Алекс Норк - Ноль часов по московскому времени. Новелла III

— А портсигар взяла — кинуть подозрение на Георгия?

— Вполне грамотное действие.

— Тогда кто, по-твоему, у нас первый номер для разработки — вдова или компаньон? Или юрист, который вдруг помчался в ночь на машине в Киев… и прикинь — на машине ведь путь не короче. Достань-ка Атлас Советского Союза.

— Да без Атласа ясно, что не короче.

— К тому же поезд отходит в ночь, спать там удобней, чем по зимней дороге рулить.

— Может, билетов не было?

Через пять минут узнаем, что свободные места в поезде, в том числе в купейных вагонах, на тот вечер имелись.

Грустно допиваем чай, ощущение, примерно, как у охотника, от которого в разные стороны убегает сразу несколько зайцев.

— Слушай, Дим, а мы в одном месте лажанулись.

— Где?

— Тот вариант, что деньги не были положены в сейф.

— Ну?

— Если деньги не были в сейфе и их забрал посторонний, то и портсигар бы не исчез.

— А он, возможно, и не исчезал. Как мы уже говорили — жена забрала, чтобы на компаньона тень бросить.

— Притом что не обязательно он.

— Да. Увидела — денег нет. А подозрение на него возникло. Может быть даже первое — сгоряча. А что деньги могли не лежать в сейфе, просто и не подумала… хотя и это не имеет значения — подумала, не подумала…

— Фу, у меня от всего этого голова уже кругом идет.

Сам чувствую то же самое: и голова кругом, и мы ходим по кругу.

Словно внутри овала с гладкими стенками — не за что зацепиться.

Леша вдруг вспомнил:

— Тут деталька одна. Визажист обмолвился, что Алла эта к нему на час раньше записана была. Но девице, из новых русских, срочно понадобилось подфуфыриться на какую-то тусовку. Он на час перенес. Я сейчас что подумал — может, она всё подстроила?

— Алла?

— Да.

— Смысл?

— Он водку пил, да? Небось, не в магазин перед этим за ней бегал.

— Хочешь сказать, яд в бутылку, а у самой алиби?

— Ну… на подумать.

— Опять приходим к гаданию на кофейной гуще — признаки убийства первой экспертизой не обнаружены. Вторую, сказали, закончат только после нового года.

Постукивание в дверь.

И наполовину входит фигурка.

— Я сюда попала?

Блондинка чуть ниже среднего роста, большие серые смеющиеся глаза… фигурка точеная — выше всяких похвал.

Приглашаю садиться.

Лёша предлагает девушке чаю.

Та, отказываясь, мотает улыбчивой головой:

— Под Новый год чаю уже не пью! А вы меня с пристрастием допрашивать будете?

— Увы, запрещено Александром I указом от 1803-го года.

— Ах, молодец какой!

Веселость нужно переводить в деловое русло, и я начинаю объяснять, что вызвана она по довольно формальному поводу — идет проверка по многим людям и нам надо получить подтверждение, что вечером такого-то числа ее знакомый…

— Да, был у меня в гостях. Примерно с половины седьмого, а уехал уже в одиннадцатом часу.

— А кто-то еще находился у вас в гостях или были только вдвоем?

Гостья задумывается.

— Понимаю, вы ищите подтверждения…

— Ну, работа такая.

— Понимаю… А знаете, он звонил от меня одному приятелю, это было… около восьми часов, — хорошенькое личико напряглось, припоминая: — да, на стенных часах было уже восемь, когда я закончила разговор, потому что сначала говорил он, а потом я.

— Ну, уж тогда, — Алексей открыл рабочий блокнот, — имя приятеля, пожалуйста, назовите.

— Сейчас, и у меня в книжке есть его телефон.

Я прикинул: девица живет в Выхино, оттуда до Жуковки больше часа езды, час пятнадцать, скорее всего, — не получается с присутствием пасынка в доме. «Приятель», разумеется, свидетель мало надежный, впрочем, под этим названием понимают и людей не очень близких — разберемся с ним. Опять же, если подозревать пасынка с заранее заготовленным им алиби, то только в связке с убийством, а на убийство, пока, ничего не указывает.

Девица, тем временем, общаясь с Алексеем, говорит что-то о своем обучении на втором курсе актерской студии… тот разговор телефонный шел на предмет — куда-то ее на съемки пристроить…

Задерживать больше незачем, подписываю ей на выход пропуск.

— А ничего, герла, да, Дим?

— Даже очень ничего, давай, звони этому приятелю. А я насчет дактилоскопии прогуляюсь.

