Анатолий Ромов - Бесспорной версии нет. Условия договора. Совсем другая тень (Сборник)

— Он сам вам об этом сказал?

— Нет. Разве он скажет. Сергей же строит из себя храбреца.

— Из чего вы вывели, что им угрожает опасность?

— Ну… Сейчас я в квартире одна — бабушка на даче. Последнюю неделю Сергей жил у меня. Мне он, конечно, ничего не сказал. Но я все поняла и так. Он все время на нервах. Перед тем как выйти, смотрит в окно. Когда едем в машине, следит, нет ли кого-то сзади. Один раз соседка в дверь позвонила, так он меня к двери не подпустил. Я же чувствую, что с ним творится.

— А Чирков тоже себя так ведет?

— С Чирковым они сейчас не видятся, только переговариваются по телефону. Чирков тоже боится. Эту неделю он ночевал в мастерской у Сережиного друга, Володи Глинского — домой ехать боялся.

Рахманов попытался вспомнить: слышал ли он от кого-нибудь об этом Глинском, у которого есть мастерская. Вроде нет.

— И долго Чирков там ночевал? У Глинского?

— Не знаю. Вообще-то о том, что Чирков там ночевал, я подслушала. Случайно.

— Подслушали? Когда же?

— Сегодня. Они разговаривали по телефону, Сережа и Саша. Я была на кухне — Сережа в комнате. Ну я и слышала весь разговор.

— Глинского вы знаете?

— Сергей один раз водил меня к нему в мастерскую. Посмотреть работы.

— Где же эта мастерская?

— На Сокольнической заставе. Недалеко от Сергея.

— Ясно. Скажите, Лотарев может догадаться, что вы слышали разговор?

— Догадаться? Нет. Он был уверен, что я ничего не слышу.

Рахманов посидел, разглядывая противоположную стену. Наблюдение, установленное за Лотаревым и Чирковым, было снято два дня назад. Никаких попыток с чьей бы то ни было стороны выследить их, а также напасть на того или другого замечено не было. Но с другой стороны, Крыж или его люди могли сами заметить наблюдение и на время скрыться.

— Лотарев вам совсем ничего не говорил об опасности, угрожающей ему и Чиркову?

— Сегодня у нас был разговор. Я сказала Сергею, что боюсь за него, попросила объяснить, в чем дело.

— Это было до телефонного разговора или после?

— После.

— Лотарев что-нибудь объяснил?

— Да. Сергей сказал: последнюю неделю за ним и Сашей охотились, как он выразился, «нехорошие дяденьки». Но с сегодняшнего дня опасность им уже не угрожает.

— Почему не угрожает, он не объяснил?

— Нет. Правда, раньше, когда они с Сашей говорили по телефону, Сергей назвал какое-то имя.

— Какое имя? Постарайтесь вспомнить.

— Сейчас… То ли Виктор Павлович, то ли Владимир Павлович.

— Вадим Павлович?

— Вот-вот. Вадим Павлович. И насколько я поняла, Саша ответил: этого Вадима Павловича они могут уже не бояться.

— Почему?

— Не знаю. Я слышала только то, что говорил Сергей. Сергей сказал: «Думаешь, он к нам больше не сунется?» И чуть позже: «Хорошо бы так и было». И все. Они попрощались, он положил трубку.

— Это имя, Вадим Павлович, вы слышали когда-нибудь раньше?

— Никогда не слышала.

— А, скажем, имя: Иван Федорович Шеленков?

— Тоже не слышала.

Рахманов достал две фотографии Крыжа до и после пластической операции. Положил перед Медновой:

— Когда-нибудь видели этих людей?

Меднова изучила фотографии. Покачала головой:

— Нет. Никогда не видела. Это кто?

— Тот самый Вадим Павлович. Настоящее имя — Николай Алексеевич Крыжко. Опасный преступник.

— Надо же. — Меднова вгляделась. — По виду не скажешь.

— Не скажешь. — Убрал снимки. — Простите, но наш разговор нам придется повторить. И запротоколировать. Таков порядок.

— Пожалуйста.

Заполнив протокол допроса и дождавшись, пока Меднова его подпишет, Рахманов сказал:

— Елена Владимировна, вашу просьбу о том, чтобы никто не узнал о вашем приходе, обещаю выполнить. Но в таком случае и вы не подводите меня. Не говорите никому о нашем разговоре. Хорошо?

— Конечно.

— Что же касается опасности, которая могла угрожать Лотареву и Чиркову… Могу предположить; она действительно исчезла. Во всяком случае, пока.

— Пока? А потом?

— Так то потом. Потом и будем решать, что делать. Хорошо хоть, сейчас все тихо.

— Ясно. Я пойду?

— Конечно. Большое спасибо, что пришли. До свидания.

— До свидания. — Меднова вышла.

Минуты через три в кабинет вошел Жильцов. Усевшись на стул, спросил:

— Что-нибудь случилось, пока меня не было?

— Приходила Меднова.

