Ольга Лаврова - До третьего выстрела

Тот достает из кармана обойму. Нина кладет ее и "ТТ" в сумку. Глубоко, облегченно передыхает. Подходит к Леше.

-- Ты цел? Руки, ноги?

Леша, морщась, сгибает ноги, двигает руками.

-- Сейчас встану.

-- Лучше немного полежи. Чей это пистолет, Сеня?

-- Наш, -- опережает его ответ Миша.

-- Ваш... И кто же вам его подарил?

-- Мы его нашли! -- вскидывает голову Наташа.

-- Где?

-- Могу показать, -- хрипит Сенька, его продолжает трясти.

-- Обязательно... Как же я испугалась... -- Нина садится на ступеньку, ноги ослабели.

Виктор из своего укрытия видит всю сцену и старается расслы-шать, что говорят, но ближе переместиться не рискует.

-- Из-за чего подрались-то?

-- Топора надо спросить, -- пошатываясь, говорит Миша. -- Остервенился ни с того ни с сего.

-- Ладно, спросим. Я их всех запомнила. Ты, Сеня, пойдешь со мной сейчас, остальных вызову.

-- Почему один Гвоздик? -- Леша перекатывается на бок. -- Чем мы хуже?

-- Мы все пойдем.

Леша кое-как поднимается, ребята его поддерживают. Наташа накидывает на него куртку.

-- Боюсь, тебе надо в больницу, -- беспокоится Нина. -- Я вызову "скорую".

-- Нет, ничего... Ребра при мне, внутренности -- внутри... Прос-то слишком долго били. Очухаюсь... -- Он присаживается рядом с Ниной.

Наташа снова всхлипывает:

-- Сенька собирался завтра звонить майору... честное слово!

-- Ну и хорошо! Вы даже не представляете, как могло быть плохо!... Тебе, Леша, все-таки надо в постель и вызвать врача. Доведете или проводить?

-- Сегодня уж никто не привяжется. В ту же воронку второй снаряд не падает, -- отвечает за ребят Леша.

-- Тогда до завтра. Пошли, Сеня, -- Нина встает.

-- Мы с ним!

-- Да не съедят вашего Гвоздика!.. Не пойму, что делать: несчастные, избитые, даже ругать жалко... Ну вот что. Дежурная аптека рядом, попросите обработать раны, я жду вас в отделении. Вместе -- так вместе. -- И , обернувшись к Сеньке, "подсказыва-ет":

-- Оружие ты сдал практически добровольно, как и собирался. Стрелять вовсе не думал, потому обойму держал отдельно. Выта-щил пистолет только по необходимости, чтобы припугнуть хули-ганов и прекратить избиение Леши. Правильно?

-- Да... -- говорит Сенька, "спасибо" застревает у него в горле.

Нина уходит.

-- Пропал Тотоша... -- скорбно произносит Сенька. -- Но хоть раз послужил справедливости...

-- Да, Гвоздик, -- признает Леша, -- Если бы не ты...

-- Братцы, пошли потихоньку. Не хочется здесь оставаться, -- Наташа надевает на плечо полегчавшую сумку.

Ребята трогаются. Леша хромает, Миша тоже бредет нетвердо. Выйдя на середину улицы, они сворачивают к аптеке, в сторону, противоположную той, куда ушла Нина. Здесь Сенька прощально смотрит ей вслед, и Наташа тоже оглядывается. Вдалеке Нина сворачивает за угол.

-- Виктор! -- вскрикивает Наташа, заметя скользнувшую вдоль домов тень.

-- Откуда ему взяться... -- бормочет Леша.

-- Ребята... -- Наташа прижимает руку к горлу. -- Топор назвал меня куколкой!.. Как Виктор!

-- Вот кому был нужен пистолет! -- понимает Сенька. -- Идите прямо, я -- дворами.

Он скрывается в темноту. Остальные спешат вперед, сколько хватает сил.

Сенька летит дворами, огибает дом, выскакивает на улицу, видит удаляющуюся фигуру Виктора. Озирается, ища Нину. Вок-руг пусто. Виктор уж далеко. Гвоздик делает движение за ним, но видит: у табачного киоска на асфальте лежит раскрытая сумочка. На ватных ногах Гвоздик обходит сумочку, заглядывает в проем между киоском и стеной дома.

