Александр Афанасьев - Сожженные мосты Часть 3

– У тебя есть деньги, русский? – спросил Керим

– У меня их нет. Но у меня есть товар, который я привез сюда, и который можно выгодно здесь продать. Глупо ехать пустым в обратный путь.

– Какой товар ты хочешь продать, русский?

Вместо ответа русский похлопал рукой по висящему у него на груди новенькому русскому автомату Калашникова.

– К каждому – БК и полный набор. Со складов, в смазке – коротко и понятно отрекламировал свой товар караванщик.

Значит, к каждому – четыре магазина, сто двадцать патронов, подствольный гранатомет с двумя подсумками, три прицела – коллиматорный, оптический малой кратности и ночной, передняя рукоятка, глушитель. Такое здесь продавали редко, обычно везли оружие со складов длительного хранения, подержанное. Если русский говорит правду – то стоит перехватить эту партию, потом ее можно будет не спеша распродать за хорошую цену. Русское оружие всегда можно продать за хорошую цену, оно надежное, прочное и безотказное, как раз для суровых афганских гор.

– Что ты хочешь за свой товар, русский?

– Цену я назову вечером. Я не знаю, что здесь стоит такой товар.

Умно… Очень умно…

– Хорошо. Слово Алиджон-хана – закон для нас. Я провожу тебя, русский…

30 июня 2002 года

Афганистан, город Джелалабад

Рынок

Операция "Литой свинец"

Оперативное время минус двенадцать часов тридцать одна минута

Нищий торговец Керим повел русского не в ряды, где торговали – там торговала мелочь – он повел его в караван-сарай, расположенный в восточном секторе базара. Там, в этом неприметном, небогато выглядящем караван-сарае каждую минуту из рук в руки переходят миллионы – долларов, рублей, фунтов, чего угодно…

Пехлеваны****** вооруженные до зубов, расступились перед ними…

Они прошли по залу, сопровождаемые быстрыми и жесткими, острыми как клинок взглядами, зашли в какой-то темный коридор, тоже охраняемый. Керим остановился, три раза постучал в стену – и стена отошла в сторону…

Толстый, почти лысый торговец тяжело поднялся навстречу им. Он был закутан в цветастый халат, его лицо пересекал уродливый красный шрам, волос на его массивной голове – почти не было. В клетке, стоящей на столе, кричал и бесновался кехлик…

– Кого ты привел сюда, Керим? – спросил он

– Этот человек пришел издалека. Алиджон-хан передал нам салам, хозяин…

– Он не таджик. Я вижу его впервые. Он не человек Алиджон-хана.

– Хозяин, он все правильно сказал и сделал. Да будет позволено заметить нищему торговцу Кериму, что Алиджон-хан много работает с русскими.

Караванщик стоял, молча слушая разговор. Он не все понимал – но "Алиджон-хан" понял отчетливо. Никто не посмел отобрать у него автомат, в кабинете никого не было – но он чувствовал, что в него сейчас целятся из нескольких стволов.

– Я его не знаю. Что он хочет?

– Он хочет купить, хозяин.

– Купить… – торговец усмехнулся – это хорошо… Плохо, если он думает, что имя Алиджон-хана позволит ему получить товар бесплатно.

– Он сказал, что у него есть оружие, такое же как то, которое у него в руках хозяин…

Хозяин этого места и один из самых влиятельных торговцев в этом городе задумался. Оружие – это хорошо. Русские часто сюда привозили оружие, и оно хорошо расходилось. Пуштунские племена по обе стороны линии Дюранда приходили сюда, чтобы купить русское оружие. Значит, этот товар быстро найдет своего покупателя и осчастливит торговца хорошим доходом.

– Какова цена его оружия?

– Он не сказал, хозяин. Он сказал, что должен узнать цену, какую за него здесь дают – и только потом он скажет свою цену.

– Это разумно…

Хозяин заведения в раздумьи потер голый подбородок

– Сколько ты хочешь купить, русский?

– Килограммов двести. Это для начала. Надо проверить канал.

– У тебя есть такие деньги, русский? – изумленно спросил хозяин заведения.

– Я же не спрашиваю, есть ли у вас столько товара? – резонно ответил русский – куплю я у вас или нет, будет зависеть от цены, которую вы предложите.

– Но русский, какую же ты хочешь цену?

– Ту, которую я не получу там, в торговых рядах.

