Маргарита Батицкая - Темный город

© Маргарита Батицкая, 2015

© Маргарита Батицкая, дизайн обложки, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Опять ночной город. Определенно, ночью город выглядит лучше, чем при свете дня: не видны серые, потертые стены домов и унылые улицы, а огни отвлекают от всего безликого, и можно спокойно идти вдоль дорог и витрин, перестав существовать для людей, без конца заполняющих эти улицы. Идти в никуда, раствориться в собственных мыслях и темноте.

Фрэнк Вудлен поднял воротник плаща: снова начинался дождь, бесконечный дождь. Вудлен не понимал, где он, что делает в этом городе, ночь теперь или только вечер: «Проклятье, как я здесь оказался! Это когда-то должно закончиться». Он поёжился от промозглой сырости и закурил, прислонившись к холодной стене. Что-то тревожило Фрэнка в беспокойных отражениях огней: «Надо бросать курить, надо бросать…». Кто-то из прохожих толкнул его. Спички вылетели из рук.

Позже Вудлен с трудом вспоминал, как он оказался в своей квартирке. Здесь все было по-прежнему: через жалюзи проскакивали проблески улицы, на полу и стенах прыгали полосы света, прорисовывались смутные очертания мебели и предметов, скомканная одежда на стуле… пара фотографий, блики на треснувшем зеркале… Шум дождя и ночного города усыплял. Вудлен опустился в кресло. Он уже много дней не зажигал света, так и сидел в полутьме комнаты и прислушивался к звукам города, шорохам дома с маленькими комнатами и старой мебелью, и ему казалось, будто ночь нескончаема. Он то засыпал, то просыпался, в голове проносились лица из толпы, звуки шагов, свет фар. Промокший плащ свисал со спинки стула. На пол падали холодные капли, мелодично вписываясь в шёпот ночи.

Вудлен снова видел светлый дом и залитый солнцем сад. Да, раньше было много света и солнца, но потом начались дожди… все изменилось.

Он видел улыбку жены, ее глаза, слышал звонкий смех. Она уходит в сад и растворяется в свете, за ней бежит маленький сын. Вудлен отчетливо слышит топот детских босых ножек. Он идет за ними… яркий свет фар, резкий удар и темнота…

Фрэнк проснулся от громкого стука в дверь. Он вспомнил, что находится в темной квартире, а за окном дождливая ночь.

Вудлен с трудом приходил в себя, а в дверь настойчиво стучали.

– Фрэнк, ты здесь? Фрэнки, дружище, может, впустишь меня? Это я, Гилберт. Гилберт Крейн.

Фрэнк поднялся с кресла: «Крейн, друг отца… Свет, нужно зажечь свет». Щелкнул выключатель. Вудлен открыл дверь и впустил ночного гостя. Гилберт шагнул в квартиру и крепко обнял Фрэнка:

– Сынок, хорошо же ты спрятался, я ищу тебя второй день, – его голос звучал отстраненно и глухо.

Фрэнк пытался понять, сон это или реальность. Ясность мыслей возвращалась очень медленно.

– Гилберт, это ты? Как ты нашел меня? Проходи.

Крейн сел на стул спиной к свету, не снимая плаща. На секунду Фрэнк услышал, как на пол падают капли, этот звук гулко отдавался у него в мозгу. Он посмотрел на Гилберта. Они не виделись пять лет. Да, пять лет, с тех пор как…

– Я искал тебя в старом доме, но там уже четыре года живут другие люди. В участке мне сказали, что ты вышел в отставку после аварии. Шериф теперь тот смышленый паренек, кажется, твой друг, Стивенс. Да… Значит, ты решил спрятаться от всего мира?

– Да, решил…

Свет в комнате мерцал, Фрэнк пытался разглядеть лицо своего гостя. Тот изменился, сильно изменился. Постарел… В нем появилась какая-то затравленность, обреченность. Что-то тревожило этого человека.

– Эмили и Ричи… Какая страшная авария. Сколько лет прошло. Фрэнки, ты молод, ты еще выберешься. Ведь ты жив, – Крейн закурил и откинулся на спинку стула.

Фрэнк увидел его улыбающиеся глаза. Да, он помнил эти глаза. Гилберт и отец Вудлена выросли вместе, Крейн был частым гостем в доме друга и после его свадьбы. Потом он тоже женился, у него родился сын, через несколько лет появилась дочка, Крейн открыл свой отель. Он был уважаемым человеком в этом городе, как вдруг обвинение в убийстве, суды. Вину доказать не смогли, но он был уничтожен, друзья отвернулись от него, жена забрала детей и уехала в дом родителей.

– Ты был хорошим шерифом, Фрэнк, как и твой отец.

Свет снова замерцал.

– Я принесу выпить, – Вудлен приподнялся, но Гилберт остановил его жестом.

– Не надо. Позже… У меня есть дело. Ты единственный, кому я могу это доверить. Фрэнк, мне грозит опасность. Я составил завещание, и мне нужно, чтобы ты позаботился кое о ком. Дело в том, что у меня есть еще одна дочь.

– Что?