— Меднова? Это приятельница Лотарева?

— Она. Выплыл один факт, который, как мне кажется, скрыли оба. И Лотарев, и Чирков.

— Что за факт?

— У Лотарева есть приятель, некто Володя Глинский, художник, владелец мастерской на Сокольнической заставе. Так вот, Меднова сообщила: в этой мастерской какое-то время скрывался Чирков. Спасаясь от Крыжа.

— Любопытно. Считаете, они этот факт скрыли умышленно?

— Похоже. Во всяком случае, ни в одном из показаний об этой мастерской Глинского не упоминается. О самом Глинском тоже. Поэтому, Виталий, займись. Выясни, что за мастерская, что из себя представляет Глинский. Причем учти: Меднова об этой мастерской узнала только сегодня. Случайно, подслушав телефонный разговор. Все понял?

— Все. — Жильцов посмотрел на часы. — Полчетвертого, самое время. Пойду?

— Иди. Только… — Рахманов усмехнулся. — Один вопрос.

— Слушаю.

— В Сухуми, во время последнего с тобой разговора, Люка, как ты думаешь, не темнил?

— С Крыжем?

— Не столько с Крыжем, сколько с Шеленковым.

— Понимаю. — Жильцов помолчал. — От Крыжа Люка отказался. Мол, никогда такого не видел. Шеленкова признал. Сказал, что в машину к нему садился именно этот человек. Вы считаете, Люка мог темнить? С Шеленковым?

— Тут есть нюанс. Мне важно знать: действительно ли Люка признал в Шеленкове зычару? Авторитета? Или Люка в этом сомневался? Тебе же наплел для понта.

Жильцов хмыкнул:

— Люка не тот человек, чтобы сомневаться в таких вещах. На горло или на гоп-стоп его не возьмешь. Это первое. Насчет же понта, с которым он мог мне все это наплести, — не думаю. Я ведь тоже человек тертый. Нет, Андрей Викторович. Люка не темнил. Человек, узнавший у него об Азизове, был блатняком. Убойным. Поэтому Люку и пробрал мандраж. Люка и бровью не повел бы, будь другой вариант.

Рахманов отвел взгляд в окно, вздохнул:

— Ясно. Видишь ли, я было подумал: собака лаяла совсем на другую тень. Но выходит, она действительно лаяла на собственную.

Рахманов замолчал, Жильцов терпеливо ждал. Наконец Рахманов обратился к нему:

— Виталий, есть у меня идея обыскать эту мастерскую. Как ты считаешь?

— Не знаю. Неожиданно как-то. У вас что, виды на нее?

— Виды могут появиться после того, как я съезжу на Сенеж. С металлоискателем. Хотя могут и не появиться. С другой стороны, если упустить время, можно все прозевать.

— Давайте обыщем. Мы ведь ничего не потеряем.

— Неизвестно. Может и потеряем. Подожди, я подумаю. — Посидев немного, вздохнул. — Ладно. Пойдем на риск.

— Будем обыскивать?

— Да. Причем прямо сейчас. Обоснование на санкцию у нас есть: показания Медновой о мастерской Глинского и отсутствие таковых у Лотарева и Чиркова. Только не все так просто. Обыска никто не должен заметить. Как? Сумеешь?

— Андрей Викторович, постараюсь. Сделаем все тихо. А что там может быть? Хотя бы приблизительно?

— Клянусь, понятия не имею. Все пока на голом месте. Может, найду что-то на Сенеже. Но пока — пустота. Ладно, действуй. А я позвоню прокурору насчет санкции.

Жильцов ушел. Позвонив прокурору и получив разрешение на обыск, Рахманов посмотрел в окно. Зеленый «рафик» ПКЛ[73] стоял у подъезда. Пора было ехать на Сенеж.

После того как Рахманов сел в «рафик», Пильгунов, тридцатипятилетний здоровяк, спросил:

— Что хоть будем искать, Андрей Викторович? Просветите.

Рахманов усмехнулся:

— Олег, представляешь, я до сих пор не уверен, что мы будем что-то искать. Серьезно. Так что учти: может мы едем зря.

— Ничего себе. А я бутербродов набрал полную сумку. На два дня.

— Не волнуйся, бутерброды не пропадут. Искать же будем, скорее всего, медную гильзу. От пистолета калибра 6,35.

Промчавшись по Ленинградскому шоссе, а затем попетляв по уже знакомой Рахманову проселочной дороге, ПКЛ остановился у ворот «Рыболова Сенежья». Молодой Дик грозно залаял, гремя цепью. Сидящий на скамейке у причала Маркин встал, помахал рукой.

Спрыгнув на землю, Рахманов и Пильгунов посмотрели на небо. Наверху плыли редкие облака, но в общем день обещал быть ясным.

— Простояло бы так до вечера, — сказал Пильгунов. — Хуже нет работать в дождь.

— Сейчас познакомлю тебя с местным участковым. Работать будешь с ним.

— Давайте. Что, доставать металлоискатель?