Холодные глаза - Ислам Иманалиевич Ханипаев

объекта, бункера в Казахстане. Месяцами сидел там под землей практически один. Говорят, что, как заметили, что он сам с собой уже разговаривает, перевели. А когда случилась ситуация со школой, ему уже гарантированы были награды. Всегда везде был первым: жестокий, четко выполнял указания. А что еще на войне надо? Любимчик офицеров. Поэтому эту ситуацию хотели замять, но наши ребята, кавказские, ему этого не простили. Они просто хапнули его ночью с военной части, увезли в какую-то пустыню и сказали, чтобы не возвращался, и все, а обставили это как пропажу. Кто-то из наших, кто остался там, в Афганистане, жить, говорят, в конце девяностых видели его в Кабуле, но это не точно. Зато точно никто никогда его не видел на территории России, вообще никогда. Такая история. Кое-кто, кто был в этом замешан, наш, дагестанец, сейчас большая шишка в Минобороны. Я не задаю вам лишних вопросов, как мы и договаривались, но не делайте так, чтобы у нас были проблемы.

– Да, спасибо, – ответил Заур.

– На связи, – сказал Анвар и отключился.

– Что теперь? – спросил Заур.

– Теперь мы знаем, что Эминов живой, и знаем, что он еще на войне творил всякие ужасы, и еще знаем, что он вернулся, что убил из-за вопроса чести Хабиба и всю его семью, по крайней мере, так говорил Муртуз. Мы посадили Гасана, сына Эминова, он умер, и теперь Эминов мстит всем, кто был причастен. Последним был Каримдин. В худшем случае он сейчас строит планы, как грохнуть тебя и меня. В лучшем – он будет где-то скрываться следующие года три, а потом все равно попытается нас убить. Где он сейчас – мы не знаем.

– Ты забыл кое-что, – сказал Заур.

– Что?

– Что я его знаю. Я же видел его раньше и, когда он напал на меня, тоже узнал.

– Не факт.

– Факт, блядь! Еще какой! Я говорю тебе, три года прошло с того дня, я помню, что когда смотрел на него, то понимал, что видел его раньше. И сейчас то же самое! – Заур выхватил из моих рук документы, вытащил фотографию, где на заднем плане не очень отчетливо был виден Эминов. – И сейчас я говорю тебе, что видел этого гондона! Может, и ты тоже его видел в селе! Может, он был там среди подозреваемых или просто прошел рядом с нами! Он мог быть одним из тридцати полицейских, обходивших в день смерти Хабиба всех сельчан и ближайшие территории. Я был уверен в тот день, в подъезде, и сейчас, когда вижу его фото, я говорю тебе – я его видел раньше!

– Опять… Может быть, и видел.

– Да иди ты на хуй! – крикнул Заур и встал. – Не «может быть», а видел! Ты думаешь, я окончательно спился и ни хуя не помню, но я помню, и он, сука, знает, что я узнал его! – Заур развернулся и пошел прочь, а я провожал его взглядом, думая о том, как бы мне заполучить пистолет.

Запись 34

Ночью опять шел снег. Я оставила окно приоткрытым, чтобы услышать, о чем они говорят. Не знаю почему, может, из любопытства, а может, потому, что я не понимаю, зачем они вообще разговаривают. Он приходит строго через день и сегодня пришел опять. Они тихо шептались: вначале про снег, потом про то, что они оба любят фотографировать. Он, кажется, пытался ей показать фотографию, которую сделал сегодня. Видимо, он сфотографировал ее, потому что я услышала, как она удивленно сказала: «Мог бы хотя бы предупредить», попросила удалить, но он отказался, сказал, что на память. А она сказала, чтобы он никому никогда не показывал фото, потому что она скоро выйдет замуж, а такие вещи ничем хорошим не закончатся. Она попросила его больше не приходить, и он согласился. Хотя мне казалось, что он, как ребенок, откажется и пообещает приходить каждый день. Потом Карина захотела и его сфоткать на память, но уронила телефон вниз, в снег. Гасан взял его и попытался несколько раз ей бросить, но она, наверное, не смогла его поймать. Потом Карина предложила ему уйти и оставить телефон. Она собиралась сама за ним спуститься, но Гасан отказался и начал лезть по решетке окна на первом этаже. Наверное, он поскользнулся и упал, потому что я услышала стук и ее крик. Потом проснулся папа. Он увидел из окна, как Гасан убегает. Ася тоже проснулась, мы все пошли в комнату Карины. Она соврала папе, что заметила, как кто-то залезает в ее окно. Папа всю ночь приделывал к ее окну какие-то замки. Сказал, что на время, пока не разберется с тем, кого он увидел ночью. Папа видел его лицо и догадывается, кто это был. Если этот Гасан расскажет, что приходил ночью болтать с Кариной, – это будет конец. Пойдут слухи, свадьбу точно отменят.

Не знаю, что хуже – отмена свадьбы или то, что сделает папа, когда все узнают. Репутация для него – это все.

Какой ужас…

Первое, что попалось мне на глаза, когда я вошел в квартиру, был пистолет, лежавший на столе. Затем я увидел Заура, курившего на балконе.

– Что делаешь? – спросил я.

– Курю, думаю, – ответил он. Под ногами у него валялись три пивные бутылки, да и сам он слегка пошатывался.

– Насчет?

– Жене хочу позвонить. У нее день рождения завтра. Мы не говорили почти два года. Тяжело, – сказал он, глядя на экран телефона. – А знаешь, что произошло восемь лет назад на день рождения жены?

– Убийство Хабиба? – спросил и одновременно ответил я на вопрос. И вправду, я и сам забыл об этом.

– Ты до хуя умный… – усмехнулся он. – Восемь лет… Давно…

– Но как будто вчера?

– Да, как будто вчера.

– У меня так же.

– Это было примерно в семь утра. Я только пришел с одной пьянки. Мы что-то праздновали с пацанами. Не помню что. Позавтракал и сел на кровать, а потом зазвонил мой телефон. Это был Каримдин. Ну и уже через минуту я садился в машину. А у тебя?

– Я был в соседнем селе. Там местный житель пытался продать землю, на которой, типа,