– Я узнал об этом полгода назад. Ее мать написала мне перед своей смертью. Фрэнк, после того, как все отвернулись от меня, я остался один в огромном отеле, без семьи, без друзей, никто не хотел иметь со мной никаких дел. Отель пришел в запустение. Пятнадцать лет я был мертв для мира и сам для себя. И вдруг месяц назад я узнаю, что у меня есть вторая дочь. Я хотел тут же броситься и найти ее, но, Фрэнк, я ничего не знаю о ней, она может меня ненавидеть или не знать обо мне вовсе. Ее зовут Вайнона Сирин.

– Кто ее мать?

– Это сейчас не имеет значения. Найди ее, Фрэнк. Прошу тебя, мне нужна твоя помощь. Вот адрес. Там она жила с матерью, – Крейн протянул карточку.

– Гилберт, я готов тебе помочь, но почему ты так спешно составил завещание, тебе угрожали?

– Налей-ка мне чего-нибудь выпить.

Фрэнк встал и пошел на кухню. Дверь со скрипом закрылась за ним. Он нашел полупустую бутылку виски и два стакана. Но когда он вернулся в комнату, Крейна уже не было. Фрэнк подошел к окну и приоткрыл жалюзи: из-за угла дома выехала машина. В тусклом свете фонаря Вудлен успел заметить номер: 4ACE422. Было ясно, что Гилберт решил уйти тайком, не попрощавшись.

Фрэнк опустился в кресло. Все это ему совсем не нравилось. Он пытался привести в порядок свои мысли. Гилберт Крейн. Двадцать лет назад его обвинили в убийстве мэра города, Икабота Стенли. Обвинение строилось на единственной улике – револьвере из коллекции оружия семьи Крейнов, с отпечатками Гилберта. Обвинение утверждало что, в тот день мэр оставался в доме один. Прислугу и секретаря он отпустил. Крейн ворвался в его кабинет и выстрелил… Затем скрылся из дома мэра, оставив оружие на месте преступления. Мэра нашли мертвым с пулей в голове в запертой комнате. Никаких других улик найдено не было. Крейна арестовали через сутки. В день убийства никто не видел его ни в городе, ни в отеле. Но объяснить то, как Крейн мог оказаться в запертой изнутри комнате с закрытыми окнами на четвертом этаже, не смогли, также не было мотива для убийства. Версия о том, что убийца проник в окно, тоже отвергалась: стена здания была гладкой и отвесной, расстояние между окнами слишком большое, чтобы перебраться из одного окна в другое. Но суд был настроен против Крейна, ведь был убит любимый всеми мэр. Гилберт отказался от показаний. Но в его защиту выступила жена мэра, Мередит. Она призналась, что в тот день Крейн приезжал к ней в загородный дом у озера, в двухстах километрах от города. Были и свидетельские показания прислуги, живущей в доме. Крейн не мог оказаться в городе во время убийства. Он был оправдан судом, но жизнь его рухнула… Он остался один в разрушающемся отеле.

Фрэнку тогда было восемь лет. Он помнил эту историю и знал о деталях следствия, ведь шерифом был его отец. И знал, какой трагедией это стало для отца…

«Нет, нельзя это так оставлять», – Фрэнк встал, захватил плащ и направился к двери. В коридоре было тихо. «Наверно, около четырех утра», ̶ Он спустился по лестнице и вышел на улицу. Дождь сменился густым туманом. «Что за черт, с этим городом творится что-то странное», – Вудлен поднял воротник повыше, ему понадобилась пара минут, чтобы вспомнить, где припаркована его машина. Туман превращал город, дома, машины в какой-то жутковатый мир. Фрэнк шел и чувствовал вязкий холод.

Он сел в машину, звук закрывающейся двери показался ему нереальным. Фрэнк достал сигарету и пошарил рукой в кармане в поисках спичек, но не нашел их. В нагрудном кармане рубашки лежала карточка с адресом, оставленная Гилбертом. Фрэнк знал семью Крейна, его жену и двух детей: Ханну и Чарльза. Но оказалось, что есть еще одна дочь…

Через двадцать пять минут Фрэнк стоял у входа в отель «Хикори-хаус». Буквы давно не горели, только изредка искрились. Здание пришло в сильное запустение. Трудно было представить, что здесь кто-то может жить. Света в окнах не было. Фрэнк заметил, что дверь приоткрыта, он помедлил, прежде чем войти: его охватило тревожное предчувствие. Темное здание отеля давило пустотой и ветхостью. Внутри царил полумрак, но свет уличного фонаря выхватывал из сумрака отдельные предметы. Фрэнк чувствовал: что-то не так. Он не стал пытаться включить свет или позвать Крейна. По памяти Вудлен пересек холл и стал подниматься по лестнице – там был кабинет Гилберта. Верхняя ступенька резко скрипнула под его ногой. Фрэнк толкнул дверь в кабинет, она открылась почти неслышно, он шагнул внутрь: комната была рассечена полосами болезненного желтоватого света фонаря. Фрэнк увидел кресло с кипой книг и газет на нем. А в дальнем углу – рабочий стол, который стоял в полутьме. Свет фар проезжающей машины охватил стол, и Фрэнк увидел Гильберта, лежащего головой на этом столе. Вудлен резким движением включил светильник у кресла. Крейн лежал в луже собственной крови, которая залила столешницу и уже начала стекать на пол. Фрэнк рванулся к нему и взял руку. Пульса не было, но тело было еще теплым. Вудлен ощутил невыносимую тяжесть в груди: за годы работы в полиции он так и не смог привыкнуть к виду мертвого человека…