Андрей Ветер - Я, оперуполномоченный

– Ёлки-палки! Что ж это получается? Как же работать-то? – Виктор растерянно посмотрел на капитана и подумал: «Ну, попал, мать твою, влип по уши…»

– Ты не отчаивайся, Витя. Если будешь умно и хитро работать, если освоишь науку ловко отказывать в возбуждении уголовного дела, всё будет нормально. А потом пойдёшь работать в район, на Петровку – там уже никто ничего не скрывает. Скрываем только мы – сыщики отделения милиции, то есть «на земле». Запомни это. Ты, сыщик, работающий «на земле», формируешь статистику.

– Пётр Алексеич, – медленно проговорил Смеляков, – но ведь этот принцип неправилен в корне. Я имею в виду принцип оценки всей нашей работы… Получается, что вся система МВД преступна. Ведь я же знаю, я всё-таки изучаю криминологию в институте, я рассуждаю, конечно, с точки зрения теории, но я рассуждаю правильно… – Смеляков заметно волновался, но говорил убеждённо. – Ведь что такое статистика? Это один из вспомогательных элементов при оценке какого-нибудь явления. В данном случае мы говорим о преступности. Оценить преступность, чтобы принять правильные меры реагирования. Вот для чего нужна статистика. Это вспомогательная вещь. Как же можно брать её за основу оценки деятельности правоохранительных органов?

– Ну, дорогой мой, – Сидоров закурил очередную папиросу, – мы ж имеем дело с идеологией. Я же тебе только что сказал, что никто у нас, – он многозначительно потыкал пальцем вверх, – не допустит, чтобы в нашей стране преступность была выше, чем в Америке. Поэтому у нас всё сделано хитро: административные правонарушения – это отдельная статистика, а уголовные преступления – другая статистика. Вот… Ты же понимаешь, Витя, идёт соревнование двух систем…

– Я понимаю. Но сколько людей, сколько судеб искалечено из-за такого подхода к делу? Когда преступления раскрываются ради статистики или скрываются ради неё же, не могут не страдать невинные люди.

– И что же ты предлагаешь? – хмыкнул Сидоров.

– Работу правоохранительной системы должны оценивать те самые люди, защитой которых занимается вся машина МВД. Это по их реакции государство должно судить о работе своего, такого важного инструмента, как правоохранительная система! – Смеляков с жаром потыкал пальцем куда-то в воздух рядом с собой, будто там и находился весь правоохранительный аппарат. Глаза Виктора сузились, взгляд сделался жёстким. – Если жалуются люди, это означает, что плохо работают министерство, ведомство, чиновники, и это означает, что надо срочно принимать меры и исправлять ошибки и недочёты!

Смеляков замолчал. Капитан выдвинул ящик стола и порылся там, ища что-то. Затем задвинул ящик, так ничего и не достав, и посмотрел на своего подопечного. Продолжать затронутую тему не имело смысла.

– Я говорил с Болдыревым о жилье для тебя, – сказал он, переводя разговор в другое русло. – Он обещал решить этот вопрос, не сразу, конечно. Выделят тебе уголок где-нибудь в коммуналке. А на ближайшее время я договорился насчёт комнаты, где ты можешь жить. Пятнадцать рублей в месяц.

Поскольку Смеляков молчал, капитан продолжил:

– Там живёт Денис Найдёнов, семнадцатилетний парнишка. Паренёк хороший, но начинает понемногу скатываться вниз. Случилась у него беда: сиротой остался. Он с бабкой живёт, она бывший военврач. Денис сейчас в десятом классе, школу заканчивает. Отец у него был физик, умер в прошлом году от сердца. А через пару месяцев мать скончалась, должно быть от горя. Видишь, какая, оказывается, бывает любовь. Мальчишка сильно переживал, совсем раскис, начал пить понемногу. Теперь уже втянулся и даже закусывает всякими успокоительными таблетками, седуксеном или реланиумом например. А это уже плохо пахнет. Парень-то по натуре хороший, но сломался. Боюсь, не справится с ситуацией, такие обычно не выкарабкиваются…

– Какие «такие»?

– Душевные, мягкие, тонкого склада… Так что? Может, сходим? Тут близко. Поглядишь комнату?

Денис был худой, высокий, длинноволосый, одетый в сильно поношенный синий тренировочный костюм, вытянутый на коленях. Увидев Сидорова, он отступил к стене и сложил руки на груди. Заполнявшая его глаза печаль сразу обратила на себя внимание Смелякова. Пётр Алексеевич поздоровался и снял пальто.

– Вот и постоялец, – указал он на Смелякова.

– Здравствуйте, – тускло сказал Денис.

– Меня Виктором зовут. – Смеляков протянул руку и ощутил крепкое пожатие Дениса.

– Где бабушка? – спросил Сидоров и крикнул куда-то вглубь квартиры: – Анастасия Романовна, день добрый!

В ответ кто-то чихнул, послышалось шарканье тапочек, но никто так и не появился.

– Она простудилась, в кровати лежит почти всё время, в плед кутается, чаем греется, – пояснил Денис и посмотрел на Виктора. – Вы раздевайтесь, проходите. У нас две комнаты. Вы в маленькой будете. В большой я с бабкой обитаю, там шкафом перегорожено пополам, так что как в разных кабинетах получается.

Вдоль коридора тянулись книжные полки, заставленные до потолка.

– Книг-то сколько! – с восторгом выдохнул Виктор. – Шикарно!

– Читать любишь? – спросил Сидоров.

– Обожаю книги. Жаль, сейчас времени маловато. Раньше-то у меня не каждый день дежурства были, так что я и в библиотеку ходил. Только там приходилось заранее в очередь становиться на некоторые издания. А тут всё под рукой! Смотрите-ка, Пётр Алексеич, здесь и Гельвеций, и Тацит, и Шопенгауэр, а вот и Франсуаза Саган. Я о них только слышал, но никогда не читал.

– А Денис понемногу распродаёт их… Верно говорю, Денис? Спихиваешь иногда? Деньги-то на винишко тратишь?

Юноша молча отвернулся и скрылся в большой комнате.

– Не любит он, когда о вине напоминают. Он уже два привода в милицию за драку схлопотал за последние полгода.

– Вы говорили, что он хороший парнишка, – напомнил Виктор.

– Хороший-то он хороший, да вот несдержанный делается от вина. Девушку защищать бросился, а получилось чёрт знает что, руку кому-то сломал в запальчивости… Ну, оглядывай свои владения. Нравится?

Комнатка была тесная, но Виктор и не мечтал о хоромах. В углу ютился письменный стол, к нему примыкала кровать, за дверью стоял старинный бельевой шкаф тёмно-коричневого цвета, с вырезанными по периметру дверцы крупными рельефными цветами. Над кроватью на стене висела гитара.

– Отлично, просто чудесно.

– Значит, можешь переезжать…

Когда Смеляков получил разрешение ознакомиться с выписками из сводок ООДП, то сразу почувствовал прилив уверенности.

«Вот оно! Ничто не бывает зря. Не работал бы я в ООДП, так и не знал бы, что фиксируют каждого входящего и выходящего, и в голову не пришло бы обратиться за помощью в ООДП. Но я-то знал, уверен был, и вот теперь у меня есть полезная информация».

Приехав в отделение милиции, он не мешкая направился к Сидорову.

– Товарищ капитан!

– Что ты сияешь как медный таз? Выяснил, что ли, чего?

– Пётр Алексеевич! К Забазновским приходили грузины!

– Ты без суеты давай, по порядку выкладывай. И скинь пальтишко для начала. Что там с грузинами?

– В сводках указано, что в гости к Забазновским часто приходили кавказцы, иногда приходили с сыном, иногда с дочерью Забазновского, случалось, даже вместе с его женой. Там были девушки и ребята, возраст 20–22 года. И выводы в сводке были такие: скорее всего, это сокурсники детей Забазновского.

– А они учатся в Первом медицинском, так? – вспомнил Сидоров, попыхивая папиросой. – Почему ты думаешь, что именно грузины?

– В одной сводке сказано, что дежуривший возле дома сотрудник ООДП зафиксировал данные одного из кавказцев, выходивших из квартиры Забазновского. Он выходил один. Там ведь если кто с хозяевами входит или выходит, то постовой никогда не остановит и не спросит документов. А тут парень один возвращался, вот офицер и тормознул его. И эти данные он отразил в сводке. Грузина того зовут Месхи Давид Левонович. Он студент Первого медицинского института, уроженец города Тбилиси, проживает в Москве на съёмной квартире по адресу: Профсоюзная улица, дом 10, квартира 25.

– Грузин? – Сидоров недовольно крякнул. – Это плохо.

– Почему?

– О грузинах слава громкая. В Москву приезжают учиться обычно дети богатых родителей. В студенческих общежитиях предпочитают не жить, снимают квартиры, как правило, потребляют наркоту.

– Наркотики?

– Курят анашу или сидят на медицинских наркосодержащих препаратах. В основном, конечно, распространена маковая соломка, но некоторые балуются морфином, если удаётся раздобыть его.

– Откуда же они морфин-то берут? – спросил Виктор.

– Это же студенты-медики, – засмеялся Сидоров. – Они что угодно найдут. А в аптеках свободно лежит код-терпин, кодтермопсис… Или вот омнопон, он по силе чуть ли не на втором месте после морфина… Да-с, а чтобы регулярно глотать таблетки, нужны деньги. Избалованным деткам денег всегда мало, всегда им надо больше, чем есть. Вот студентики эти, из благополучных-то семей, и взламывают квартиры.