– Но двести килограммов, если вдуматься – не такая уж и большая партия

Русский покачал головой

– Когда я последний раз видел Алиджон-хана, да продлит Аллах годы его (оба афганца при этих словах ритуально провели руками по лицу и сказали: "Омен") – он сказал мне, что здесь я найду мудрых людей, способных думать не только о сиюминутном, но и о будущем. Каждый из нас кушает свой кусок хлеба – и Аллах свидетель, я не намерен отнимать у вас ваш. Но я не могу терять и свой, в той стране, где я живу – устоявшийся рынок, для того чтобы люди купили у меня – мне надо дать им достойную цену на товар, дать им заработать больше, чем они зарабатывают на обычных поставщиках. В той стране, где я живу продавать не так-то просто, чтобы у тебя был покупатель, надо первый раз предложить ему даром и второй и третий – чтобы он втянулся. Только в таком случае на нем потом можно заработать. А полиция? Аллах свидетель, я не ищу себе лихвы, я думаю о будущем…

Владелец заведения согласно кивнул. Русский говорил красиво и правильно – но надо помнить, что в каждой сделке есть две стороны, и у каждой стороны интересы противоположны. Одни хотят продать подороже, вторые – купить подешевле. И если ты будешь думать не о своих проблемах, а о проблемах других людей – так ты ничего не заработаешь.

– Ты хорошо говоришь, русский. Правильно. Но и у нас есть свои расходы, только барану всегда кажется, что на чужом пастбище трава слаще. Если ты думаешь, что мы купаемся здесь в роскоши – посмотри вокруг. Почти все, что мы зарабатываем тяжким трудом – мы вынуждены отдавать, у нас остается только на то, чтобы кормить наши семьи. Если тебя поймают с наркотиками, русский, то тебя ждет суд твоего царя, а если мы откажемся платить дань, которая, Аллах свидетель, несоразмерно высока – то ночью придут люди, перережут горло и бросят тело в реку Кабул без должного погребения. А все что заработано тяжким трудом – отберут и пустят семьи по миру. Ты говоришь про свои проблемы – но помни и про наши, мы не можем опускать цену ниже, чем она есть. Но если ты дашь заработать нам на том товаре, что ты привез на продажу – мы сможем дать тебе свой товар по самой низкой цене, такой чтобы только покрыть наши расходы.

– Хоп*******! – моментально сказал русский – но меня нельзя обмануть, я будут знать цену на свой товар, и на ваш тоже.

– Мы не собираемся никого обманывать – деланно оскорбился хозяин заведения – мы здесь сидим не для того чтобы обманывать. Приходи сюда ближе к вечеру, русский – и мы договоримся с тобой.

– Я приду. Кого мне спросить?

– Тебя пропустят. Просто подойди к воротам, через которые ты шел, скажи, что ты гость Гульбеддин-хана – и тебя проведут куда нужно.

Вместо ответа, русский неторопливо, чувствуя, как моментально напряглись невидимые стрелки, полез в карман. Но извлек он не пистолет, не гранату – а большую, золотую монету. Перебросил ее хозяину. Бакшиш и залог…

– Буду рад видеть тебя здесь, русский… – осклабился хозяин – я провожу тебя…

Монета была толстой, сделанной из чистого золота. Коллекционные десять червонцев, очень дорогая вещь с портретом Александра Четвертого Великого. Такая монета стоила пять номиналов и если человек может дать такую монету просто в качестве бакшиша – значит, у него и впрямь водятся деньги.

Непредвиденное произошло у выхода. Русский и Керим вышли из караван-сарая как раз в тот момент, когда к нему подрулил небольшой грузовичок. Это был необычный грузовичок – на нем на грузовой платформе были установлены грубо сваренные клетки для животных, но поверх прутьев были привязаны проволокой деревянные панели и брезент, чтобы никто не видел, что находится в клетке. Увидев хозяина заведения, пассажир грузовичка соскочил с сидения и что– то крикнув, убрал один мат – чтобы покупатель мог увидеть товар. Керим прошипел "шайтан!", владелец караван-сарая закричал на водителя, чтобы тот немедленно закрыл клетку обратно – но русский успел увидеть, что было в клетке.

Там были дети. Связанные, в оборванной одежде, избитые русские дети. Двое мальчиков и одна девочка. И один из мальчиков что-то крикнул по-русски.

Но русский ничем не показал, что увидел это или это как-то заинтересовало его. Он равнодушно отвернулся.

Нищий торговец Керим вернулся в караван-сарай через час. Перед этим он вызвал своего племянника – того самого что следил за дуканом, и дал ему поручение – сбегать по известному ему адресу и сказать, чтобы все разузнали про русского. Был ли он здесь раньше, с кем и на чем приехал, где стоит машина, и какая она, что теперь делает этот русский. Керим никому и никогда не доверял, какие бы имена не назывались. И был в этом прав.