Елена Арсеньева - Бабочки Креза. Камень богини любви (сборник)

Ну, получить перед практически неминучей погибелью такой подарок, какой получила Алёна… увидеть обалделое выражение на лице своего врага… за это можно сказать огромное спасибо небесам! И пусть это будет ее последнее тщеславие, как выразился Виктор Кин в своем замечательном рассказе «По ту сторону», все равно классно!

— Как ты могла… — прошипела Има. — Как могла?!

— Ага, мы перешли на «ты»? — высокомерно поинтересовалась Алёна. — Ну что ж, я не возражаю. Согласитесь, сказать вы — дура, гораздо трудней, чем ты — дура. Ты — дура, если недооцениваешь жажду истины. Иногда она бывает сильнее страха, а умение мыслить логически и обращать внимание на детали способно привести к самым неожиданным выводам. И правильным, судя по всему. Например, мне связать концы с концами помогли фикусы.

— Фикусы?! — растерянно повторила Има.

— Ну да, — усмехнулась Алёна, но вдаваться в подробности не стала. Не хотелось выдавать Сюзанну, которая проболталась, как они с мужем привезли фикус Име, в ее квартиру на улице Сусловой, а хозяйка оказалась такой скупердяйкой, что даже чаю им не предложила. Фикусы в изобилии были натыканы в комнатушке в переулке Клитчоглоу, где Има иногда обитала, несмотря на то что у нее была очень приличная квартира в Лапшихе… ну да, ведь улица Сусловой — это часть Лапшихи, небольшого микрорайона Нижнего Горького…

О Лапшихе говорил Константин. Об улице Сусловой — Сюзанна. И оба они упомянули о невероятной скупости хозяйки. Все очень просто!

— Кроме того, — продолжала Алёна, — ты недооценила меня. Решила направить на ложный путь? Соврала мне, что видела такой же браслет, как у меня, на руке женщины, с которой говорил Константин? Не ожидала, что я довольно быстро выясню, что это вовсе не неизвестная злодейка, а мать Константина?

— Ну уж нет, тебяя вовсе не недооценивала, — угрюмо сказала Има. — Я сразу забеспокоилась, когда поняла, что ты обнаружила подмену и начала совать свой нос везде, куда не надо. Мать изо всех сил пыталась сбить тебя с пути, но скорей сыскную собаку со следа собьешь!

При слове «собака», которое Алёна в данной ситуации могла воспринять только как комплимент, она вдруг вспомнила псину-спасительницу, словно с неба упавшую в переулок Клитчоглоу, и не могла удержаться — взглянула на Вейку. Холодное лицо «горячего финского парня» явственно перекосилось. Похоже, он думал о том же.

— Ну, как антирабическая вакцина? — невинно спросила Алёна. — Действует? Смотрите, не пропускайте уколов и ни в коем случае ни употребляйте спиртного — это активизирует вирус бешенства.

Соломенные ресницы изумленно распахнулись, а потом Вейка что-то яростно выкрикнул и ринулся к окну, на котором стояла Алёна.

— Погоди! — крикнула Има.

— Погодите! — крикнула и Алёна, выставляя вперед свое единственное оружие обороны — промерзлый сук, больше похожий на оглоблю. — Вы что, невнимательно читали инструкцию к вакцине КОКАВ? Любое перенапряжение, интенсивные телодвижения ослабляют ее действие и, опять же, активизируют вирус!

И тут, как по заказу, где-то вдали залаяла собака.

Вейка замер как вкопанный. Лицо его пошло красными пятнами, а в светло-голубых глазах мелькнул ужас.

Алёна чуть не засмеялась, такое удовольствие доставила ей смесь страха и недоумения в этих злобных глазах.

— Ты и в дом пролезла? — прошипела Има. — Вон откуда про фикусы знаешь! Да… всюду успела! За каких-то три дня чуть не разрушила все, чем мы жили, что мы с Вейкой создавали больше года. Но… любопытной Варваре на базаре нос оторвали, слышала такую поговорку?

Алёна вздохнула. Има, как и в прошлый раз, с незабвенным «пальтушкой в дрипочку», выражалась цветисто и точно. Любопытная Варвара — это о ней, Алёне Дмитриевой. Точнее не скажешь!

— Пусть я кажусь тебе дурой, но попалась-то ты, а я не я, — усмехнулась Има. — Думала, забрала письмо Константина и сможешь найти все сама и захапать? Ты тоже кое-чего недооценила. Например, то, что не ты одна такая любопытная. И что люди, которым Константин передал письмо, сунули в него нос.

Человек, которому Константин показал письмо, — Виталий, продавец из «Видео»… Неужели это его привезли сюда избитым и связанным и бросили где-то на ледяной пол? А может быть, швырнули в один из бездонных колодцев?

«Нет, он не читал письма, — убежденно подумала Алёна, — иначе разговаривал бы со мной совершенно иначе! Но кто-то же его читал?»

