Рина Хаустова - Дело об убийстве Распутина
Помощь проекту
Дело об убийстве Распутина читать книгу онлайн
На этом история российской монархии закончилась. Как образно выразился Александр Керенский, она стала «атрибутом прошлого».
84
Рассказывает Лили Ден, близкая подруга государыни, которая вместе с Анной Вырубовой ездила в 1916 году вместе с Распутиным в Сибирь:
«Распутин настоял на том, чтобы мы остановились в Покровском и познакомились с его женой. Село оказалось рядом деревянных изб в два этажа. Дом Распутина был немного больше остальных. Григорий сказал, что когданибудь, Их Величества приедут к нему в гости. Я изумилась, сказала, что это так далеко!.. Распутин сказал мне, что они должны приехать. Волей или неволей они приедут в Тобольск и, прежде чем умереть, увидят его родную деревню».
1 августа 1917 года царская семья выехала на поезде из Петрограда. Их везли в Тобольск. В Тюмени их пересадили на пароход «Русь». На второй день пути они проезжали Покровское и видели двухэтажный дом Распутина. Во второй раз они видели дом Распутина 14 апреля 1918 года, когда государь, государыня, дочь Мария и доктор Боткин проезжали через Покровское в Екатеринбург.
Из дневника Николая Второго:
«Поменяли лошадей в деревне Покровское. Долго стояли прямо напротив дома Григория и видели всю их семью, глядевшую на нас через окно».
85
Последнее письмо Распутина к государю приводится по книге, написанной на основе воспоминаний Чарльза Сиднея Гиббса.
Гиббс, подданный английской короны, был учителем английского языка и преподавал английский вначале дочерям последнего российского императора, а за тем и наследнику Алексею.
После падения империи Чарльз Гиббс добровольно последовал за царской семьей в Тобольск, где продолжал выполнять при детях свои прежние обязанности и по вечерам частенько коротал время в обществе бывшего государя.
После увоза царской семьи из Тобольска в Екатеринбург Гиббс отправился вслед за своими учениками. В Екатеринбурге оставался до зимы 1918 года.
Дал подробные показания по делу об убийстве царской семьи после прихода в Екатеринбург армии Колчака, помогал следствию в опознании вещей. С отступлением колчаковских войск был одним из тех, кто помогал сопровождать найденные в доме Ипатьева и месте уничтожения тел расстрелянной семьи следственные материалы.
В 1934 году Чарльз Гиббс принял православие, взяв новое русское имя Алексей. Спустя время принял монашеский постриг, получив при пострижении новое имя Николай.
В 1938 году вернулся в Англию. После Второй мировой войны организовал в Оксфорде православный приход. Прожил до 1963 года и умер в сане архимандрита. Похоронен на кладбище Хединстон, Оксфорд.
В архиве Гиббса сохранились уникальные документы — письма, предметы, фотографии.
До того как была опубликована книга «Дом особого назначения», последнее письмо Распутина, было известно, по воспоминаниям Аарона Симановича, иудея, торговца ювелирными украшениями, который называл себя «секретарем Распутина» и, действительно, был вхож к Распутину. Матрена Распутина в своих воспоминаниях посвятила Аарону немало благодарных строк. Однако сочиняя свои воспоминания «Распутин и евреи», изданные в Риге в 1924 году, тщеславный торговец преувеличил до анекдотического свое значение в жизни того, чьим секретарем себя именовал! Из «воспоминаний» Симановича понятно, что конфидентом Распутина Симанович не был и питался сплетнями и слухами. Реальная степень его осведомленности была невелика. Письмо же, похоже, он действительно видел, держал в руках и читал.
Текст, приведенный Симановичемпо памяти, поскольку в предисловии к своим воспоминаниям он признает, что никогда в жизни не вел ни записей, ни дневников и полагается исключительно на свою память, звучал так:
«Я пишу и оставляю это письмо в Петербурге. Я предчувствую, что еще до первого января уйду из жизни. Я хочу русскому народу, Папе, русской Маме, детям и русской земле наказать, что им предпринять.
Если меня убьют нанятые убийцы, русские крестьяне, мои братья, то тебе, русский царь, некого опасаться. Оставайся на твоем троне и царствуй. И ты, русский царь, не беспокойся о своих детях. Они будут еще сотни лет править Россией.
