хоть академику… выкупать все места в купе…

– Профессору и академику можно, – успокоил его Брагин, – я со своей аспиранткой еду на международную конференцию, где соберутся многие мировые светила. Нам с аспиранткой Лерой необходимо подготовиться за время пути к ответственным докладам. – Для убедительности он вытащил программку конференции и потряс ею около носа проводника. – Послезавтра все это, понимаете, наконец, или нет? Нам требуется полное уединение, сосредоточенная работа…

– Уединение с мадмуазель, понятно. – Проводник снова усмехнулся и подмигнул Лере. – С аспиранткой юной, значит… Понятное дело, с юными девами самое милое дело в купе уединиться… Тэт-а-тэт…

От этой наглой усмешки и подмигивания записного хитрована Лера покраснела, стушевалась. Она была готова выскочить из купе. Однако, залившись стыдливым румянцем, резко наклонила голову, якобы поправляя застежку у шлепанцев. Сдержалась. Только тихо и угрожающе фыркнула. От Брагина это не ускользнуло. В голосе его прибавилось металла, когда он испепеляющим взглядом из-за стекол очков уперся в лукавые жирные глазки проводника.

– Что вам, любезный, понятно?..

Тот попытался неуклюже ретироваться:

– Понятно, что вы из крутых академиков. Из тех, которые с привилегиями, раз одному можно три билета в купе на одну фамилию выкупать. Вот, что понятно… Человеку, тому же бизнесмену с большими деньгами такое вряд ли дозволено…

– Бизнесменам, тем более с большими деньгами сейчас все дозволено, – Брагин уже переплавил металл в голосе и говорил мягче, доверительней, чувствуя некоторое смущение поставленного на свое место проводника. – почти всё…

– Только крутые предприниматели, олигархи разного масштаба предпочитают договариваться с проводниками или на худой случай с начальником поезда… Все по понятиям должно быть… Тот крутой бизнесмен, который претендовал на место в вашем купе, по понятиям пытался со мной разговаривать… Он откуда-то узнал, что в купе на четверых едут двое… Еле-еле от его задатка отвертелся, когда он удостоверился что купе пустое… Пока пустое…

Намек был прозрачен; Брагин должен был договариваться с ним, а не делать все так, как ему вздумалось и удалось, покупая четыре билета в одно купе по российскому паспорту Леры на одно место и по своему заграничному паспорту – сразу три места. Тогда кассирша, продавшая ему билеты, не промолвила ни словечка, только улыбнулась одними глазами, мол, шикуете, ничего и никого не таясь, молодой человек на пятом десятке, судя по вашему загранпаспорту с парой дюжин служебных научных виз в Европу, Америку, Азию…

– По понятиям, говоришь, любезный, – поморщился Брагин, – а это как, по понятиям?

В вопросе Брагина проводнику что-то не понравилось, и он поскорее пошел на попятную:

– А как же быть с постельными принадлежностями, что входят в стоимость билета? – задумчиво, с трудом шевеля тяжелым языком, спросил побагровевший проводник. – Ведь уплачено за четыре места – приносить или как? Только верхние места полностью укомплектованы…

– Не надо, белье мы перетащим с верхних полок на нижнее, – спокойно произнес Брагин, давая понять, что разговор закончен.

– Я потом вам выдам четыре квитанции за белье.

– Не надо, любезный, – отрезал Брагин, – всё в порядке.

– Чаю принести?..

Ему не ответили, и проводник счел за благо вовремя перейти из предпоследнего купе в последнее. Лера почему-то подумала, что ей будет неловко подходить к нему и просить два стакана чая, поскольку была убеждена, что этот проводник и его сменщик в служебном купе будут злорадно подсмеиваться и перешептываться за ее спиной: «Эта та мадмуазель из предпоследнего купе. Ради нее, мадмуазель-аспирантки, ее папик, профессор, выкупил аж все четыре места, чтобы натешиться наедине. Что ж, голубки, тешитесь на здоровье. Только таможню с пограничниками не проспите, как натешитесь».

Лера где-то в глубине душе даже рассердилась на Брагина. Ей почему-то показалось, что естественней выглядела бы ситуация в полностью заполненном купе. Тогда не было бы никаких намеков, никаких оплошностей, уязвляющих ее утонченность, стыдливость, врожденную деликатность. И еще она с тревогой подумала о том, вот, надо же самое первое их путешествие, первое столкновение со случайными людьми – и огрехи общения. Они ведь до этого раньше, будучи только вдвоем, втайне от близких и знакомых, старались отгородиться от внешнего враждебного мира, встречаясь на квартире коллеги Брагина, выехавшего надолго за границу. А внешний мир воистину враждебен, явно не дружественен к ним, влюбленным. Тот же ухмыляющийся проводник, а до этого страшные удары кулаками по окну. И это только начало путешествия, начало их пути – что же будет дальше?»

Лера легко стянула заправленное постельное ложе, матрац с одеялом и подушкой с верхней полки. И тут же гибкой змейкой скользнула на одеяло.

– А как же наш вагон-ресторан, – усмехнулся Брагин, – он же рядом с нами и давно дожидается нас.

Она не ответила. Она, вообще, позабыла про ресторан, не знала, что делать и говорить, не смея даже открыть глаза и взглянуть на дорогого ей человека, как будто от