Агата Кристи - Последний сеанс

Агата КРИСТИ

ПОСЛЕДНИЙ СЕАНС

Рауль Добрюль перешел по мосту через Сену, насвистывая себе под нос. Это был молодой французский инженер приятной наружности, со свежим лицом и тонкими темными усиками. Вскоре он добрался до Кардоне и свернул к двери дома под номером 17. Консьержка высунулась из своего логова, сердито обронив "доброе утро", и Рауль ответил ей жизнерадостным приветствием. Затем он поднялся по лестнице на третий этаж. Стоя под дверью в ожидании ответа на свой звонок, он еще раз просвистел полюбившуюся мелодию. Нынче утром Рауль Добрюль пребывал в особенно приподнятом настроении.

Дверь открыла пожилая француженка. Ее испещренное сеточкой морщин лицо расплылось в улыбке, когда она увидела, кто пришел.

- Доброе утро, месье!

- С добрым утром, Элиза, - поздоровался Рауль, входя в переднюю и стягивая перчатки. - Госпожа ждет меня, не правда ли? - бросил он через плечо.

- О, да, разумеется, месье, - Элиза прикрыла дверь и повернулась к гостю. - Если месье пройдет в малую гостиную, госпожа через несколько минут выйдет к нему. Она прилегла.

- Ей нехорошо? - Рауль поднял глаза.

- "Нехорошо"?! - Элиза негодующе фыркнула. Она распахнула перед Раулем дверь малой гостиной. Он шагнул внутрь, и служанка вошла следом за ним. "Нехорошо"? - повторила она. - Как же она, бедняжка, может чувствовать себя хорошо? Вечно эти сеансы! Это никуда не годится, это противоестественно! Разве такое предназначение уготовил нам милостивый Господь? Не знаю, как вы, но я прямо скажу: все это - общение с лукавым!

Рауль успокаивающе похлопал ее по плечу.

- Полноте, Элиза, - увещевающим тоном проговорил он. - Не заводитесь. Слишком уж вы склонны видеть происки дьявола во всем, чего не в силах постичь умом.

- Ладно уж, - Элиза с сомнением покачала головой. - Что бы там ни говорил месье, а не по нутру мне все это. Взгляните на госпожу! День ото дня она все больше бледнеет и худеет. А эти ее головные боли! - Элиза взмахнула руками, Ох, не к добру он, спиритизм этот. Духи - поди ж ты! Все добрые духи давно уже пребывают на небесах, а остальные - в преисподней!

- Ваш взгляд на загробную жизнь прост до безмятежности, - заметил Рауль, опускаясь на стул.

- Я добрая католичка, месье, только и всего. - Женщина расправила плечи. Она осенила себя крестным знамением и двинулась к двери. Взявшись за ручку, Элиза остановилась. - Месье, - с мольбой обратилась она к Раулю, - ведь все это прекратится после вашей свадьбы?

Рауль слабо улыбнулся в ответ.

- Вы - славное и верное существо, Элиза, и вы преданы своей хозяйке. Не опасайтесь: после того, как госпожа станет моей женой, всем этим "спиритическим делишкам", как вы их называете, придет конец. У мадам Добрюль не будет никаких сеансов. Элиза просияла.

- Честное слово?

Ее собеседник кивнул с серьезным видом.

- Да, - отвечал он, обращаясь скорее к самому себе, нежели к ней, - да, пора с этим кончать. Симонэ наделена дивным даром, которым вольна пользоваться по собственному усмотрению, но она уже сыграла свою роль! Как вы только что заметили, Элиза, госпожа чахнет и бледнеет не по дням, а по часам. Самое трудное и мучительное в жизни медиума - страшное нервное напряжение. Вместе с тем, Элиза, ваша хозяйка - лучший медиум в Париже, если не во всей Франции. К Симонэ стремятся попасть люди со всего света, ибо знают, что с ней можно не опасаться ни ловкого надувательства, ни шарлатанства.

- "Надувательства"! - презрительно процедила Элиза. - Еще чего! Мадам не способна провести и младенца, даже пожелай она этого!

- Она - сущий ангел! - пылко воскликнул молодой француз. И я.., я сделаю все, что в силах сделать мужчина, чтобы дать ей счастье. Вы мне верите?

Элиза расправила плечи и заговорила просто, но с некоторым достоинством:

- Я служу у госпожи не первый год, месье, и не кривя душой могу сказать, что люблю ее. Если б я не верила, что вы обожаете ее, как она того достойна, я бы разорвала вас в клочья!

- Браво, Элиза! - Рауль рассмеялся. - Вы - настоящий друг и, должно быть, одобрите мое решение настоять, чтобы ваша хозяйка бросила всех этих духов и прочий спиритизм.

Он ожидал, что женщина воспримет это шутливое замечание с улыбкой, но ее лицо почему-то сохранило мрачно-серьезное выражение, и это удивило Рауля.

- А что, если... - нерешительно молвила Элиза, - что, если духи так и не оставят ее, месье?

- О! Что вы хотите этим сказать? - Рауль вытаращил на нее глаза.

- Ну.., я говорю, что будет, если вдруг духи так и не отвяжутся от нее? повторила служанка.

