Ридли Пирсон - Китайская рулетка

– Я собиралась позвонить, – солгала Грейс.

– Если ты в Шанхае с целью помочь братишке Лю, не вздумай сказать об этом своему отцу. А то у него инфаркт случится.

– А что такое с Лю Хао? Разве ему нужна помощь?

Грейс изображала счастливое неведение; сердце ее прыгало. Матери неоткуда было узнать, что перед самым похищением Грейс получила от Лю Хао сообщение – и проигнорировала его.

– Братишка Лю недоступен на мобильнике. Никто его не видел. А моя дочь, по профессии детектив, делает вид, что ничего не знает.

– Послушай, мама, – зашептала в телефон Грейс, для верности прикрывая рот ладошкой, – я никакой не детектив. Я – аудитор. Работаю по контракту. И прошу тебя, не называй по телефону имен. – Более проникновенным тоном Грейс добавила: – Не повторяй, пожалуйста, чужих домыслов. Сплетни опасны. Слышишь, мама? Опасны. Ты можешь накликать несчастье на нашу семью.

Чуть ли не единственный способ прекратить материнскую воркотню – напомнить об ответственности за благополучие семьи; впрочем, эту карту Грейс приберегала для крайних случаев.

– Что ж, если это в твоих силах, помоги ему… Он ведь сын наших друзей, – уже мягче произнесла мать. – Вдобавок зависит от лекарств, бедный мальчик. Его мама места себе не находит, так волнуется, даром что на празднике он был весел и здоров. По крайней мере, с виду.

О том, что Лю Хао страдает эпилепсией, давным-давно рассказал Грейс его старший брат. Однако она совсем про это забыла, как-то не учла, что Лю Хао каждый день требуются лекарства.

– О каком празднике ты говоришь, мама?

– О дне рождения госпожи Лю Ли, матери Лю Хао. Нынче вдобавок ее год – год Кролика.

– Лю Хао был на празднике?

– Конечно. И я была.

– Какого числа?

– Шестнадцатого сентября.

– Мама, ты ничего не путаешь? – Лю Хао оставил ей сообщение семнадцатого сентября, в пятницу.

– Я путаю? Да я эту женщину всю жизнь знаю! Дата ее рождения так же твердо запечатлена в моей памяти, как и позор, что ты навлекла на своего отца, отвергнув жениха, которого он для тебя выбрал. – Мать не упускала случая втереть в старую рану очередную порцию соли. – На день рождения госпожи Лю Ли собрались все друзья и родственники.

– Значит, в четверг Лю Хао был на острове?

– Ты что, оглохла? Или родной матери не веришь? Мы праздновали четыре дня!

– Я тебе попозже позвоню, мама, – пообещала Грейс и нажала «отбой». «Пятница, семнадцатое сентября». Как она могла не перезвонить Лю Хао? Ей нет прощения.

Рекомендуя Лю Хао для работы по контракту в «Бертолд групп», Грейс начисто забыла о его болезни. Теперь к недоумению, откуда матери известно про Шанхай, примешивался шок из-за известия о физическом состоянии Лю Хао. Следующим неизбежным звеном ассоциативной цепочки (раскручиванию которой Грейс никогда не препятствовала) стали мысли о Лю Цзяне, старшем брате Лю Хао, – их роман завязался еще в старших классах, длился почти шесть лет после окончания школы и оборвался объявлением о предстоящем замужестве Грейс. Отцовский удар исподтишка; удар прямо под дых. Грейс сбежала из Шанхая, поступила на службу в армию и следующие два года вовсе не общалась с родителями. Разговор с отцом у нее впереди, а мать звонит время от времени, когда отца нет дома.

Что касается Лю Хао, он подходит под определение «в семье не без урода». Учился на режиссера, язык настолько хорошо подвешен, что, пожалуй, Лю Хао и лед эскимосам мог бы продать, – так запугал собственного отца, так им манипулировал, что семья практически разорилась на инвестировании в несостоявшиеся шедевры кинематографии. Конечно, не в одночасье. Но лицо потеряла – хуже позора и придумать нельзя.

Стараниями матери Грейс была в курсе ситуации, даже пыталась заинтересовать сценарием Лю Хао своих лос-анджелесских приятелей. Некоторое время сценарий действительно циркулировал по Голливуду, правда, толку из этого не вышло. Вторая попытка пристроить «младшенького» оказалась более успешной. Так Лю Хао заключил контракт с «Бертолд групп». Впрочем, Грейс из кожи вон лезла совсем не на благо этого обормота, а по причине неостывших чувств к его старшему брату. Надеялась восстановить с ним отношения, думала, он оценит ее усилия. Последние пока не принесли плодов, однако надежда была жива. Спасение младшего Лю – шанс для Грейс.

