Оксана Обухова - Боже мой, какая прелесть!

– Пойдем в гостиную. Сядем и поговорим.

Я чувствовала себя опытной Бабой-ягой, сытно накормившей крошку Ванечку.

Баньку я ему не предлагаю. Но и зажаривать не буду.

Я только поставила на низкий столик поднос, усадила гостя на диван и сама села в кресло напротив.

– Так, Антон, давай рассказывай все по порядку.

Мальчик, сидевший во взрослой позе кучера, вскинул голову:

– А что рассказывать-то? Он ее убил…

– Так. Подожди, – перебила я, – как он ее убил? Где? Когда? Если хочешь, чтобы я тебе помогла, рассказывай все с самого начала. Как звали твою тетю?

– Лиза, – буркнул мальчик. – Тетя Лиза.

– Где и как произошло убийство? И почему ты обвиняешь в этом Анатолия Андреевича?

– А кого еще?! – вскинулся Антон.

– Ты это видел?

– Нет, – насупился мальчик. – Но я знаю! Это он!

– Откуда ты знаешь? – терпеливо продолжала я. За время, пока Антоша ужинал, я немного охолонула и уже не собиралась рваться в бой, не выяснив причин для объявления военных действий.

Что, если мальчик ошибается? Что, если я пойду на поводу эмоций маленького мальчика и совершу какую-нибудь глупость? Обвинения в убийстве штука серьезная, торопиться с выводами не надо…

– Если ты не видел, то почему уверен, что именно Анатолий Андреевич виновен в гибели твоей тети?

– Она к нему пошла!

– Куда?

Мальчик не ответил и отвел взгляд.

– Куда, Антон, пошла твоя тетя? – мягко повторила я.

– Он ей позвонил, – разглядывая угол, сказал ребенок и снова вскинулся: – Я знаю, это он звонил!

Так, судя по всему и по этому выкрику в особенности, достоверно племянник ничего не знал. Он криком пытался убедить в правоте обвинений не только меня, но, пожалуй, и себя.

По детским лицам правду легко читать.

– Антон, тетя тебе сказала – звонил Анатолий Андреевич Коновалов?

– Нет, – разозленно помотал головой мальчишка и стиснул зубы, глядя на меня исподлобья.

– Ты брал трубку телефона, слышал его голос, видел его?

– Нет! Нет! Нет! – взвинчивая себя, прокричал мальчик. – Но я знаю! Это был он! Тетка с ним разговаривала по телефону… Я понял, я понял – это он!

– Откуда ты понял? Почему? Она называла его по имени?

– Нет, – как-то сдулся мой крикун, но продолжил стоять на своем: – Это был он. У Лизы голос всегда меняется, когда она с ним разговаривает. Только с ним! Я знаю. С ним, и ни с кем другим!

– Хорошо. Допустим, твоей тете позвонил Анатолий Андреевич Коновалов. Что было дальше?

– Она вышла. Сказала мне собираться и велела ждать ее уже в одежде. Мы на электричку торопились.

– Понятно. Тетя вышла из дома и пошла – куда?

– Не знаю, – буркнул мальчик и повесил голову. – Я в окно не смотрел. Она ушла. А я ждал, ждал… Потом во двор спустился, смотрю, а у гаражей народ толпится, – мальчик говорил все тише и тише, – и тетя Лиза лежит… Ее машина сбила… Насмерть.

Возле гаражей во дворе дома? Насмерть? Верится с трудом. Для того чтобы человек погиб, нужна приличная скорость.

– Антон, а как получилось, что тетю сбила машина не на проезжей части, а во дворе? У вас под окнами автотрек?

Мальчик печально покачал головой:

– Нет, какой автотрек. Большой гаражный ко оператив, а к нему дорога. Длинная. С одной стороны гаражные задники, с другой – кусты.

Понятно, разогнаться можно.

– И почему твоя тетя оказалась на этой дороге?

– А вот потому! Он всегда к ней туда приезжает, если мы дома!

– Мы – это кто?

– Я или мамка!

– Ты живешь с тетей и мамой?

– Нет, – буркнул мальчик. – Я живу с мамой в Ярославле, в Москву мы к тетке приезжали.

– Понятно. Ты приехал на каникулы. А где твоя мама? В Ярославле?

– Да не на каникулы я приехал! – с мольбой в голосе, видимо устав от бесконечных вопросов еще в милиции, воскликнул Антон. – Я на сборы приехал! В ЦСКА!

Я подняла брови:

– Ты спортсмен?

Вот почему в мальчике я увидела нечто знакомое. Детей-спортсменов я узнаю сразу.

– Да, хоккеист!

– Ого. И тебя пригласили в ЦСКА? – тоном «надо же, как повезло» высказалась я, пытаясь напомнить ребенку, что в его жизни много чего хорошего.

– В ЦСКА, – фыркнул Антон. – Понимала бы чего… Я праворукий центр из Ярославля. Форвард первого звена. Если б не мамкина операция, только бы они тут меня и видели!