Наверняка, по факту у них всё готово, а официальное заключение писать всегда тянут и ленятся.

Подтверждается — чай пьют и мне предлагают.

— Ничего не нашли интересного?

— Почти угадал. Чужих отпечатков не обнаружили, на наборной панели сейфа только отпечатки покойного.

— А чего я не угадал?

— Вон, на рабочем столе посмотри, надень монокуляр.

Там тот самый вырезанный кусок сейфа.

Очень сильное увеличение требует привыкания…

Теперь в обзоре одна из номерных кнопок.

И помещается даже не вся… чистенькая такая.

Вспоминаю шифр — 1579.

Вот она — единичка.

Хорошо виден отпечаток, не знаю — какого именно пальца.

— Везде правый указательный, — отвечают мне.

Снова пара чистеньких кнопок попадает в обзор.

Теперь пятерка… а что я, собственно, должен увидеть?

Ладно, дальше.

Семь… ну и что?

Ха, есть кое-что — черное неровное пятнышко почти в середине, выпуклое, слегка.

Сообщаю про наблюдение.

— Следующую смотри.

Смотрю девятку…

Да, то же самое.

Так-так, пятна на двух последних цифрах шифра, на двух первых их нет.

И что из этого следует?..

А меня уже насмешливо спрашивают, обзывая Пинкертоном, «допёр или нет?»

Гады, у самих было время подумать, а мне не дают.

— В лабораторию надо отдать для химического анализа.

— А ты предположительно, без анализа?

— Пятна на двух последних кнопках шифра…

— Ну-ну?

Я, уже злясь, начал думать, куда их послать — «в болото» или немного дальше, но в голове крутанулось похожее что-то на шестеренки, и мысль, почти миновав сознание, сразу пошла с языка:

— Скорее всего — след от шариковой ручки. Паста слегка застывает у шарика, потом легче идет. На третьем-четвертом нажатии шарик сработал.

— Ну ты даешь, капитан, мы не так быстро додумались!

И еще кое-что приятное, но не в очень цензурной форме.

— Надо чтобы химики подтвердили.

— Передадим.

Возвращаюсь в Отдел по полупустым коридорам, некоторые сотрудники на сегодня отпросились или уже ушли.

Да, на столе в кабинете, я помню, были в канцелярском стаканчике какие-то ручки, но помочь они могут, только если там сохранился чей-то чужой отпечаток… однако человек, заботящийся чтоб не оставить отпечатков на сейфе, конечно, подумает и о карандаше.

Звонить вдове на предмет приберечь «канцелярию» все-таки надо.

Лешки в комнате нет — в курилке торчит, наверное.

А вот и он.

— Звонок проверил?

— Да, действительно был. Но есть обстоятельства.

— Давай.

— Разговор, она правильно сказала, состоялся где-то совсем близко к восьми. Но приятель этот, которому позвонили, удивился, что, как он выразился, не по его это теме. Чтобы совсем точно: разговор начал парень, но просто сказал — есть одна проблема, его подруга сейчас сама расскажет. И передал ей трубку.

— Проблема устроить ее на съемку?

— Да, в сериале. Только этот приятель хоть и работает на телевидении, там куча у них всяких подразделений…

— Не его профиль?

— Не его. Зато есть третий — их общий друг, который как раз там, где занимаются такими съемками, и хотя он там не главный, но босс. Зачем тогда, спрашивается, звонить ничего не решающему человеку?

— А чем закончился разговор?

— Ну вот тем, что он объяснил ей — обращаться надо к тому третьему человеку.

— И обратились?

— Не знаю. Тебе не кажется, что звонок специально сделан, чтобы отметиться?

— Думаю уже об этом, но не могу ответить — зачем.

— Черт его знает… а у тебя что по отпечаткам?

Я коротко рассказал.

Леша, присвистнув, начал раздумывать.

А я, сняв на звонок телефонную трубку, услышал, что вызывает полковник.

Как ему докладывать у меня сложилось вполне — и совсем без той осторожности, которую мы предварительно планировали с Алексеем: наоборот, выдам всё по полной программе, и пусть думает и дает указания по следственным действиям, в отношении его школьной подруги, в том числе.

С решимостью так и сделать, вхожу в кабинет и вижу… в темном платье вдову рядом с полковником, у обоих в руках чашки кофе.

— Садись, Митя. Это, Аллочка, один из лучших наших молодых офицеров. Ну, вы ведь знакомы уже?

— Знакомы. Что у вас нового, молодой человек?

Надо срочно менять сценарий.

Не могу сразу сообразить, что при ней говорить — о чем умолчать, поэтому отвечаю вопросом: