Александр Ермак - «ГЗ»

Недостаток жалования на одеяние, книги и прочия потребности пополнялся из дому, большей или меньшей руки, или собственными трудами. Рачительному Студенту, с своими достоинствами, всегда легко было, в роде отдыха и прогулки, иметь одно место, давать уроки по часам… Но другой, лучший способ доходов состоял в переводах книг на вольную продажу; а вошедшие в некую именитость были на то соглашаемы договором, и по великости труда разделяли его с одним или двумя товарищами, под общей политурою…

Гимназисты и Студенты казенного содержания помещались в длинных и обширных залах главного здания, именуемых камерами. Студентов было 50, Гимназистов втрое более. На половинах дворянской и разночинской камер было по восьми. В каждой помещалось по трем, внутренним стенам от 8 до 10 учеников, у четвертой наружной давались места трем или четверым Студентам. Один из них, благонравнешийся и отличнейший по успехам, занимал первое место под образами, в переднем углу, и назывался камерным. Он смотрел за порядком, чистотою, тишиною, занятиями, за безотлучностью учеников и приходом сторонних лиц, и получал за это, кроме обыкновенных студенческих ста рублей, двадцать рублей серебром в год. Всякое утро камерный обязан был ходить с отчетом к Эфору поведения…

В камерах разночинской половины находилась и библиотека, которую заведовал старший из камерных Студентов той половины…Студенты сходились сюда для чтения и для беседы о прочитанном. Как они, так и ученики, могли брать книги под росписку; но уходя домой, обязаны были на время отлучки возвращать книги…

Студенты делили с учениками и важные занятия и игры свои. На Пасху, на двор Университета ставили двое или трои качели. С Фоминой недели, т. е. с весны, начинались вечерами военные экзерции. Студенты, наставляемые офицерами, делили учеников по желанию их на роты и учили ружейным приемам, выправке, маршировать и строю…

Зимою, особенно на святках, во время вакации, театр составлял общее удовольствие Студентов и Гимназистов. Домашний театр Университета имел полный запас кулис и гардероба, приобретенный или пожертвованиями знатных лиц, доброжелателей Университета, или складчиною участников в удовольствие. О святках или на масляную давали обыкновенно два, три представления, с своею музыкой. Женские роли исполнялись обыкновенно учениками…

Кроме театра, о святках и на масляницу бывали в столовой зале и смежной с нею камерах дворянской половины маскерады, куда съезжались с своими семействами Начальники, Профессоры, учители, родственники Студентов и учеников. По воскресеньям и праздникам случались иногда вечерние танцы и концерты. Но бывало также, что ученики Гимназии, только не Студенты, принимали участие в кулачных боях на Неглинной или Никольской…Студент, получивший шпагу, должен был вести себя благородно и избегать подобных игрищ, которые исчезли перед силою образования и времени…”

В 1771 г в Москве свирепствовала чума, занесенная во время Турецкой войны из Румынии. Занятия в университете прекратились, и студенты были уволены с паспортами в деревни или другие города. Профессора университета работали врачами и являлись членами Медицинского совета по борьбе с эпидемией чумы. Возобновились занятия в начале 1772 г. На должность ректора был приглашен магистр Лейпцигского университета Маттеи.

В 1775 г. профессоры явили Сенату „представление” „О нуждах и недостатках Московского университета”. Кроме необходимости увеличения финансирования университета, в документе впервые высказывалось о целесообразности перевода университета из центра Москвы на Воробьевы горы.

В 1779 г в должность экстраординарного профессора немецкого языка вступил И.Г.Шварц – философ, активный проводник масонских идей. Профессор читал у себя дома приватные лекции „О трех познаниях: любопытном, приятном и полезном”. Философско-мистическое содержание курса вызвало недовольство светских и духовных властей. Через три года усилиями куратора и некоторых профессоров Шварц был вынужден оставить преподавание в университете и поселиться дома у своего последователя – крупнейшего издателя России Новикова. 17 февраля 1784 г. И.Г.Шварц скончался…»

Любопытно… Я оторвался от книги. Всего через двадцать лет после основания университета в нем наряду с наукой появляется мистика, масонство. Задумался и вздрогнул от непонятного шороха в комнате Зои. Или мне показалось? Прислушался. Наверное, показалось…

«В 1783 г. на кафедру всеобщей истории экстраординарным профессором назначен И.Виганд. Это был один из первых иностранных профессоров в университете, который читал лекции на русском языке и планировал начать преподавание русской истории.

После приобретения в 1784 г. императрицей Екатериной II для университета дома князя Барятинского на Моховой улице (соседнего с уже имеющимся там университетским владением) в центре Москвы начал возникать „университетский квартал”. В 1786 г. на пожалованные от имени императрицы университету 125 тыс. рублей началось строение первого в России здания, специально предназначенного для размещения в нем учебного заведения. Первый камень в основание будущего дома положил куратор Херасков. Им же была заложена медная доска с памятной надписью и монеты царствования Екатерины II.

В 1787 г. в Комиссии народных училищ подготовлен „План университета”, согласно которому планировалось открытие университетов в Екатеринославле, Пскове, Чернигове, Пензе… В качестве основы документа выступал „последний проект устава и штата Московского университета”. В российское университетское образование вводились такие важные принципы как всесословность, свобода преподавания.

В 1790 г. на лекциях по физиологии для экспериментального показа строения тела профессор медицинского факультета Керестури впервые использовал микроскоп.

5 апреля 1791 г. в левом крыле строящегося университетского здания на Моховой была освящена церковь во имя св. мученицы Татианы „в незабвенное воспоминание достойно чтимого дня, в который утвержден проект об Университете”.

В 1792 г. в Риге по делу масонов арестованы Невзоров и Колокольников, возвращавшиеся по окончании учебы из Германии в Россию. Невзоров, как член университетской корпорации, настаивал на праве давать показания только в присутствии представителя университета, и начал отвечать на вопросы следствия лишь в доме куратора Шувалова. Только заступничество последнего перед Екатериной II за Московский университет спасло студентов-масонов от более суровых преследований…»

Опять эти масоны…

«23 августа 1793 г. окончательное завершение строительства нового здания университета на Моховой улице было ознаменовано торжественным актом, состоявшемся в его Большой аудитории, спроектированной архитектором М. Ф. Казаковым как „храм науки”.

31 января 1795 г. от преподавания в университете отстранен и выслан из Москвы профессор Мельманн, который „при изъяснении ученикам классических авторов вмешивал хулительные и оскорбительные мысли свои против христианской религии”. Профессор излагал в своих лекциях взгляды, основанные на философии Канта, с которой он первым познакомил московских ученых, и которую они не приняли.

15 ноября 1796 г. директором Московского университета назначен И.П.Тургенев – друг издателя Новикова, масон…»

И опять масоны. Двести лет назад наука шла рука об рукой с этой сектой. Или организацией? Я задумался. Что о них знаю? Масоны, масоны, масоны… Они же «вольные каменщики». А вот почему «вольные», почему «каменщики», я не помнил. Что же их связывало с университетом? А, может, связывает до сих пор? Может, в этом все дело и я иду по следу масонского заговора? Продолжил чтение:

«5 апреля 1765 в Петербурге скончался Михаил Ломоносов. 6 ноября 1796 г. там же скончалась Екатерина II. 14 ноября 1797 г. – ушел из жизни основатель и первый куратор университета Шувалов. В 1796 г. на престол взошел император Павел I. Началась новая эпоха и в жизни страны, и в жизни университета. Последовали указы Павла о запрещении учиться заграницей, об ограничении на ввоз книг. Университетская жизнь в кризисе. Павел I не проявляет к университету того интереса, что был у Елизаветы или Екатерины II. И значение университета, и уровень образования в нем стремительно падают.

В стране нет структуры начального и среднего образования, которая выпускала бы слушателей, подготовленных к восприятию университетских лекций. Взрослые россияне выгод обучения, так что бы отправлять детей учиться, не ощущают. И сами молодые люди не особенно рвутся в студенты.

Постепенно в Москве исчезает поколение немецких профессоров: большая их часть не переступает рубеж 1812 г. Некоторые умирают, некоторые возвращаются на родину. Российские разночинцы идут в профессоры часто, чтобы служить за жалование, как чиновники в других местах. Встает вопрос профессорского воспроизводства. Одни ученые должны успевать передавать свои знания другим, чтобы процесс образования шел дальше.