Первым делом надо поискать реестры – а заодно и лекарства – в квартире Лю Хао. Сделать это сегодня же вечером. Неважно, успеет ли к поискам человек, которого Дулвич назначил ей в помощники. Грейс ждать не намерена.

17:20

Район Чаннин

Шанхай

Тот, кто следовал за ней, был настоящим профи. Грейс еще в туалете на первом этаже переоделась в тесные джинсы и туфли на шпильках, вышла через боковую, а не через главную дверь здания, где располагался офис «Бертолд групп». Если бы легкий запах не коснулся ее ноздрей во второй раз, она бы вообще этого человека не заметила.

В первый раз она почувствовала этот запах, весьма яркий и, к слову, волнующий – смесь одеколона с хвойными нотками и свежего мужского пота, – еще возле банкомата, где остановилась, чтобы проверить, нет ли за ней слежки. Теперь, когда мужчина во второй раз прошел, едва не задев Грейс, она поняла, что он здесь не просто так. В самой походке чувствовались выдержка и уверенность. Недоумевая, почему внимание ее привлек запах, а не внешний вид мужчины, Грейс обдумывала следующий шаг. Обнаруживать свои навыки в полном объеме не хотелось, лучше она прикинется обычной женщиной. С другой стороны, от него надо оторваться поскорее.

Одна из нескольких сотен пассажиров, ребрами ощущая чужие локти, Грейс шагнула на эскалатор. Чтобы толпа ненароком не столкнула кого-нибудь на рельсы, имелись стеклянные заграждения. Каждый пытался оттереть ближнего; впрочем, такая картина наблюдается в метро в любое время суток. Грейс тоже активно толкалась. На плоских экранах, прикрепленных к потолку, было видно, сколько секунд остается до прибытия поезда. 58… 57… В глаза бросилась светло-коричневая бейсболка; по телу побежали мурашки – именно эту бейсболку, отраженную в витрине, Грейс засекла возле «Бертолд групп». Грейс затрясло. Он что, еще раньше ее вычислил или только у банкомата? Вот так профессионализм. Или это она ворон считала?

Бейсболка мелькнула снова; лица Грейс разглядеть не могла. Вся на взводе, она вместе с толпой подалась к платформе.

26… 25…

Оказалась стиснутой между несколькими женщинами, извлекла из сумочки черный шарф, набросила на голову. Надела марлевую повязку – их многие шанхайцы носят, для защиты от смога.

10… 9…

Толпа напряглась. Из темноты туннеля слышался скрип тормозов. Грейс вынырнула из толпы, прижалась спиной к стене, за которой шелестел эскалатор. Человек в бейсболке тоже передумал ехать. Заработал локтями. Поезд остановился. Человек медлил. И вдруг повернулся к Грейс.

Неужели видел, как она набрасывала шарф и натягивала маску? Пассажиры стали толкать его, досадуя на помеху. Не хочешь ехать – чего стал столбом? Людям мешаешь.

Грейс развернулась, пошла в обход эскалатора с намерением вовсе покинуть станцию. Бросила взгляд назад: мужчина в светло-коричневой бейсболке, кажется, надумал садиться в поезд.

Впрочем, заметив осанку человека в бейсболке и его манеру держаться, в одно мгновение Грейс поняла, что недавний владелец подарил свой головной убор ничего не подозревающему шанхайцу. Да, ее напарник – настоящий профи. Вон стоит, с непокрытой головой, боком к эскалатору. Виден в профиль. Полностью подходит под описание Дулвича. Грейс вздохнула с облегчением.

– С бейсболкой отлично придумано, – произнесла Грейс, приблизившись сзади.

Мужчина вздрогнул. Оглядел Грейс, тепло улыбнулся. Высокий. Лицо потасканное – грубый загар, морщины. Проседь в темных, коротко стриженных волосах.

– Еще бы не отлично. – Мужчина зафиксировал взгляд на дверях поезда. Сейчас закроются. – Знай наших.

– Грейс Чжу, – сквозь маску представилась Грейс. Они пожали друг другу руки.

– Джон Нокс. Вы тоже не оплошали с шарфом и маской. Честно говоря, я не уследил, когда вы их достали.

– В другой раз будете внимательнее.

17:25

Район Пудун

Шанхай

Трое в рабочих комбинезонах и с ящиками для инструментов приблизились к стойке рецепции в просторном холле четвертого корпуса гостиничного комплекса «Кингленд Риверсайд». За стойкой сидела круглолицая девушка лет двадцати, в отутюженном новеньком костюме ярко-синего цвета и с пластиковым бейджиком. На бейджике значилось «ШИРЛИ»; впрочем, это имя девушка выговорить не могла.

Первый из вошедших заговорил на шанхайском диалекте:

– Чжу Юя. Установка домашнего кинотеатра.

Секретарша дважды проверила записи.