– Подожди, подожди, – проговорила я. – В мои времена приглашение в московские клубы много значило.

– Вспомнила, – усмехнулся центрфорвард. – Когда это было? При царе Горохе? У нас, – с гордостью заявил мальчишка, – лучшая хоккейная школа в стране. Если б не мамкина операция, фиг бы я в вашу Москву приехал.

Спорить с куликом, поющим о своем болоте, я не стала. Спросила сердобольно:

– А что, операция тяжелая?

– Угу, – потупился маленький хоккеист, – в Ярославле таких не делают. Только здесь в кардиоцентре, и то очередь… Мамка пока в Ярославле, дома, вызова дожидается…

Бедный, бедный, бедный. Мальчики, у которых болеют мамы, рано взрослеют и рано начинают чувствовать ответственность за все. О папе Антон даже не упомянул, а я не отважилась спрашивать. И так ясно – мама и Антон, Антон и мама. И называет он ее «мамкой» не с грубостью, а со щемящей душу, немного вызывающей нежностью. Как рано выросший ребенок.

– Пей, Антоша, чай, а то совсем остынет.

Мальчик послушно взял чашку, отхлебнул и, покосившись на окно, где виднелась коноваловская крыша, сказал:

– Он как… тебя заставил?

Похоже, маленький гость проникся ко мне доверием.

– Нет, Антон, не заставлял. Я сама дура.

– Не знала, что он… Что он…

– Да, Антон, о том, что он убийца, конечно, не знала. Могла догадаться, но…

– Вы спите вместе? Ого. Какая недетская прозорливость. Но не тот случай.

– Нет, мы только соседи.

– Тогда почему?! – поставив чашку на стол, спросил Антон. – Почему ты обманула милиционеров?!

Во-первых, могла бы сказать я, он разбил машину, денег на починку которой у меня нет. (Скорее всего, Анатолий Андреевич пытался повторным столкновением скрыть следы первой аварии, когда погибла тетя Лиза.)

А во-вторых, я жадная. Но этого говорить не стоит. Зачем лишать ребенка иллюзий.

– Он пришел ко мне с милицией, я растерялась… Ну и сказала, как он все подстроил… В общем, прости, Антон. Так получилось.

– Но теперь ты пойдешь со мной в милицию?! Расскажешь все, как было!

– Пойду, – ни секунды не сомневаясь, кивнула я. Какие могут быть сомнения, когда рядом, с совсем больными глазами, страдает маленький человек. Честный, открытый, совершенно не испорченный мальчик… Как я когда-то… – Но только не сегодня. Сейчас вечер, рабочий день и у милиционеров закончен. Но завтра, завтра мы пойдем вместе. Обещаю.

– Нет, сегодня! У меня телефон лейтенанта Сережи есть! Он мне про тебя рассказал и что ты дала Коновалову это… алиби, вот! Но если все получится, то он сразу сюда приедет! Он обещал!

«Получится», значит. Ну и хитрец лейтенант этот. Натравил на меня маленького родственника погибшей, использовал в игре детскую карту… Ну и ловкач. А казался таким милым и незаметным…

– Так, получается, это лейтенант тебя направил, – оттягивая момент принятия решения, про бормотала я. – А капитан…

– Стрельцов на пенсию собрался, – перебил меня мальчик. – Ему все глубоко фиолетово. Последний месяц трубит. – И с надеждой заглянул в глаза: – Так я звоню? А? Сергей приедет, он обещал…

Господи, как же мне не хотелось всем этим заниматься!

Давать показания, краснея, оправдывать прежнее вранье, доставать часы из канистры…

Нет, безусловно, я расскажу всю правду. Но…

– Антон, давай оставим все до завтра.

– Но почему?! – Мальчишка подскочил с дивана. – Чего тянуть?!

– Да потому, что Коновалов мне машину чинит! – не хуже центрфорварда заорала я. – Сам разбил, сам чинит! Понимаешь?! У меня денег на ремонт машины нет!

– Эх ты…

Антон стоял надо мной. Маленький, взъерошенный и обиженный снова. Смотрел сверху вниз и презирал.

Я схватила его за руку и с силой стиснула ладонь:

– Антон, я обещаю, обещаю. Завтра мы пойдем в милицию. Я все расскажу. Все, как было. Но сегодня… Сегодня Коновалов сказал – через два дня машина будет как новенькая! Давай подождем до завтра! Ничего не изменится!

Мальчик вырвал пальцы из моего кулака, отошел к окну и надулся.

Боже, как все запутано! Я могу избавить его от муки ожидания, могу добиться справедливости… Но и сама понимаю – я права! Один день ничего не решает! Завтра к вечеру мне пригонят «рено», и пусть капитан Стрельцов с лейтенантом Сережей арестовывают соседа на здоровье.

Но не сегодня.

Я не могу остаться без машины. Метро до нашего чертова поселка еще не прорыли и вряд ли когда сподобятся. А до автобусной остановки и маршруток полчаса через поле по солнцепеку шлепать… По пыли, без тени, конец июля – жара несусветная.