- Вот уж не думал, что вы верите в духов, Элиза. А я и не верю. - В голосе Элизы зазвучали непреклонные нотки. - Какой дурак в них поверит! И все-таки...

- Так-так.

- Мне трудно объяснить вам это, месье. Понимаете, я.., мне всегда казалось, что эти медиумы, как они себя величают, - просто хитрые прохиндеи, которые надувают несчастных, лишившихся своих близких. Но госпожа совсем не такая. Госпожа хорошая. Она честная и... - Элиза понизила голос, в ее речи зазвучали нотки благоговейного трепета: - Ведь все получается. Никакого обмана. Все выходит, и именно этого я боюсь. Потому что, я уверена, месье, все это не к добру. Это противно природе и всемилостивейшему Господу нашему. И кому-то придется за это расплачиваться.

Рауль поднялся со стула, подошел к служанке и потрепал ее по плечу.

- Успокойтесь, милая Элиза, - с улыбкой сказал он. - У меня есть для вас добрая весть: сегодня - последний сеанс. С завтрашнего дня их больше не будет.

- Выходит, один сеанс назначен на сегодня? - В вопросе пожилой женщины сквозила подозрительность.

- Последний, Элиза, последний.

- Госпожа не готова, ей нездоровится... - Элиза сокрушенно покачала головой.

Договорить ей не удалось: распахнулась дверь, и вошла высокая, красивая женщина. Она была изящна и грациозна, а ее лицо напоминало лик мадонны Боттичелли. Рауль прямо-таки засиял от радости, и Элиза тихонько вышла, оставив их одних.

- Симонэ! - Он взял ее длинные белые руки в свои и принялся целовать их.

Женщина нежно произнесла его имя:

- Рауль, милый!

Он вновь осыпал поцелуями ее руки, потом пытливо вгляделся в лицо хозяйки.

- Как ты бледна, Симонэ! Элиза говорила мне, что ты прилегла. Уж не захворала ли ты, любовь моя?

- Нет.., не захворала. - Она замялась. Рауль подвел ее к кушетке и усадил рядом с собой. - Тогда в чем дело?

Девушка-медиум тускло улыбнулась.

- Ты будешь думать, что все это глупости, - пробормотала она.

- Я? Буду думать, что это глупости? Никогда! Симонэ высвободила руки, замерла и минуту-другую молча смотрела на ковер. Потом глухой скороговоркой проговорила:

- Я боюсь, Рауль.

Он молча ждал продолжения, но девушка безмолвствовала. Тогда он ободряюще сказал:

- Ну, и чего же ты боишься?

- Просто боюсь... Боюсь, и все. Он изумленно взглянул на нее, и девушка поспешила ответить на этот его взгляд:

- Да, это вздор, не так ли? Но я чувствую себя именно так. Боюсь, просто боюсь. Не знаю, в чем тут причина, но меня ни на миг не оставляет мысль, что со мной должно случиться нечто ужасное.

Взор ее был устремлен вперед, в пространство. Рауль мягко обнял ее.

- Нельзя поддаваться смятению, милая, - сказал он. - Я знаю, в чем тут дело, Симонэ. Это все напряжение, нервное напряжение, в котором живет медиум. Все, что тебе нужно, - это отдых, отдых и покой.

- Да, Рауль, ты прав. - Она благодарно взглянула на него. - Все, что мне нужно, - это отдых и покой.

Она закрыла глаза и мягко откинулась назад, в его объятия.

- И счастье, - шепнул Рауль ей на ухо. Он крепче обнял Симонэ; та глубоко вздохнула, не открывая глаз.

- Да, - пробормотала она, - да... Когда ты обнимаешь меня, я испытываю ощущение безопасности, забываю про эту ужасную жизнь медиума. Ты многое знаешь, Рауль, но даже тебе невдомек, каково это!

Он почувствовал, как напряглось ее тело. Глаза Симонэ вновь раскрылись, и их взгляд опять устремился в пространство.

- Человек сидит в темной комнате и чего-то ждет. А тьма пугает, Рауль, потому что это тьма пустоты, небытия. И человек нарочно отдается ей, чтобы затеряться в ее глубинах. Он ничего не знает, ничего не чувствует, но потом в конце концов мало-помалу наступает пробуждение ото сна, медленное, мучительное возвращение. И оно так изнурительно, так изматывающе!

- Я знаю, - промямлил Рауль, - я знаю.

- Так изнурительно... - шепотом повторила Симонэ, и тело ее в изнеможении обмякло.

- Но ты великолепна, Симонэ. - Он взял ее за руки, стараясь ободрить и заразить своим воодушевлением. - Ты неповторима. Величайший медиум, какого только видел свет.

Она слабо улыбнулась и покачала головой.

- Да уж поверь! - стоял на своем Рауль. Он вытащил из кармана два письма. - Видишь, это от профессора Роше и от доктора Женера из Нанси. Оба умоляют тебя не отказывать им и в дальнейших услугах, хотя бы иногда.

- Нет! - вскричала Симонэ, вдруг резко поднимаясь на ноги. - Я не смогу, не смогу! С этим должно быть покончено, ты мне обещал, Рауль!