Остальные ребята доходят до угла и видят Сеньку, приваливше-гося бессильно к витрине киоска.

-- Сеня! -- метнулась к нему Наташа.

Сенька оборачивается, молчит.

-- Сеня...

-- Она там, -- говорит он деревянным голосом. -- Пистолета нет.

Наташа не решается сделать последний шаг вперед.

-- Она... жива?

-- Там кровь, -- Сенька оседает на землю, тупо повторяет: -- Кровь... Кровь...

* * *

За столиком в блинной Бондарь прихлебывает кофе. С двумя стаканами к нему пробирается Виктор. Взвинченный, напуган-ный. Непроизвольно озирается. Ставит стаканы и приваливается грудью к столу.

-- Разрешите?

-- Не вертись, -- сквозь зубы говорит Бондарь.

Виктор залпом выпивает кофе. Вынимает сверток, кладет на столик. Глаза "маэстро" загораются, но осторожность берет верх.

-- Не здесь.

-- Берите, больше не могу... -- Виктор придвигает сверток к Бондарю, хватается за второй стакан.

Бондарь прикрывает сверток локтем. Некоторое время стоит, с виду ничего не делая, но когда поднимает локоть, то под ним пусто.

-- Выходи. Догоню.

В дверях появляется Томин. И тотчас четыре посетителя, не обращавшие на Бондаря с Виктором внимания, крепко берут их под руки.

Подойдя, Томин смотрит на обмякшего, онемевшего Виктора и беззвучно шевелит губами, но слова русские народные, легко прочитываются и таят в себе свирепую угрозу. Виктор зажмурива-ется.

-- В машину! -- командует Томин.

Виктора выводят.

Томин обращается к парочке, увлеченной разговором в углу. -- Небольшое одолжение, молодые люди. Проводится задержа-ние преступника. Попрошу вас быть понятыми.

Парочка машинально повинуется.

-- Следите внимательно.

Один из сотрудников, держащих Бондаря, показывает:

-- В левом верхнем.

Томин сдвигает пустые стаканы, достает из внутреннего карма-на у Бондаря сверток, разворачивает. Открывается тяжелый вороненный "ТТ".

* * *

Будут еще опознания, очные ставки и допросы, допросы... Но история, в сущности, окончена.

Для Гвоздика, Наташи с Лехой и Сэма кончилось детство. Для Нины Зориной -- жизнь. Для Пал Палыча тоже что-то кончи-лось, едва успев начаться. Много ли он знал Ниночку, а чувство такое, будто потерял кого-то из близких.

Друзья собрались у Знаменского. По инерции обсуждают под-робности, пытаясь переиначить прошлое -- хоть на словах.

-- Если б обойма была вставлена, она могла успеть...

-- Вряд ли, Зинаида. По словам ребят, этот подонок умел ходить бесшумно. Видно, застал врасплох. Следов борьбы нет, только ножевая рана. Сантиметром бы выше или ниже...

Знаменский давно стоит, отвернувшись к оконной раме.

-- Павел, -- тихо просит Кибрит, -- не страдай в одиночку.

Тот не оборачивается. Спустя минуту говорит:

-- Не хотела она там работать. Я уговорил. Сидела здесь, хлопала доверчивыми глазами, а я пел соловьем...

Звонок телефона. Второй, третий. Пал Палыч нехотя берет трубку. Слышит радостный голос:

-- Гражданин следователь, то есть, товарищ следователь, это я, Губенко. Вы меня допрашивали, у меня еще телевизор сломался, а жена ультиматум... Вспомнил я, товарищ следователь! Малый, который в переулке стоял, он на фабрику к нам ходит. Страховые взносы принимает! Сегодня вдруг раз! -- и вспомнил. Алло, товарищ следователь, вы меня слышите?..

-- Да... вас я слышу, -- Знаменский кладет трубку на стол, из нее продолжает звучать голос Губенко.

Что бы ему вспомнить на день раньше!