Если же меня убьют бояре и дворяне, и они прольют мою кровь, то их руки останутся замараны моей кровью, и двадцать пять лет они не смогут отмыть свои руки. Они оставят Россию. Братья восстанут против братьев и будут убивать друг друга, и в течение двадцати пяти лет не будет в русской земле дворянства.
Русской земли царь, когда услышишь звон похоронных колоколов, сообщающих тебе о смерти Григория, то знай — если убийство совершили твои родственники, то ни один из твоей семьи, то есть детей и родных, не проживет дольше двух лет. Их убьет русский народ. Я ухожу и чувствую в себе Божье указание сказать русскому царю, как он должен жить после моего исчезновения. Ты должен все учесть и осторожно действовать. Ты должен заботиться о твоем спасении и сказать твоим родным, что я им заплатил жизнью. Меня убьют. Я уже не в живых. Молись, молись. Будь сильным. Заботься о своем избранном роде. Григорий».
По-видимому, с письма Распутина была снята фотографическая копия. Во всяком случае, упоминание о ней встречается в воспоминаниях английского писателя, автора многотомной истории России, Бернарда Пэйрса, в 1914–1919 годах бывшего официальным корреспондентом британского правительства на Русском фронте. Писатель утверждает, что видел фотографию этого письма в Париже в 1934 году.
86
20 ноября (3 декабря) 1917 года Советская республика начала сепаратные переговоры о мире с Германией. Было подписано соглашение о перемирии, после чего начались долгие и исключительно трудные мирные переговоры. 3 марта 1917 года Брестский договор был подписан советской стороной. Договор, состоявший из 14 статей, был для России ужасен и сокрушителен: Россия теряла 1 млн. кв. м территорий, включая Украину, обязывалась демобилизовать армию и флот, устанавливались невыгодные для России таможенные тарифы в пользу Германии.
Этот договор был подписан Советской Россией в одностороннем порядке и вызвал взрыв негодования в странах Антанты. На Лондонской конференции 15 марта 1918 года было принято решение начать военную интервенцию в «Восточной России».
Брестский мир был аннулирован Советами после начала ноябрьской революции в Германии. Это было в 1918 году. Царская семья этого уже не застала.
87
Рассказывает Александра Теглева, няня Царских детей:
«Первый комиссар, который появился у нас после большевистского переворота, был Яковлев. Его приезда ждали… я не видела свидания Яковлева с государем и государыней. Знаю же о цели прибытия Яковлева от детей. Они говорили мне, что Яковлев приехал из Москвы… и увозит куда-то государя, что с государем решила ехать и императрица. Дети передавали мне, как убеждение, что государя увозят в Москву. Императрица сильно убивалась… она плакала. Видно было, что не по себе и государю. Он сдерживался, но был бледен и молчалив».
Рассказывает Елизавета Эрсберг, помощница няни царских детей:
«Княжны передавали мне со слов, конечно, родителей, что Яковлев везет государя в Москву. И государь, и государыня, по словам детей, думали, что большевики хотят перевезти его в Москву, чтобы он заключил мирный договор с немцами. Изза этого государыня и страдала. Она знала слабый характер государя. Алексей Николаевич болел. Значит, на государя там они могли подействовать в желательном для себя направлении, угрожая ему благополучием сына и оставшихся с ним. Вот почему государыня решила ехать сама».
Рассказывает Чарльз Сидней Гиббс, учитель царских детей:
«…я дежурил около Алексея Николаевича. Он был болен и очень страдал. Императрица обещала придти к нему после завтрака. Он все звал: «Мама, мама». Он все ждал и ждал, а она не шла. Я вышел. Мне кто-то сказал, что государыня встревожена, что она потому не пришла, что встревожена, что увозят государя. Между 4 и 5 часами она пришла. Она была спокойна. Но на лице ее остались следы слез. Чтобы не беспокоить Алексея Николаевича, она стала рассказывать «с обыкновенными манерами», что государь должен уехать с ней, что с ними едет Мария Николаевна, а потом, когда Алексей Николаевич поправится, поедем и все мы. Мы все думали, что их везут или на восток, или в Москву».