— Ирка, что ли, прочла? — спросила она хмуро. — Очкастая такая пигалица?

— Правильно! — удивленно вскинула брови Има. — Догадалась, надо же! Она тебя и выдала. Ты недооценила еще одну вещь — ревность. Ее ревность… Но я сразу поняла, что такая пронырливая девчонка не могла не прочитать чужое письмо. Так и вышло, когда их с Виталием начали спрашивать… с пристрастием. Она нам сразу все выложила, как только мы их вчера перехватили у магазина.

«Так, значит, Виталий вчера все же работал! — с раскаянием подумала Алёна. — И если бы я не струсила вчера вечером и пошла в «Видео», возможно, мне бы удалось убедить его быть осторожным… Что же я наделала! А теперь мы погибнем тут вместе…»

— Девка пока валяется связанная дома, — продолжала Има. — Она знает, что, если дала неправильные координаты, мы сразу убьем ее парня.

— Да вы его и так убьете, — угрюмо сказала Алёна. — Да и ее тоже. Разве нет?

— Ну, пусть пока немного потешатся надеждой, — ухмыльнулась Има. — Хотя не сомневаюсь, что и она все точно пересказала, и я все правильно угадала. Костя почему-то решил, что так хитро все зашифровал, но я в этих развалинах сто раз была, я тут каждое граффити знаю. Я сразу поняла, что значит «под звездами». А про крышку уж совсем просто догадаться. Но как могла угадать ты, не пойму?!

— Да я всю жизнь мифологией занимаюсь, — высокомерно сказала Алёна. — Читала «Предания древних славян» Елены Ярушкиной? Большая такая, красивая книга с отличными иллюстрациями. Так вот — это моя книга.

— Не может быть… — пробормотала Има. — Да она у нас дома есть! А я думала, ты только детективчики кропаешь.

У Алёны Дмитриевой был один знакомый, который, с самыми добрыми чувствами, называл ее кропательницей, имея в виду — писательницей. Так что к этому слову она привыкла и ничего обидного в нем не видела, поэтому только усмехнулась в ответ.

— Да, знала бы, прихватила «Предания» с собой, чтобы ты на них автограф поставила, — с сожалением вздохнула Има. — Последний автограф в жизни… Но не удастся. И ты так рвалась матери книжку подписать — тоже не удастся.

— Да я рвалась узнать, как ее фамилия, только и всего, — усмехнулась Алёна. — Прочитала статейку про то, как С. Г. Авдеева дом Серафимы Клитчоглоу в собственность переводила, ну и хотела уточнить, она это или не она. Лихие методы! Даже добилась переименования переулка!

— Серафима этого заслуживала! — горячо выкрикнула Има. — О ней так мало известно! Подумаешь, убийство Плеве. Да она такие затевала истории, от которых охранка с ног сбивалась. И если бы не интрижка с этим дурацким актеришкой Старковым, если бы не беременность… Все пошло бы в ее жизни иначе!

— Но ведь вы считаете себя потомками Старкова и Серафимы, я правильно поняла? — спросила Алёна. — Так чего ж вы жалуетесь? Если бы не эта дурацкая интрижка, как ты выражаешься, вас бы вообще на свете не было!

— Вообще-то, да, — усмехнулась Има. — Это ты точно подметила. Все же какая-то польза с тебя есть. И книжки хорошие писала…

— Слушайте, девчонки, — суетливо сказал Серый, который все это время молча переводил глаза с Имы на Алёну, причем на его смуглой физиономии выражалось некое бессилие уловить смысл реплик, которыми обе женщины обменивались так же быстро, как дуэлянты обмениваются ударами рапир. — Хватит трепаться, мы что, сюда за этим пришли? Им, ты давай уже… это… кончай с ней, ты ж хотела, чтоб она отстала от нас, ну и… тут никого нету…

— И верно, — будничным тоном сказала Има. — Давай, Серый, сними ее с подоконника.

Алёна быстро оглянулась через плечо. Отсюда не видно того места, где провалился Андрей. Выбрался он? Или нет? Если он еще в сугробе, а Алёна попытается выпрыгнуть в окно, убьют обоих. И никто не узнает, кто это сделал. Если же его не заметят, он выберется и пойдет в милицию… остается хоть один шанс, что эту банду задержат, обезвредят, их махинации и убийства будут остановлены… Жаль только жить в эту пору прекрасную уж не придется Алёне Дмитриевой. Да и история с браслетом так и останется тайной…

— Погоди! — крикнула она. — Скажи, зачем понадобилось подменять мой браслет? И кто это сделал?

— Да я, кто же еще? — пожала плечами Има. — Но это очень долго рассказывать что и почему. Серый правильно говорил…

— Вообще у меня время есть, — слабо улыбнулась Алёна, стараясь не думать о том, что говорил Серый, а говорил он — пора кончать…